– Возможно. Думаю, так и есть, – согласился князь. – А значит, он причастен. – Да, но это не отменяет сложности ситуации. Что мне делать, старик? Ты уже составил своё мнение? – Десять минут назад я получил доклад по Белогрудовым. Сам он захвачен и сейчас в допросной. Вся семья тоже у нас, не считая сына. Союзников пока не трогали, но я бы прошёлся по ним, чтобы дать всем понять, что их ждёт в случае действий против государства. Сейчас они притихли. Вообще в стране тихо, что радует. Это первая хорошая новость. Мы показали свою силу. Вторая новость, в которой ты принял активное участие – захват комплекса, всех ценностей и победа над армией Кнайтов. Пленных мы там тоже много захватили и сейчас Родион трудится, чтобы выбить информацию. Что касается твоего вопроса – надо тянуть время. Если Канис уничтожен, как и его хозяин, то есть шансы, что Кнайты так и не поймут, с кем сражались. – Они были не в курсе. Но я бы не уповал на то, что их неведение продлится долго. – Ну да, – кивнул старик, – Наивно ожидать чуда. Но в нашем случае даже пара часов может изменить ситуацию кардинально. Войско в боевой готовности и отлично себя проявило. Союзники тоже готовы выступить в любой момент. Быть может нам не помешает ещё несколько драк, чтобы закрепить успех. Если победим, то дадим понять всему миру, что к нам лучше не лезть. – И тем самым спровоцируем врагов на ещё большую агрессию. Они ведь не дураки, учтут опыт и придумают что-нибудь. Да что говорить, мы и так знаем, что у них есть технологии запредельной разрушительности. – Которые они уже применяли против нас. Да и куда ещё больше агрессии? Похищение детей – это дно, которое сложно пробить. Так что единственное, чего стоит опасаться – это массированности атаки. Князь кивнул. Внутри он был согласен со своим советником. Но также мужчина не забывал, что в его деле малейшая оплошность приведёт к колоссальным потерям. Которые не факт, что удастся восполнить. Поэтому он обдумывал все риски, прикидывая, что делать в каждом из случаев. – Моё мнение – надо идти к Соколову. Запереть его в надежном месте, чтобы опять не увели и вежливо попросить, – на этих словах Игнат не удержался от усмешки, – Чтобы он срочно сделал ещё одну партию артефактов. Нам бы по паре сотен блокираторов и защиты от пуль. Тогда можно будет дать такой бой, что весь мир затрясет. – Я всегда думал, что задача советника сдерживать агрессию правителя, – вежливо улыбнулся князь. – Анастас, – сказал с жаром Игнат, – Они пошли на убийство детей и на похищение. За что пострадал сын Кротова? А Катя? Она сейчас лежит в коме и дай бог, ей помогут. Твоей дочери сильно повезло, что она выбралась целой. А если это повторится? А если в следующий раз не окажется ушлого Соколова? Мы крепко облажались с этим похищением и должны компенсировать. Чтобы дать понять всем, как опасно с нами связываться. Чтобы по утрам смотреть себе в глаза и не отворачиваться. Предлагаю дождаться, что предпримет враг, а пока пригласить союзников и рассказать им, как есть. Пусть знают, что происходит. Пусть будут готовы выступить. И тогда посмотрим, кто победит в войне. – Мы пока не готовы к полноценной войне. Один успех не показатель. – К войне никогда нельзя быть готовым. Кнайты это сегодня доказали ещё раз. Разговор перебил стук в дверь. В помещение вошёл Родион. – Ко дворцу прибыл Коршунов, – сразу начал он, – Передал эту папку и скрылся раньше, чем его остановили. – Коршунов? – нахмурил брови князь, – Опять он… – В папке его записи о Канисе. Где тот бывал, с кем общался, какие договоренности заключал. Если информация верна, то мы можем накрыть многих причастных. – пояснил Родион, что именно принёс Роман. – О как, – удивился Игнат. – Ты говорил про союзников? – глянул на старика князь, – Что же, кажется, твой план только что приобрел новые детали. И кто-нибудь мне скажет, что на уме у этого Коршунова? Проклятая семья, всё никак успокоиться не может. Вопрос остался безответным. Родион передал папку и князь вместе с Игнатом заглянули внутрь. * * * Катя закашлялась, задергалась и открыла