Несколько человек кивнули, в том числе Миа и София. – А что с ними не так? – поинтересовался Дилан. – Мы заметили, они стали меньше. – Вы говорили, что у нас достаточно продуктов. Почему тогда мы должны морить себя голодом? – Поддерживаю, – произнесла София. – Не вижу никакой причины. Мы все голодные бо́льшую часть времени. – Зима близко, а вы хотите остаться с несколькими консервными банками, когда она наступит? – вмешался Арран. – До зимы еще есть время пополнить запасы продовольствия. Не понимаю, зачем паниковать… как это по-английски? – Преждевременно? – подсказал я. – Да. Не понимаю, зачем паниковать преждевременно. Никогда раньше я не слышал, чтобы София брала слово. Дилан помолчал, что-то обдумывая. – Вылазки за продуктами означают, что с каждым разом придется забираться дальше в город. И с каждым разом будет еще опаснее, и мы не можем… Мы не можем гарантировать, что вернемся живыми. В последний раз, когда мы ездили за продуктами, мы действительно встретили людей – между прочим, людей из этого отеля, – и они напали на нас, и нам пришлось убить их в целях самообороны. Нужно помнить, мы не всегда будем выигрывать бой. – Вы не говорили, что люди умирают, – возмутилась Юка. – Зато говорю сейчас. Вот поэтому я принял решение, что разумнее сократить порцию, но… Если считаете, что такое решение неправильным, почему бы нам не проголосовать? – Он пожал плечами. – Не хочу, чтобы мы голодали. Но также не хочу подвергать мужчин и женщин, которые добровольно отправляются на поиски еды для всех нас, еще большей опасности, чем это необходимо. Я не хочу давить на них. Молчание. – Ну что, будем голосовать? – задал вопрос Дилан. Многие смотрели на меня, Мию, Аррана и Томи. Могу поспорить, они принимали взвешенное решение, стоит ли угроза нашей жизни того, чтобы не наедаться досыта каждый день. И пока никто не задал вопрос, где Роб. Я надеялся, что собрание закончится без этого вопроса. – Как часто пришлось бы выбираться в город за продуктами, если бы порция осталась прежней? – спросила София. – Не знаю. Как минимум, раза четыре каждую пару месяцев при условии, что все вылазки будут такими же успешными, как и наша первая. Арран казался удивленным. Для меня это тоже было новостью. Томи поймала мой взгляд с другого конца бара. Дилан добавил: – Понятно, никто не хочет экономить, но не забывайте, зимой придется увеличить порции. Неизвестно, насколько холоднее станет. Может, у нас вообще не получится пополнять запасы. Поэтому продуктов должно быть больше чем достаточно. София кивнула: – Тогда давайте голосовать. Так будет честно. – Хорошо. Но при одном условии. – Дилан скрестил руки на груди. – Так будет еще и справедливо. Каждый, кто голосует за увеличение порции, должен вписать свое имя в список добровольцев на ближайшую вылазку за продуктами. – Нечестно вынуждать людей, – негромко произнес Саша, заслоненный от меня своей сестрой-близнецом. – Нечестно подвергать серьезной опасности только пять-шесть смельчаков. Если голосуете за то, чтобы они и дальше подвергались риску, будьте готовы разделить с ними этот риск, – выпятив челюсть, стоял на своем Дилан. – Все равно несправедливо, – возразил Арран. – Пора уже провести ротацию. Если считаешь, я буду и дальше выбираться за едой, рискуя своей задницей ради тех, кто, отсиживаясь в отеле, хочет только побольше жрать, можешь отвалить, приятель. – Арран, согласна на все сто, – откликнулась Томи. – А как насчет тех, у кого дети? – поинтересовалась Юка. – Эй, думаешь, родила, так у тебя больше прав не умирать, чем у нас? – рявкнула Томи. – Сядь! – Но кто позаботится о наших детях, если мы не вернемся? – Очевидно, группа, – ответил Дилан. – Мы же не чудовища. – Это неприемлемо, – огрызнулась Юка. – А что нас убьют – приемлемо? – возмутилась Томи. – А мы расходный материал, потому что не родители, да? Молчание. – Все высказались? – Не пускаясь в рассуждения, скажу, – вмешался я, пока ситуация не накалилась еще больше, – по-моему, предложение Дилана справедливо. Нельзя, чтобы за продовольствием отправлялись все время одни и те же люди. Эти вылазки опасны и отнимают много сил. – Прошлый раз вы сказали, что Тане не надо участвовать, – напомнила София. Таня прислонилась к стене, но выражение ее лица оставалось твердым. – Не забывайте, я сама вызвалась участвовать. – Может, если б некоторые учились в медицинском вузе, а не размножались, ваша ценность была бы выше, – негромко произнесла Томи. – Получается, одни люди ценнее других, – заметил Петер. – На дух не переношу все это ханжеское дерьмо, – бросила Томи в ответ. – Быть родителем не делает тебя ценным. Возможность спасать жизни делает! Я отличный стрелок и принесла вам, неблагодарные задницы, еще продуктов, поэтому, извините, я ценнее, чем тот, кто просто один раз не попользовался презервативом! На этот раз несогласие стало громче, накаляя атмосферу собрания еще сильнее. Группа начала медленно разделяться на две части. По одну сторону оказались Дилан, Арран, Таня, Томи, Миа, я и еще несколько сотрудников. По другую – молодые женщины, родители и Петер. Глядя на Петера с нескрываемой ненавистью, Томи заложила одну руку за спину, и по ее позе я понял, что она держит пистолет. – Эй! Остановитесь все на пару секунд! – крикнул Арран. – Предложение Дилана справедливо. Мы голосуем. Либо все участвуем в вылазках за едой и делаем их чаще, либо делаем вылазки реже и некоторые люди в них не участвуют. – Хочешь сказать, некоторым трусам можно сосать кровь из остальных, – заметила Томи. – Что ты сказала? – зарычал Петер, шагнув вперед. – Что слышал. – Где ты была, когда мы охотились на оленей в такой холод? – Заткнитесь! Вы оба! – Дилан встал между ними и взял слово. Сам того не осознавая, я тоже сделал шаг в сторону Томи, и мне показалось, что все вокруг это заметили. Понятия не имею, зачем я так сделал. В случае драки она явно не нуждалась во мне. Именно в такие моменты легко представить, как животный инстинкт берет верх и между племенами начинается война за ресурсы и территорию. – Голосуем! – подвел итог Дилан. – А кто хочет убить друг друга на дуэли, делайте это в свое свободное время и подальше отсюда. Но не забывайте, если в отеле кто-то хладнокровно причиняет боль другому человеку, справедливость должна восторжествовать. Сегодня утром мы все стали свидетелями этого торжества. Я кивнул: – Да ладно вам, ребята, он прав. Давайте просто сделаем все по-честному. – Пусть Таня тоже участвует, – не унимался Петер, – если уж все по-честному. – Звучит так, будто тебе не терпится умереть от инфекции, – рассмеялась Томи. – Не то чтоб меня волновало, если это будешь ты. Таня вмешалась в разговор раньше, чем Петер успел ответить: – Слушайте, предлагаю всем пройти курсы базовой медицинской подготовки. К примеру, перед следующей вылазкой я наберу группу и буду несколько недель обучать. Таким образом, если я умру, это не значит, что… – …игра окончена для всех, – договорила за нее Томи. – В отличие, скажем, от того случая, если умирает кто-то из случайно размножившихся. – Всё, хватит, проехали! – рявкнул я, когда Юка, казалось, была готова с новыми силами вступить в спор. – Таня, отличная идея! Всех устраивает, что каждый взрослый участвует в ротации и обучается основам медицины? Все смотрели друг на друга. – А если и не устраивает, то, по-вашему, так справедливо? – задал вопрос Дилан. Несколько человек кивнули. Томи в упор смотрела на Петера, словно говоря: «Ну?», и Дилан тоже. Наконец тот вздохнул: – Так справедливо. Когда каждый принимает участие.