А как же Корсак? А кого он волнует, черт возьми? Они помолвлены. И планируют пожениться. Твоя мать еще не разведена. Она по-прежнему моя жена. Тут дело только в документах. Тут дело в семье. В том, как должно быть. Прошу тебя, Джейн, поговори с ней. И мы снова станем семейством Риццоли. «Семейством Риццоли», — повторила про себя Джейн. И задумалась о том, что это значит. Это их история. Все праздники и дни рождения, которые они отмечали вместе. Воспоминания, принадлежавшие только их семье. За этим стояло нечто сакральное, нечто, что невозможно просто так отбросить; Джейн была достаточно сентиментальной — она тосковала по этой утрате. И вот теперь есть возможность восстановить, склеить все это заново, чтобы мама и папа опять были вместе, как прежде. Фрэнки и Майк хотят этого. Папа хочет этого. А мама? Чего же хочет она? Джейн вспомнила о розовом свадебном платье из тафты, которое Анжела с такой гордостью показывала ей. Вспомнила, как они с Габриэлем последний раз приходили к маме на ужин; тогда Анжела и Корсак хихикали, словно подростки, и наступали друг другу на ноги под столом. Глядя на сидевшего напротив отца, Джейн не могла припомнить, чтобы он хоть когда-нибудь наступал маме на ноги под столом. Или хихикал. Или шлепал Анжелу по попе. Она видела перед собой усталого, разбитого мужчину, сделавшего ставку на чудаковатую блондинку и проигравшего. «А если бы я оказалась на месте мамы, — задумалась Джейн, — приняла бы я его обратно?» Джени? Поговори с ней от моего имени, — взмолился Фрэнк. Риццоли вздохнула. Ладно. Поторопись. Не то она слишком сблизится с этим подонком. Корсак не подонок, папа. Откуда ты знаешь? Он пришел и забрал то, что ему не принадлежит. Он пришел, потому что появилось свободное место. Ты ведь понимаешь, верно, что многое изменилось с тех пор, как ты бросил ее? Мама изменилась. Я хочу вернуть ее такой, какой она была. Я сделаю все, что угодно, чтобы она была счастлива. Скажи ей это. Скажи, что все будет, как в старые добрые времена. Джейн поглядела на свои часы. Пора ужинать. Мне нужно идти. Обещаешь сделать это для своего старого папы? Да, обещаю. — Она соскользнула с дивана, радуясь возможности сбежать от этих пыльных подушек. — Береги себя. Отец улыбнулся ей, впервые с того момента, как Джейн пришла сюда; появился слабый намек на привычную самонадеянность Фрэнка Риццоли. Папа восстанавливает свои владения. Так и сделаю. Особенно теперь, когда я знаю, что все будет хорошо. Я не стала бы на это рассчитывать, подумала Джейн, выходя из «Арабских ночей». Она с ужасом думала о беседе с Анжелой, страшилась ее реакции. Вероятно, начнутся крики. Каким бы ни было мамино решение, кому-то оно обязательно принесет страдания. Либо Корсаку, либо папе. А ведь Джейн уже начала привыкать к мысли, что Корсак станет членом семьи. Большой человек с большим сердцем, он любит Анжелу, в этом нет никаких сомнений. «Кого же ты выберешь, мама?» — задумалась Джейн. Ощущение приближающейся беседы мучило Джейн по дороге домой, портило настроение во время ужина, купания Реджины и других вечерних ритуалов — чтения книжки и пяти поцелуев на ночь. Когда Джейн наконец-то закрыла дверь в комнату Реджины и отправилась на кухню, чтобы позвонить Анжеле, она чувствовала себя, словно человек, которого отправляют в камеру смертников. Она сняла трубку, снова повесила ее и, вздохнув, опустилась на кухонный стул. Ты ведь понимаешь, что тобой манипулируют, — сказал Габриэль. Он закрыл дверцу посудомоечной машины и запустил программу. — Ты не обязана делать это, Джейн. Я обещала папе, что позвоню ей. Он совершенно спокойно может позвонить Анжеле сам. Несправедливо втягивать тебя