К сожалению, у меня реакции «не верю» на первые сообщения про 57-ю не возникло ни на секунду. Я не имею никакого отношения к этой школе, просто слышала о ней много, прежде всего хорошего. Однако интуиция выделяла очень тревожные ноты, признаки дисфункциональной системы, закрытой – а значит, неблагополучной – группы. В своей жизни я трижды бывала членом подобных групп разной степени неблагополучия, еще больше раз наблюдала подобное снаружи. С опытом развивается некая интуиция и чувствуешь словно «запах» подобных систем. Дисфункциональность считывается по множеству мелких признаков: как говорят о группе «вновь посвященные», какие изменения с ними происходят, как проживают сепарацию от группы покинувшие ее, как общаются между собой члены группы, как они общаются с нечленами. Этот «запах» я чувствовала много раз, общаясь с участниками тренингов Лайфспринга, посетителями ашрамов индийских гуру, педагогами и выпускниками «элитных» школ и вузов, сотрудниками и волонтерами некоторых НКО, активистами ряда политических объединений, участниками интернет-сообществ про красоту или про воспитание детей. Это не значит, что все тренинги, хорошие школы, политдвижения, НКО, ашрамы и интернет-сообщества дисфункциональны. Это просто о том, как разнообразно может быть явление. Иногда некоторые признаки может приобретать очень большая общность, вплоть до целой социальной страты или страны. Какие-то черты могут, как «детские болезни», появляться и исчезать по мере развития группы, если в целом она здорова. В плохом сценарии все это будет только нарастать, пока не закончится чем-то чудовищным: сексуальным скандалом, обнаруженными растратами или вообще чьей-то гибелью (инфарктом или суицидом). Мы – социальные животные, мы зависим от групп, в которых состоим. Это очень серьезно. Я не хочу сейчас писать именно о 57-й, всем участникам и так тяжело и больно. И я ни в коем случае не хочу сказать, что вся эта школа как целое дисфункциональна и вредна для детей. Дисфункциональные черты могут быть выражены больше или меньше, эти качества группы можно менять и исправлять, и очень хочется надеяться, что так оно и будет в данном случае. Дилемма «все замести под ковер – или уничтожить школу», как теперь понятно, намеренно навязывалась общественности именно теми, кто прикрывал свой собственный зад. Но я знаю множество случаев, когда ничего не уничтожалось, а только становилось здоровее и жило лучше после того, как из учреждения убирали потерявших всякие берега «тех, на ком все держится». Каждый раз выяснялось, что держалось на них не учреждение как таковое, а созданная ими система абьюза, с которой они стригли свои купоны. Самые известные примеры – Разночиновка и Павловский интернат: когда оттуда убрали «отдававших детям всю душу, заменивших им родителей практически святых людей», и пустили волонтеров, дети стали реже умирать, лучше развиваться и их стало проще взять в семью. Только это может реально повысить уровень безопасности для детей – чтобы системы, в которых они находятся, были как можно менее закрытыми. Чтобы сор в избе не накапливался, и в нем не заводилась всякая дрянь. Благие намерения и развилка Итак, дисфункциональной мы назовем группу, которая с какого-то момента своего существования начинает отбирать у своих членов больше, чем дает им (кроме тех, кто «рулит» группой, и их приближенных). Та цель, ради которой она была когда-то создана, начинает отходить на второй план, и самоцелью становится защита статуса группы, ради этого выстраивается система абьюза (использования). Группы, которым грозит дисфункциональность, всегда дают свои членам что-то очень-очень нужное, точно попадают в глубоко неудовлетворенную потребность. Ресурсом может быть разное: здоровье без врачей, лекарств и мучительных процедур; прекрасное образование для детей, школьные годы в творческой, свободной атмосфере; власть (или близость к власти), дающая чувство безопасности; драйв от собственной высокой эффективности, азарт, достижения, особенно для прежде нерешительных, застенчивых людей; смысл жизни, поднимающий над тоской обыденности и т. п. Так или иначе группа обладает (или верит, что обладает) неким «сокровищем»: теорией, идеями, технологиями, особыми возможностями, человеческим потенциалом, обеспечивающим доступ к данному ресурсу. Это никогда не бывает полной фикцией – обычно идея-технология и впрямь работает и дает результат, а люди и правда интересные и талантливые, внутри этой группы и впрямь возможно делать то, что нельзя в других. Нередко в момент создания группы ничего дисфункционального в ней нет: все воодушевлены открытиями, сплочены, много работают, искренне хотят сделать хорошее для людей и для мира в целом. Этот этап может длиться несколько лет, оставляя лучшие воспоминания