— Мне кажется, они любят маски… не само действо, а то, что усиливает эффект, но по сути остается мишурой, — ответила Надя и, оттащив своего спутника от жаждущей казни через повешение, устроилась за столиком кафе. Григорий присел напротив нее. — Кстати, Гриша, а сколько на тебе «висяков»? Очень символичная картина — «висяк на следаке»… — Несостоявшаяся романистка, — усмехнулся Гриша, — сколько «висяков»? Вот одним меньше благодаря тебе… Надежда посмотрела на него. — Я знаю, ты серьезно относишься к своей работе. Ты хороший следователь, Гриша! — Ты говоришь как мой начальник, и я очень хотел бы снять с себя еще один «висяк». — Какой? — заинтересовалась она. — Тот, что мучает тебя… — Все же решено… — Я так не думаю, — Надя только сейчас обратила внимание, что глаза у следователя из Москвы не только добрые и умные, но и очень красивые. — Вот черт! — воскликнула она и постучала по столу, привлекая внимание бармена. — Амаретто, плиз! — Что с тобой? — поинтересовался следователь. — Ничего… мысли вслух. Я пытаюсь всегда держать в памяти, что Марко — идеальный мужчина, так ведь? Что ты думаешь как следователь? — Я не женщина, но думаю, что он — алмаз! И я рад, что тебе повезло, честное слово… — Да ладно, — не поверила она. — Я знаю про твою нелегкую жизнь с пьяницей. Ты — хороший человек, и я рад за тебя, — подтвердил Григорий и заказал себе французский коньяк. — «Хороший человек»… звучит почти как оскорбление, — произнесла Надя, понимая, что между ними сейчас происходит что-то очень важное… Она так долго этого ждала. Сердце бешено забилось. — Да, ты хороший человек, и это не оскорбление, это комплимент, а что касается твоей внешности, ты и сама знаешь… — Что? — попыталась она пококетничать. — Что красивая… — смущенно ответил Григорий. — Не может быть! Комплимент от тебя! Это же высший пилотаж! — Успокойся! Это вовсе не означает, что ты можешь пускаться во все тяжкие. А эту свою деятельность с партией зеленых прекращай, добром это у тебя не закончится. Надя тянула свой ликер, глядела на Григория и понимала, что ее такая ситуация устраивает на все сто. Ей нравилось, что этот мужчина смотрел ей в глаза… Странно, но она ни разу не вспомнила о Марко. Чья-то тень упала на их столик, и Надя, очнувшись, оторвала свой взгляд от следователя и посмотрела на приблизившегося к ним человека. — Мила?! — выдохнула она, глядя на подошедшую к ним девушку в мешковатом спортивном костюме и с наголо обритой головой. — Что ты здесь делаешь? — Я гуляю… наслаждаюсь жизнью, а вы? — Милочка, прости меня! — кинулась к ней Надежда. — За что? Ты спасла меня! — Мила, прости меня! — продолжала настаивать Надя. — Да в чем дело?! — Скажи ей все, — вдруг произнес Григорий. — А тайна следствия? — удивилась Надя. — Я, как официальное лицо, разрешаю, скажи, — повторил он. — Садись к нам за столик! — пригласила Надя и крикнула: — Ту амаретто! Ее глас был услышан, и симпатичные рюмочки для ликера из непрозрачного стекла появились у них на столе. Гриша продолжал тянуть свой коньяк. Надя рассказала все, что они узнали о Камилле, и опустила голову. — Прости… Улики против тебя, но я не верю, что ты сумасшедшая и не помнишь, что творишь. Но надо что-то делать, эта женщина, она… она просто ошарашила нас, — сказала Надежда, имея в виду Зою Михайловну. Камилла поглядела на своих друзей и тяжко вздохнула. — Дорогая моя подруга и товарищ следователь, конечно, вы вправе не верить мне, но я не совершала ничего подобного, о чем вы мне только что поведали. Ничего! — Мила! Расскажи! — вцепилась в ее руку Надя, едва не расплескав ликер. — Докажи Григорию, что ты невиновна! — Я знаю это, — ответил Григорий, залпом допивая коньяк, — и это пугает меня, так как мы снова возвращаемся к отправной точке. — Почему ты пришел к такому мнению, что Милка ни при чем? — радостно воскликнула Надя. — Нельзя перечеркнуть многолетнюю дружбу рассказом какой-то бабки, которую мы не знаем. Еще при разговоре с ней я стал ощущать какой-то дискомфорт… Это на грани подсознания… я же говорил, всего лишь гипотеза… — Она что-то не так сказала? Что? — прошептала Надя. — Нет, говорила Зоя Михайловна очень