в это. Их брак — это их проблема. Застонав, Джейн уронила голову на руки. А потому она становится моей. Я просто скажу, как есть. Твой папа — трус. Он наделал делишек, а ты должна все исправлять. А вдруг только я и могу это исправить? Габриэль сел, оказавшись за кухонным столом рядом с женой. Как? Уговорить ее принять отца назад? Я не знаю, что лучше. Твоя мама должна решить это сама. Джейн подняла голову и посмотрела на мужа. Как думаешь, что ей нужно делать? Габриэль задумался под гудение и плеск посудомоечной машины. Похоже, сейчас она очень счастлива. Значит, ты голосуешь за Корсака. Он порядочный человек, Джейн. Он добр к ней. И не станет ее обижать. Но он мне не отец. Именно поэтому тебе не стоит в это ввязываться. Тебя заставляют принять ту или иную сторону, и здесь твой отец не прав. Смотри, как он заставляет тебя переживать. Через некоторое время Джейн выпрямилась. Ты прав. Я не должна была это делать. Скажу ему, чтобы он сам позвонил маме. Не чувствуй себя виноватой. Если твоей маме понадобится совет, она у тебя сама спросит. Да. Да, я скажу ему. Только вот, черт возьми, какой у него там новый номер? Джейн полезла в сумочку и выудила из нее мобильный, чтобы посмотреть на список контактов. Только теперь она заметила уведомление на дисплее: «Одно новое голосовое сообщение». Тот самый звонок, который Джейн отправила на автоответчик, когда говорила с отцом. Она включила воспроизведение и услышала голос Мауры: «…сюда двоих детей, девочку по имени Клэр Уорд и мальчика по имени Уилл Яблонски. Джейн, их истории аналогичны истории Тедди Клока. Родных отца и мать убили два года назад. Приемных родителей убили только в прошлом месяце. Не знаю, связаны ли эти дела, но, черт возьми, это очень странно, как думаешь?» Джейн дважды воспроизвела запись, а затем набрала номер, с которого звонила Маура. Школа «Вечерня», — ответил женский голос после шести гудков. — Доктор Уэлливер слушает. Это детектив Джейн Риццоли, Бостонское ПУ. Мне нужна доктор Маура Айлз. Боюсь, она на озере, уплыла на вечернюю прогулку на каноэ. Я попробую позвонить ей на мобильный. Мобильные у нас не ловят. Именно поэтому она звонила вам со стационарного номера. Тогда, пожалуйста, попросите ее перезвонить мне, когда будет удобно. Спасибо. Джейн повесила трубку и еще некоторое время глядела на свой телефон, ненадолго позабыв о родителях. Вместо них она задумалась о Тедди Клоке. Самый несчастный мальчик в мире — так назвал его Мур. Однако теперь Джейн знала, что есть еще двое таких, как он. Три несчастных ребенка. А может, есть еще дети, о которых она не знает, приемные дети, живущие в других городах, сироты, за которыми всё еще охотятся. Мне нужно уйти, — сказала Риццоли. Что происходит? — поинтересовался Габриэль. Мне необходимо увидеть Тедди Клока. Какая-то проблема? Джейн схватила ключи от машины и направилась к двери. Надеюсь, нет. Было уже темно, когда Риццоли добралась до находившегося на окраине города дома приемной семьи, куда на время определили Тедди. Белый дом в колониальном стиле был старым, но аккуратным; он стоял чуть в стороне от дороги, закрытый деревьями с пышной листвой. Джейн припарковалась на подъездной аллее и вышла на улицу, в теплый вечер, пахнувший свежескошенной травой. Дорога была тихой — машины лишь изредка проезжали мимо. Сквозь деревья с трудом можно было разглядеть свет в окнах соседнего дома. Джейн поднялась на крыльцо и позвонила в дверь. Ее открыла госпожа Нэнси Иниго, вытиравшая руки о кухонное полотенце. На ее улыбающемся лице виднелись следы мукй, из косы выбились пряди седых волос. Из дома доносился аромат корицы и ванили, и Джейн услышала девичий смех.