у участников и самые близкие отношения между ними, те, которые описываются словами «родство душ». Это прекрасное единение в переживании вдохновения: «Мы с тобою, товарищ, не заснули всю ночь. Мы мечтали, мы гадали, как нам людям помочь» (М. Светлов). А вот потом начинаются сложности. Любая технология – не панацея, любая идея имеет ограничения, прекрасные люди могут устать или поссориться, внешняя среда может измениться на менее дружелюбную. Группа сталкивается с трудностями и ограничениями. И вот тут возникает развилка. Один путь – признавать сложности и ограничения, честно говорить, что вы можете, а чего нет; открыто обсуждать и разрешать конфликты; искать свое место на общем поле, поступаясь чем-то; использовать ресурс всей группы для преодоления кризисов, устанавливая внутри группы открытые отношения; держать достаточно «проветриваемыми» внешние границы, вступая в отношения кооперации, сотрудничества на равных с другими группами. Второй – застрять в фантазии о собственной несравненности: подверстывать под свое видение все, что не укладывается в него, отрицать ограничения и ошибки; обижаться на конкурентов и критиков и видеть в них врагов; искать способы занять привилегированное положение, получить преференции, например, за счет доступа к власти; устанавливать внутри группы неявную иерархию в допуске к принятию решений, создавая «внутреннюю партию» особо приближенных к руководству; закрывать внешние границы, сотрудничать только из позиции «знающего, как надо»; любой ценой блюсти честь мундира и карать членов группы за любое «вынесение сора из избы». Факторы риска Есть много факторов, которые толкают группу по второму пути. Так, чем меньше возможностей удовлетворить потребность, собравшую группу, другим способом, чем эксклюзивное «сокровище», тем дальше зайдет дело. У сторонников гуру, который «лечит» от рака, намного больше шансов превратиться в дисфункциональную группу, чем у поклонников системы лечения насморка. И еще таких шансов больше там, где официальная медицина обещает только поборы, мучения и унижение. Если действительно хороших школ – единицы, у каждой из них риски превратиться в «закрытый клуб» возрастают на порядки. Если со смыслом и эффективностью в обществе беда, эзотерические секты будут востребованы и будут развиваться в плохую сторону. Также шансы эволюционировать в дисфункциональную сторону растут, если окружение группы действительно враждебно, и ее деятельность затруднена. Если в обществе запрещены политические объединения, практически любое из них обречено на дисфункцию. Когда группу прессуют снаружи, она сплачивается, внутренние границы сминаются и – пошло-поехало. А потом уже могут перестать прессовать, или прессовать весьма умеренно, но находятся лидеры, которым удобно все всегда сваливать на происки врагов, и под этим соусом обделывать свои делишки. Гораздо больше подвержены риску группы, занимающиеся чем-то «высоким» – помощью сирым и убогим, духовными исканиями, заботой о судьбах мира. Мессианство – очень злокачественная штука. Никогда не слышала об автомеханической мастерской с выраженной дисфункциональной динамикой. Сами участники группы, их опыт тоже имеют значение. Например, если многие из них травмированы отторжением в предшествующих группах, они очень ценят наконец обретенное «братство», на многое готовы ради него и шансы на плохой сценарий растут. Еще один фактор риска – очень серьезный – группу может возглавить (или занять в ней место серого кардинала) человек с социопатическими чертами, ловкий манипулятор, лишенный совести и эмпатии. Вот тогда все становится совсем плохо. Причем обычно социопат очень умен и личностно обаятелен, он тщательно следит, чтобы фасад группы оставался привлекательным, чтобы его деятельность выглядела как бескорыстное служение. Он умеет находить к людям подход, говорить им «те самые» слова, а параллельно раскидывает внутри группы психологическую «паутину», постоянно отслеживая, где и кто дернулся, и «принимая меры». Недовольных объявляют предателями, неадекватными, ангажированными, и умело затыкают или изгоняют. Одновременно всех остальных раз за разом незаметно, исподволь повязывают общей виной – участием в травле, согласием на несправедливые обвинения, негласными договоренностями об особых, вне «обывательской морали», правилах для этой группы. Постепенно все начинают чувствовать себя затянутыми в «Матрицу», где в одной реальности они живут яркой, осмысленной, полной служения Добру жизни, а подсознательно чувствуют, что связаны по рукам и ногам и уже давно себе не хозяева. Но тепло, удобно, кино хорошее показывают, да и те, кто не был погружен в группу глубоко и остался в роли «клиентов», действительно довольны и счастливы. То есть польза-то обществу есть, жизнь