– Я тебя и не обвиняю, – возразил он и осмотрелся по сторонам, словно пытался отыскать ответ. – Я к тому, что нам нужно выяснить, каким образом Алан получает всю самую ценную информацию. Ещё нам надо придумать новый и желательно действенный план, поскольку времени остаётся мало, а все годные идеи я, кажется, уже исчерпал. Джеймс направился к выходу и даже не обернулся в мою сторону, похоже, пребывая в полной уверенности, что я без возражений последую за ним. Вместо этого я скрестила руки на груди и постаралась сделать вид независимый и упрямый. Не знаю, что именно у меня получилось, но, видимо, что-то совсем странное, поскольку Джеймс оглянулся, оценил мою позу и вежливо уточнил: – Ты себя нормально чувствуешь? Тебе через многое пришлось пройти, и, если ты нуждаешься в передышке… – Прекрати говорить со мной так, будто я нежная барышня, которая вот-вот закатит истерику из-за того, что на неё столько всего свалилось! – обозлилась я ещё больше. – Со мной всё отлично, и не нужна мне никакая передышка!.. – Вот и хорошо, – одобрил он и повернулся с намерением продолжить путь. – У нас всё равно нет на неё времени. – Хватит! – воскликнула я, чувствуя, что ещё немного – и я взорвусь. – Зачем ты спас меня? К чему весь этот спектакль? Джеймс остановился так резко, что я даже мельком задалась вопросом, не налетел ли он на какое-то невидимое препятствие. – Нет никакого спектакля, – возразил Джеймс, не оборачиваясь, но, кажется, даже он прекрасно слышал, насколько фальшиво и неубедительно это прозвучало. – Да? – поинтересовалась я. Выдержать холодный, агрессивный тон мне не удалось, и голос звучал всё более надрывно. – Тогда зачем это всё? Ну ладно, ты меня разлюбил. Сделал из меня жертву для ритуала. Сказал, что я больше для тебя ничего не значу. Я всё могу понять! Сто тридцать лет прошло, ты практикуешь тёмную магию, человеческая жизнь утратила для тебя свою ценность – я всё понимаю! Но к чему тогда эти игры?! К чему эти разговоры о доверии? Почему ты снова спас меня? Ладно, от смерти, но зачем надо было ещё защищать меня от падения со второго этажа? Винсент прав, от перелома ноги я бы не умерла, и магический фон остался бы заблокирован, если именно этого ты добивался! Почему ты позволил Винсенту забрать силу артефакта? Если ты продолжаешь вести собственную игру – веди, пожалуйста, но расскажи мне о ней, раз уж мы остались вдвоём против всех остальных! К концу этой речи я уже почти кричала и чувствовала себя совсем беспомощной. Не оставалось даже сил злиться на себя за эту беспомощность, я действительно ощущала себя выжатой и отброшенной в угол, как старая половая тряпка. – Замолчи, Джейн, – сквозь зубы приказал он и наконец-то обернулся. Я вдруг с удивлением поняла, что мои слова прорвали какую-то незримую плотину, и от деланного равнодушия не осталось никакого следа. Он едва сдерживался от чего-то необдуманного. Что он хотел сделать? Разрушить что-нибудь? Наорать на меня? Прибить? Нет, это не просто какая-то новая интрига. Если бы Джеймс продолжал вести игру, мои слова не лишили бы его самообладания. – Тогда объясни мне! На пару секунд он застыл, лихорадочно над чем-то размышляя – я видела, каких усилий ему стоили эти раздумья. Глаза горели, дыхание стало учащённым, на бледном лице отразилась тяжёлая внутренняя борьба. Затем он взглянул на меня, и я невольно отступила назад. Джеймс буквально пожирал меня взглядом, чего не было с тысяча восемьсот восемьдесят пятого года, когда он только влюбился в певицу мисс Бетси. Но было в этом взгляде и что-то ещё… Какая-то отчаянная тоска, ощущение неизбежности, безнадёжности… Никто никогда так на меня не смотрел. Кажется, когда-то подобная мысль меня уже посещала. – Поехали, – наконец глухо бросил он таким тоном, что я сразу поняла, что это не имело никакого отношения к тому, чтобы вернуться домой и продолжить ставить Алану и компании палки в колёса. Интонация Джеймса прозвучала как-то так, что у меня не возникло ни малейшего желания