складно, а вот ее внешний вид… — А что с ней было не так? — Она была ненастоящая, фальшивая, какая-то наигранная, как старая кукла, которую достали из старого бабушкиного сундука и забыли стряхнуть пыль, — проговорил следователь. — У меня такого рода интуиция идет на подсознательном уровне. Я не могу это объяснить, но я чувствую, когда человек лжет. Такая уж у меня работа. Эта бабулька рассказала нам историю о людях, хорошо нам известных… И где? В Италии, в художественной галерее. Не слишком ли много совпадений? А ее одежда, в ней явно было что-то не так… от одежды исходил запах лежалости, словно вещи вытащили из сундука, где они пролежали сто лет… Надя слушала его, открыв рот. Теперь-то, когда Григорий разложил все по полочкам, она тоже увидела все, о чем он только что рассказал. — А ведь вы правы! — зааплодировала она. — Эта бабка была типичная подстава, и она наплела нам с три короба. Как мы могли поверить? Почему ты мне раньше ничего не объяснил? — Я сам не сразу это понял… Здесь не обошлось без внушения. — Что? — не поняла Надежда. — Гипноз, — пояснил он будничным тоном, — причем высококлассный, ненавязчивый, но действенный. — Он прав, — подала голос Мила, загадочно улыбаясь. — Зоя Михайловна действительно была любовницей моего отца, и она владеет гипнозом. С сеансами гипноза она выступала на сцене. Тогда эти номера имели большой успех у зрителей. Я все знала, но скрывала от мамы, естественно, ради любви к ней. Да, Зою Михайловну я ненавидела, но на такое зверство, о котором вы мне сейчас рассказали, я не способна. Я могу доказать, что психическое заболевание от отца не могло перейти ко мне по одной простой причине: он не был моим биологическим отцом. Моя мама любила его, но не рискнула родить от него… Она и мне-то призналась в этом совсем недавно. — А как же убийство твоего отца? — спросил Григорий. — Твоя мать подтвердила, что ты убила его, и этот факт вы скрывали. — Стоп, Гриша! Я услышала то, что хотела услышать. Алевтина не так сказала! Она сказала, что ее дочь не больна психически, теперь мы знаем почему. А для достоверности мы можем провести любую экспертизу с анализами. Еще Алевтина Юрьевна спросила, кто сообщил нам эту новость, а потом сказала, что она сама во всем виновата… Не из-за того, что покрывала дочкины преступления, а что давно надо было рассказать всю правду! — обрадовалась Надя, по-новому вспоминая разговор с матерью Камиллы. — А все же, как погиб художник? Или то, что он был болен, тоже вымысел? — прищурил глаза Григорий. — Нет, отец был болен, это правда. У совершенно нормального человека внезапно случались приступы бешенства. В эти моменты он был страшен. Это он убил нашу кошку, разорвав ее голыми руками, иногда набрасывался на нас, а после приступа ничего не помнил, а мы все скрывали и сочиняли всякие небылицы. — Ты ничего не рассказывала мне, — заметила Надя. — Мы не распространялись на эту тему… И вот во время очередного приступа отец повесился, покончил жизнь самоубийством. Вот и вся история… — Ужас! — посмотрела Надежда на Григория. — Поэтому следствия и не было, — отметил тот. — А ведь на тебя, Мила, хотели свалить убийство отца и Киры. — Ее убили? — удивилась Мила. — Сегодня ночью в психиатрической лечебнице, — подтвердила подруга. — Кому она мешала? Она же была совершенно не в себе, — сказала Камилла. — Зоя Михайловна обвиняла тебя во всех преступлениях и нагло лгала, — сказала Надя. — Удачно мы с ней встретились, словно ждала нас, — откликнулся Григорий. — Что она вообще делает здесь? Хотя она нам сказала, что после смерти любимого уехала в Италию. Но интересно получается, она действительно будто поджидала нас в этом месте в этот час… — задумалась Надежда, катая пустую рюмку по столу. — Ты кому-нибудь рассказывала, что едешь в галерею? — спросил Григорий. — Нет, это получилось спонтанно. Правда, меня приглашали посетить галерею, но никто не знал, что я буду там именно сегодня, — ответила Надежда. — Кто? Кто приглашал тебя посетить выставку? — заинтересовался следователь. — Мать Виктории Шанс советовала посетить выставку талантливых и забытых на родине авторов, — ответила она.