идет не зря. Подобная ситуация травмирует не только непосредственных жертв травли или абьюза, а всех участников. Либо они оказываются непосредственными свидетелями и страдают от крушения картины мира и жесточайшего конфликта лояльностей. Либо они оказываются вовлечены в процесс отрицания, лжи и травли недовольных – они не могут сопротивляться воздействию манипулятора, но при этом какой-то частью понимают, что происходит, и чувствуют себя соответственно. Даже те, кто формально был вне группы: члены семей, друзья, и просто случайно оказавшиеся вовлеченными в события люди могут быть надолго и серьезно травмированы происходящим. Бди! Вы должны максимально насторожиться, если слышите и наблюдаете со стороны представителей группы набор вот таких установок 1. Мы – избранные, мы – лучшие: самые умные, самые духовные, самые продвинутые, самые патриотичные, самые праведные, самые правильно верующие (нужное подчеркнуть). От такого в кровь поступает дофамин, глаза блестят, за спиной крылья – начинает формироваться зависимость от группы. 2. Тем, кто допущен в наш круг, по самому этому факту гарантировано многое: успех, карьера, славные победы, интересная жизнь, лучшие партнеры, общение на высоком уровне, стабильность и процветание (нужное подчеркнуть), ведь мы этого достойны. Будущее принадлежит нам. Доза усиливается, человек теряет критичность, полностью открывается для группы. 3. Мы настолько особенные, что многие правила, существующие для всех этих скучных обычных людей, на нас не распространяются, нас нельзя мерить общей меркой. Люди со стороны просто не понимают истинного сакрального смысла того, что мы делаем. Поэтому «ради интересов общего дела» нам можно отступать от «заурядной морали»: врать, травить людей, заниматься сексуальным использованием, присваивать чужое, применять насилие в разных формах (нужное подчеркнуть). Вечер перестает быть томным. Формируется основа для закрытости и для оправдания абьюза. 4. Среди избранных нас есть еще более избранные, Отцы-основатели, Лидеры, Старшие, которые так мудры, что все знают и все делают правильно, мы доверяем им как себе (на самом деле себе – уже давно нет), они так умны, так скромны и самоотверженны, с любым вопросом, сомнением и жалобой нужно просто пойти к ним: администрации, директору, гуру, Учителю, Хозяину, Президенту (нужное подчеркнуть). Рядовые члены группы явно или скрыто отстраняются от принятия решений. Субъектность уже почти передана, крючок загнан глубоко, сейчас начнут тянуть обратно, ой. 5. Быть избранным – не только приятно, но и трудно. Поэтому мы все должны: много работать, постоянно развиваться, проходить все новые уровни, пренебрегать семьей и близкими, вкладывать силы, вкладывать деньги, затягивать пояса и не жаловаться (нужное подчеркнуть). Обычно испытания начинаются уже при приеме в группу: нужно доказать свою «избранность». Чем выше «цена входа», тем ниже шанс уйти без тяжких последствий. Участников начинают готовить к тому, что придется отдавать больше, чем получаешь, и служить группе. 6. Нас все не любят и хотят нашу группу уничтожить, потому что: завидуют, не любят умных, не любят красивых, не любят праведных, не любят нашу национальность, не любят нашу веру, хотят сами на наше место, хотят безусловной власти, а мы мешаем (нужное подчеркнуть). Закрытость окончательно закрепляется, вовне – враги, сплотим ряды, живем по законам военного времени, какие-такие внутренние границы и права человека. 7. Критика в наш адрес – происки врагов, в ее основе: слухи и домыслы, преувеличение и передергивание, искаженное восприятие неадекватных людей, заведомая ложь ненавистников, тщательно продуманный заговор желающих нас уничтожить (нужное подчеркнуть). Необходимый фундамент для перехода к следующему пункту, полное отключение критичности и обратной связи. 8. Все проблемы должны решаться внутри нашего круга, лучше кулуарно Лидерами. Выносить ли это на обсуждение всей группы и в какой форме – тоже решать им. Тот, кто «выносит сор из избы», – предатель, стукач, неблагодарная тварь, не в своем уме, хочет попиариться, получает печеньки, марионетка в руках врагов, пятая колонна, воткнул нож в спину (нужное подчеркнуть). Происходит показательная травля и изгнание\наказание «предателя» с участием всей группы. Все, клетка захлопнулась, все условия для безнаказанного абьюза созданы. Теперь уж по кому проедет каток, а кого заставят быть катком – дело случая. Насчитали половину признаков и больше? Похоже, дело скверно. Форма выражения этих установок может быть более грубой и вульгарной, а может быть весьма изящной и тонкой, аккуратно замаскированной. Не знаю, что хуже. Еще раз хочу напомнить, что отдельные признаки могут быть «болезнями роста» вполне здоровых групп. Тут важно их сочетание