– Даниэл Дэфо. «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо». Коллекционное издание 1888 года. Шерри Я не могу уснуть, ворочаясь с боку на бок и вздрагивая от каждого шороха. Тусклое сияние от ночника разгоняет по углам полумрак, но не успокаивает тревожно колотящееся сердце. Чтобы успокоиться, нужно всего лишь выключить свет, но что– то мешает протянуть руку и дернуть за шнурок под потрескавшимся плафоном. Сложно объяснить, что именно меня пугает. Может, причина в ужасных звуках, раздающихся со всех сторон : дыхании старого дома, его скрипящем шепоте и свистящем зловещем смехе, что будят во мне похороненные страхи, напоминая о том, что хотелось бы навсегда забыть,и о том, что я не могу вспомнить. Чтобы отвлечься от навязчивых мыслей, я думаю о приятном. Об Оливере Кейне и о внезапңом, хрупком притяжении, возникшем между нами. Невозможным по ряду причин, но волнующим и желанным, как все запретное. Остается только фантазировать, какими были бы губы Оливера, позволь я ему проводить меня до спальни. Нежными, грубыми? Настойчивыми или острожными? Воображение ведет меня дальше, заставляя ерзать от чувственного голода. Я знаю, прочитала по глазам, что Оливер захотел бы зайти. И он не похож на парня, способного на долгие ухаживания и длительную прелюдию. С его внешностью и пoложением потребность в усилиях добиться понравившуюся женщину отпадает. Я решил, что лучше иметь подружек, чем жить с ними Уверена их было много. Красивых, ярких, образованных,искушенных. Не таких, как я. Шерил Рэмси для Оливера Кейна – деревенская экзотика, его влечет ко мне любопытство и физическая реакция тела, не более. Но даже понимая всю безнадёжность и одноразовость нашей связи, хотелось бы попробовать. Хотя бы раз в жизни сделать что-то для себя, эгoистично и не думая о последствиях, наплевав на гордость и самолюбие. Совершить что-то сумасбродное, импульсивное, отчаянное. Руби бы меня поддержала , если бы могла... Мне так не хватает ее наглой смелости и твердой уверенности, что любой выбранный путь верный, если его выбрала она. Руби никогда не волновало то, что думают о ней окружающие, она плевала на чужое мнение, жила ярко, с надрывом, торопясь, словно знала, как мало у нее времени. Если Руби чего-то хотела – она это получала. Если бы Руби захотела Оливера Кейна, он бы уже лежал у ее ног и ел с руки. Свет несколько раз моргает, отвлекая меня от размышлений, и внезапно все до единой мысли выветриваются из головы. Матрас в ногах проминается, словно кто-то садится на край кровати. Вскрикнув, я подтягиваю ноги, вжимаясь спиной в изголовье,и замотавшись до ушей в одеяло, с ужасом смотрю в изножье кровати… и шумнo выдыхаю, нервно смеясь над своей пугливостью. Боже… это кошка. Всего лишь кошка. Серая с голубым отливом, крупная, холеная и вполне симпатичная кошка. Откуда ты взялась? Дверь заперта, окно тоже. Может забежала, когда я заходила,или еще раньше,и все это время спала под кроватью. Глядя на меня медово-золотистыми глазами и мягко ступая лапками, животное бесшумно и грациозно приближается ко мне. Лоснящаяся пушистая шерстка так и манит запустить в нее пальцы, приласкать, погладить, почесать за ушком, потереться щекой о мягкую мордочку. Маленькая гостья запрыгивает мне на колени, складывает лапки пред собой и, лениво прикрыв глаза, ждет ласки и обожания. – Ты не по адресу, киса. Я с детства ненавижу кошек. ГЛАВА 10 Шерри «Не всем историям суждено быть рассказанным. Некоторые тайны лучше никогда не раскрывать, спрятать подальше от любопытных глаз, замуровать за стальными дверями и заживо похоронить в кромешной темноте. Стеречь и охранять, словно сокровище, даже если внутри драгоценного черного ларца с секретами копошатся черви. А если этот червь – ты,то смысл вышесказанного кардинальным образом меняется, правда? Если червь ты,то единственный путь к спасению – просочиться в узкую замочную скважину. А если их три,то какую выбрать?» – Бери ту, что уже, не промахнешься, - смеюсь себе под нос, быстро порхая пальцами по клавиатуре. «Если червь ты, то всякий смысл теряется, ведь у червей нет мозгов,им все равно, где ползать. Но я не червь. Я наделен разумом и терпением. Я знаю, что рано или поздно замки откроются. Нужен только ключ. И рука, не боящаяся повернуть его, толкнуть дверь и выпустить меня». – Черт, ну и фигня, - тяжело выдыхаю я, откладывая в сторону первую страницу рукописи. - Ты не червь. Ты больной на всю голову, – зевнув, перехожу к следующей. Но этот раз пустых страниц не наблюдается, хотя… не уверена, что меня этот факт сильно радует. Несмотря на скептическое отношение к опусу неизвестного автора, меня не покидает скребущее ощущение в области затылка и свинцовое напряжение в мышцах спины. Неприятные симптомы усиливаются, стоит только приступить к работе над рукописью, каждое новое слово дается сложнее предыдущего. «Ее постепенно покидали силы, а вместе с ними и надежда. Οна все больше спала, ничтожно мало ела и не реагировала на мое чтение. Я мог повторять по десять раз один и тот же абзац, она не замечала , потеряв интеpес к происходящему вокруг. Взгляд, устремленный в темноту,искусанные в кровь бледные губы. Она угасала, и я понимал, что ещё несколько дней,и мне некому будет читать. – Тебе бывает страшно? - как-то спросила она после многочасового молчания. Я закрыл книгу и с любопытством посмотрел на нее. – Нет, но знаю, что такое страх. Я много раз видел его на лицах других. – Ты помнишь? Лица тех, что ушли? – Они не ушли, - поправляю я. – Я знаю, что никто не ушел отсюда сам! – закричала , вскакивая на нoги и с бессильной злостью сжимая кулачки. - И никто никогда не уйдет. Я сгнию здесь так же, как все остальные. – Ты уйдешь, - спокойно произнес я. Не поверила, хрипло рассмеялась и измученно осела у моих ног. Хриплый протяжный стон разорвал тишину, заставив хрупкие плечи задрожать, а тонкие пальцы вцепиться в посеревшие волосы. – Она умирает, - раскачиваясь из стороны в сторону, прошептала так тихо, что пришлось читать по губам. – На чем мы остановились? – я снова открыл книгу». – Что за черт…, -бросаю страницу в сторону и несколько мучительных секунд смотрю на аккуратно выведенные строчки, пока те не начинают расплываться. Даю себе минуту, чтобы привести мысли в порядок, успокоиться и продолжить. «Она кротко кивнула и умолкла, обхватив мои колени обеими руками. Для нее вошло это в привычқу – сидеть вот так, у моих ног, словно послушное животное, цепляясь за меня, как за единственный источник своего существования. Я знал, что ее преданность и симпатия не бескорыстны,имеют цену и определенную цель.