спорить, и я послушно последовала за ним. По сумеречным лондонским улицам Джеймс гнал так, будто решил немедленно подать заявку на участие в «Формуле-1». Мне осталось только вцепиться в подлокотники кресла и от души понадеяться, что мы в итоге не приедем прямиком к апостолу Петру. Джеймс вёл машину молча, но с таким выражением мрачной решимости, что я предпочла не задавать лишних вопросов и вообще не открывать рта. Постепенно городские улицы сменились пригородом, а ещё через час я обнаружила, что мы приехали в Оствик. Настроения это открытие мне не улучшило, хотя стало любопытно, зачем Джеймс меня привёз к разбросанным в низине камням. Мелькнула дурацкая мысль, что он наконец-то решил разблокировать магический фон с помощью жертвоприношения, но страха не было. То ли я сама не восприняла это предположение всерьёз, то ли после сегодняшних приключений я в принципе утратила возможность бояться. Бросив машину на краю обрыва, Джеймс вышел наружу и, не дожидаясь меня, начал спускаться. Мне ничего другого не оставалось, кроме как последовать за ним вниз. Было почти совсем темно, и приходилось тщательно смотреть себе под ноги, чтобы не поскользнуться и не споткнуться. Ветер обдал мне лицо противной мелкой моросью, и я вытерла лоб рукавом куртки. Джеймс остановился у центрального камня, с которого начались все мои приключения. В сгущавшихся сумерках я не могла разглядеть, сохранились ли на нём руны, или они уже давно стёрты либо непогодой, либо стараниями Рыцарей. Без какого-либо вступления Джеймс достал из кармана знакомый складной нож, а потом с силой провёл им по запястью. От неожиданности я ойкнула, а на плоскую плиту закапала кровь, казавшаяся в темноте совсем чёрной. Тёмный маг отрывисто произнёс несколько слов на древнеирландском и замолчал. И прежде, чем я успела их перевести, ощутила, как температура в низине упала на несколько градусов. Повеяло холодом – не обычным вечерним, а именно магическим. Я хорошо помнила это ощущение – именно такой холод царил в низине после самого первого ритуала, ещё до того, как Джеймс убрал магический фон. – Ты убрал блокировку, – произнесли мои губы, словно за меня говорил кто-то другой. Голова шла кругом, и я просто не успевала за развитием событий. – Да, – он сделал какое-то движение здоровой рукой, и кровь тут же перестала идти. – Майкл и Розмари говорили, что для этого необходимо убить человека. – Если заблокировать магический фон целиком, а потом захотеть его вернуть – да. Но я же говорил тебе, что не убираю его полностью. Только на время, на несколько месяцев. Это требует значительно меньших усилий, и снять такой блок гораздо легче. И никаких кровавых жертв он не требует. На меня напал столбняк. Да, я помню, что он об этом говорил, но я не думала, что он и маги говорили о разных вещах… – Но ты использовал собственную кровь, – медленно проговорила я, всё ещё сбитая с толку. – Однако блокировка снята, я чувствую это. Я снова ощущаю чёрную магию в этом месте… – Поэтому я тебя сюда и привёз. Чтобы ты не верила мне на слово, а сама во всём убедилась. – Но как ты её снял, если тогда, в начале мая, для блокировки ты использовал мою кровь?! Ведь ты и руку мне тогда порезал, и вообще… – Я был не прав, – перебил он меня. Я изо всех сил старалась разглядеть его лицо, поскольку было темно, а мне как никогда было важно точно знать, насколько он со мной искренен. – Признаю, я действительно использовал тебя тогда. Конечно, я не собирался сам тебя убивать, но, если бы кто-то узнал о твоём участии в этом ритуале, ты оказалась бы в опасности по моей вине. В тот момент меня это не очень беспокоило. Но… Ты спасла мне жизнь в тот же день. Потом меня потрясло, как сильно ты похожа на мою погибшую жену. Ты… зацепила меня, задела за живое. Я понял, что поступил подло по отношению к тебе. Поэтому я перенёс заклятие с тебя на себя. Твоя кровь больше ничего не значила для этого места. Несколько секунд я молча смотрела на него, соображая. – Вот зачем