и динамика: становится лучше или хуже? А также реакция группы на обратную связь – использует ли она ее для исправления «багов», или уходит в глухую оборону. И как же быть? Вы хотите войти в такую группу? Подумайте сто раз. Вы хотите отправить туда ребенка? Подумайте тысячу раз. Взвесьте плюсы и минусы, риски могут свести на нет все полученное в результате допуска к «сокровищу». Зачем блестящее образование тому, кто в затяжной депрессии? Если плюсов больше, продумайте, как вы будете мониторить ситуацию на предмет определения момента «это уже чересчур», и что будете делать, если он настанет. Наблюдайте за изменениями состояния ребенка, старайтесь быть в курсе происходящего, общаться с разными членами группы, сохраняя дистанцию и критичность. Самой сложной может быть ситуация, если ребенок уже подрос и выбирает такую группу сам. Это не обязательно секта, все может иметь невинный вид туристического клуба или кружка по философии. Чем больше вы будете беспокоиться и критиковать группу и Лидеров, тем больше ребенок будет отдаляться от вас и уходить туда. Старайтесь любыми способами сохранить отношения, говорить и взаимодействовать про другое, приятное и ценное для вас обоих, чтобы сохранить путь к отступлению открытым. Ваша поддержка понадобится, когда с группой придется расстаться и будет тяжело. Верьте, что он переболеет и справится. Если заподозрите что-то совсем криминальное, будьте готовы бороться. Даже если ваш ребенок уже в безопасности – не оставляйте этого просто так, ведь абьюз в будущем может коснуться других детей. Вы член группы? Не оставляйте без внимания ни одного даже слабого признака проявления этих черт: «их нужно душить, пока они маленькие». Поднимайте разговор о принципах, о правилах, о приоритетах. Настаивайте на прозрачных процедурах принятия решений, старайтесь сохранять критичность, в обсуждениях отмечайте и подвергайте сомнению паранойяльные картинки из серии «мы всегда правы, потому нас и не любят». Никогда не кладите все яйца в одну корзину, всегда имейте жизнь за пределами группы. Никакой «поглощенности без остатка». Никакой «преданности до конца». Критично относитесь к лидерам группы – признаки обожания их коллективом, особенно если они этому подыгрывают, пусть даже изображая скромность, должны насторожить. Если группа потенциально здорова, вы окажете ей и себе огромную услугу и сможете пробыть в ней долго и счастливо. Если патологическая динамика окажется сильнее и для вас это закончится конфликтом и изгнанием из группы, то чем скорее это случится, тем лучше, тем меньше будут ваши потери и тем легче «отходняк». И еще. Если вы подозреваете, что группой формально или неформально руководит социопат, и нет никаких шансов это изменить, – уходите немедленно. Если есть силы – критикуйте потом извне, помогайте жертвам и изгнанным. Вы руководитель группы? Слушайте не тех, кто вам подпевает, а тех, кто с вами спорит, кто задает неудобные вопросы, критикует и сомневается. Относитесь к критике как к обратной связи, а не как к стремлению вас «подсидеть». Сами ищите ограничения вашей технологии, говорите о них вслух. Следите за открытостью границ, пусть люди уходят, оставаясь друзьями, и приходят со стороны, обновляя группу. Не подогревайте мессианство, сохраняйте самокритичность и самоиронию. И следите, чтобы не попасть под влияние какого-нибудь «незаменимого» зама, который сделает из вас ширму для своей игры. Как-то так. Берегите себя и детей. Глава 4 Травма Война как травма 7 мая 2010 г. Хочу написать наконец про то, про что уже несколько лет думаю. Про войну как про травму. Как-то показывали фильм документальный про создание мемориала Неизвестному солдату в Александровском саду. Когда выкопали в местах боев неизвестные останки и несли в Москву, чтобы захоронить под стенами Кремля. И выходили толпы людей, весь путь проходил в людском коридоре, никто не ожидал этого, никто никого туда не сгонял. Просто по сторонам молча стояли люди. А потом, когда уже открыли Мемориал, поехали со всей страны. Моя бабушка тоже поехала, аж из Ташкента, потому что ее брат Рафик погиб где-то там, могила была неизвестна, и она думала – а вдруг это он. Каждый думал про своего – а вдруг это он? И шли, шли, шли. А в Ташкенте было кладбище, где умерших в госпиталях хоронили. И все шли туда, хотя своих-то там не было, со всей страны же везли. Я помню из детства – уже к середине дня были горы цветов выше моего роста. Никто не заставлял, не организовывал. Людям было надо. И еще помню из раннего детства, как минута молчания проходила – город пустел. Все были у экранов. Как-то мы не успели с мамой и ехали в пустом автобусе по пустым почти улицам. Тогда же примерно песня появилась про «праздник со слезами на глазах». И вокруг плакали под нее, я видела.