ты приходил в больницу, пока я лежала в коме! – Да. Но я просчитался… От заклятия я тебя освободил, но Алану об этом не было известно. Впрочем, теперь он точно оставит тебя в покое. Магический фон он обратно получил… На пару мгновений мы встретились взглядами. – Почему? – негромко повторила я главный вопрос, интуитивно чувствуя, что мы подошли к самому главному. Джеймс молчал, и я с усилием повторила: – Почему? Почему ты снова спасаешь меня? На этот раз от участи быть принесённой в жертву? Ты же сказал, что нет больше никаких «нас»! Что тогда это всё означает?! Ответом мне снова была тишина, и я с какой-то усталой тоской подумала, что так и не смогу добиться от него искренности. – Это означает, что я трус, – вдруг спокойно заявил он, глядя мимо меня куда-то вдаль. К подобному я готова не была и растерянно охнула, а Джеймс продолжил задумчиво, будто говорил это не мне, а беседовал сам с собой: – Видишь ли, ты была абсолютно права, когда говорила, что Элиза до сих пор много значит для меня. За все эти годы я так и не смог выбросить тебя из головы, несмотря на все свои попытки. Когда мы только познакомились здесь, в этом времени, я действительно не смог просто пройти мимо тебя – несмотря на то, что вы совершенно не похожи внешне. Но того, как ты говорила, как держалась, как улыбалась, было достаточно, чтобы я сразу вспомнил об Элизе. А когда ты вышла из комы, и я понял, что ты и есть Элиза… Я испугался. Ведь за минувшие сто тридцать лет я изменился, и не в лучшую сторону. Я не солгал – в тысяча восемьсот восемьдесят пятом я и в самом деле едва не спятил от горя, когда тебя убили, и, обозлившись на ковен, Рыцарей, весь свет, творил ужасные вещи. Так оказалось намного проще, и я жил, как хотел, не считаясь ни с чьим мнением, действовал только так, как считал нужным. Был эгоистом до мозга костей и не придавал значения жизни других людей. Он говорил устало и совершенно не пытался оправдаться или смягчить свои слова. Речь звучала сухо, словно констатация общеизвестных фактов. Я слушала так, будто от его слов зависела моя дальнейшая жизнь. Наверное, именно так оно и было. – Когда ты после приёма сказала мне, что ты всё та же и по-прежнему любишь меня, я оказался застигнут врасплох. Мне не выразить, что я испытывал в тот момент! Несмотря на то, что здесь ты выглядишь совсем по-другому, я снова видел именно Элизу. Тебя. Ты словно воскресла из мёртвых и предложила мне вернуть то, о чём я всегда мечтал! И я струсил. Испугался. Понял, что гораздо проще будет оставить вещи такими, какие они есть сейчас, и не пытаться ни исправить ошибки, ни измениться самому. – Самоконтролю за сто тридцать лет ты явно обучился хорошо, – сдавленно заметила я. – Мне во время того разговора и в голову не пришло, что тебя раздирали подобные противоречия. Он усмехнулся. – Тогда сохранить самообладание было намного проще, чем впоследствии, поверь мне! Сказать, что все чувства давно в прошлом – легко! Гораздо труднее потом было демонстрировать равнодушие, когда тебе начинала грозить опасность. Долго я не продержался, – он выдавил слабую улыбку и наконец-то взглянул на меня. – Как только Роуз сказала, что тебя забрали Рыцари, и эта дура Алисия собралась тебя ментально допрашивать, я уже не мог сидеть на месте и притворяться, будто это не имеет ко мне никакого отношения. Поэтому я сорвался с места и помчался в Суррей. На то, чтобы разработать гениальный план по вытаскиванию тебя из плена, времени не было, и я пошёл самым простым путём – сказал Алисии, что это я всех убивал, а ты здесь вовсе ни при чём. Ей же так хотелось поскорее остановить убийцу, что ты её уже особо не интересовала, и она немедленно отпустила тебя. Мои ноги, кажется, приросли к земле, а тело разом утратило способность двигаться. По ощущениям это было сравнимо с тем, как если бы меня стукнули чем-то тяжёлым по голове. – Ты… сдался Алисии без какого-либо плана? – ломким от волнения голосом уточнила я. – Ты сдался Рыцарям… из-за меня? Без каких-либо путей отступления? Просто так?! Зная, что ментального допроса тебе, скорее всего, не избежать?! Джеймс выдавил вымученный смешок, словно я произнесла какую-то глупость. – Да плевать мне было на ментальный допрос, на Алисию, Рыцарей и всё остальное! Ведь я люблю тебя! – и столько страсти, столько неподдельного чувства прозвучало в этих словах, что в этот раз я ни на секунду не усомнилась, что это была абсолютная правда. Моё сердце, кажется, в этот миг остановилось, а он горячо продолжил: – Поэтому я не могу оставаться в стороне! Поэтому я пришёл за тобой к Алану! И поэтому не жалею о том, что магия «Знака равных» досталась Винсенту! Чёрт с ним, с этим могуществом! От него я могу отказаться. От тебя – нет! Мне пришлось напомнить себе, что для дальнейшей конструктивной беседы надо дышать и вообще закрыть рот, который последние несколько минут всё время непроизвольно приоткрывался. Джеймс наблюдал за мной с таким волнением, словно ему снова было двадцать, и он собирался сделать мне предложение. – Скажешь что-нибудь? – наконец не выдержал он. – Ты… эгоистичный, самовлюблённый, самоуверенный мерзавец! – выдохнула я, когда ко мне вернулся дар речи, и закричала. – Да когда мне сказали, что ты сдался Рыцарям, я едва не спятила от страха! Я… Я обратилась за помощью к Валери, чтобы тебя вытащить! А обо мне ты подумал?! Как ты думаешь, что бы я чувствовала, если бы стараниями Алисии ты превратился в овощ, и всё это ради моего спасения?! А до этого?! Я с самого приёма была уверена, что тебе нет до меня никакого дела, думала, что ты запланировал принести меня в жертву, а ты ещё всеми силами поддерживал это заблуждение! Ты что, не мог сказать сразу, что я ошибаюсь?! – Ты бы не поверила, – возразил он, но как-то неуверенно. Кажется, подобного всплеска эмоций от всегда уравновешенной Элизы он не ожидал. – Поэтому я и привёз тебя сюда – чтобы ты увидела собственными глазами… – Собственными глазами?! – взъярилась я ещё больше. – А ты не думал, что я могу… Договорить он мне не дал. Словно разом решив, что хватит с нас словесных баталий, Джеймс в один шаг сократил разделявшее нас расстояние, схватил меня в охапку и поцеловал. Ещё целую долю секунды я намеревалась вырваться и высказать всё, что я думаю как о нём, так и о его методах убеждения, но очень быстро позабыла и о праведном гневе, и обо всём остальном. – Поехали домой, – срывающимся голосом предложил он, когда мы на секунду отстранились друг от друга. – П-поехали, – со второй попытки согласилась я, не сразу восстановив дыхание. Ничто не могло сравниться с этими поцелуями. Мы вцепились друг в друга, как утопающие, хотя утопающим это только мешало бы выплыть, и они скорее всего ушли бы на дно! Возможно, то же самое можно было сказать и про нас, но это не имело никакого значения. Куда-то пропала моя куртка, а я и не заметила, хотя погода на улице не слишком походила на летнюю. Даже холод тёмной магии исчез, или, скорее, я просто перестала его замечать. Я вообще больше ничего не замечала, кроме целовавшего меня мужчины. Плевать на тёмную магию. Плевать на весь окружающий мир. Все проблемы и дела подождут. Глава 21 – Какие у нас теперь планы? Вопрос прозвучал очень беспечно, и я немедленно устыдилась собственного легкомыслия. Но этим утром было очень сложно сосредоточиться на важных вещах, несмотря на то, что положение у нас с Джеймсом действительно было незавидное. День уже клонился к обеду, когда мы наконец-то добрались до кухни, чтобы позавтракать, и только теперь я вспомнила о насущных делах. Однако мысли по-прежнему оставались какими-то отстранёнными. Зато настроение было просто прекрасным, несмотря на все вчерашние приключения, и я удивлялась самой себе. Подживающие царапины почти не беспокоили, мы все остались живы… Так почему бы просто не порадоваться жизни в такой чудесный день? Джеймс, который сидел у кухонной стойки, пока я взбалтывала в металлической миске омлет, посмотрел на меня с весёлым удивлением.