глаза, сделав глубокий, резкий вдох. – Доча! – Ольга в тот же момент оказалась рядом с ней и схватила за руку, – Тише, тише, всё хорошо. Ты в безопасности. Девушка смотрела на нас ошарашенными глазами. В них легко читался ужас. Когда до неё дошло, что всё закончилось и она правда в безопасности, то… Катя разрыдалась. Горькими слезами, навзрыд. София схватила меня за руку и вывела из палаты. – Пусть успокоится, – пояснила она, – Потом спасибо скажет, что ты её не увидел всю в слезах. – Ты серьезно сейчас беспокоишься об этом? – устало спросил я. – Просто так будет лучше. Ты присядь. Плохо выглядишь. Удивительно, как я вообще до сих пор на ногах стою. Алхимия сама по себе нагружает организм. Это сравнимо с хорошей тренировкой. Чем сложнее воздействие на реальность, тем выше отдача. В большинстве случаев ничего критичного. Немного отдохнул и можно продолжать. Темная алхимия, в которую входили многие практики разрушения, в том числе направление крови, оставляли совсем другие следы. Чем-то похоже на ту энтропию, что я вытягивал из Кати. За всё сотворенное в этот день мне придётся расплатиться. Пару недель на восстановление и чистку, с робкой надеждой, что не будет никаких необратимых изменений. Темная алхимия ведь не просто так запрещена. Прибегая к особо опасным практикам, алхимик меняет мир, но и сам меняется. Кто-то умирает, кто-то обретает безумство, у кого-то разрушается организм или происходят случайные мутации. Жаль, что другие направления гораздо медленнее, чем алхимия крови. Да и в некоторых случаях их банально не хватает. – Сама то как? – спросил я, – Случаем не в курсе, что с моей мастерской случилось? – В курсе. Там на меня засаду устроили. – Как так вышло? Ну, в смысле, её же охраняли, нет? – Спросишь у Родиона. Но это ещё что. Катю похитили в кабинете Ольги, в институте. Только никому не говори. – Да ладно. Получается, охрана это пшик? – Получается, что любую охрану можно обойти, при должном количестве ресурсов и подготовке. – Как-то это не внушает доверия. – Наша семья облажалась, – легко признала девушка, – Единственное, что нас оправдывает, это уровень наших противников. Слабое утешение. Я об этом пока не думал, но теперь придётся пересмотреть весь свой подход к безопасности. Как личной, так и близких людей. Ко многому придётся пересмотреть подход. Дверь открылась и там показалась Ольга, поманив нас рукой. София зашла первой. Бросилась так быстро, что когда я подошёл к койке, сёстры уже обнимались. Поймав взгляд Кати, я ей улыбнулся. Пока девушки были заняты друг другом, посмотрел, как работают печати. Могу же, когда прижмёт! Работает, как надо. Результат в буквальном смысле на лицо. Катя на глазах восстанавливалась, вернулся нормальный цвет кожи, ушла серость. – Эдгард, – потянулась она ко мне, когда София отошла, – Ты опять меня спас, да? – Дважды, – снова улыбнулся я. Девушка в ответ поцеловала меня в губы. – Кхм-кхм, – раздалось за спиной, но никого из нас это не смутило. Несколько минут ушли на слезы, обнимания и слова утешения. Заглянули к нам и целители, чтобы проверить Катю. Я отошёл в сторону, и внимательно следил, чтобы они по незнанию не испортили мою работу. – Это поразительно! – выдал заключение главный целитель, – Ольга Владимировна, но как это возможно? – при этом мужчина бросил взгляд на меня. – Лучше вам забыть то, что вы здесь видели, – несколько холодно ответила женщина. – Как прикажите, – поклонился он, – Но изучение этого случая могло бы… – Всё потом. – отрезала Ольга. Целители поклонились ещё раз и вышли. – Понимаю, что это не самое лучшее, о чём можно говорить сейчас, – взял я слово, – Но что с тобой произошло? Мне важно понять, что это было. Это может оказаться важным в дальнейшем исцеление. Катя, которая до этого улыбалась, снова побледнела. – Я… расскажу, – выдавила она из себя. – Катя… – попыталась вмешаться Ольга, но была остановлена собственной дочерью. – К сожалению, я помню всё отчетливо, – начала она рассказ, – Меня заманили в институт. Там вырубили, но я быстро очнулась. Уже в темнице, когда меня приковывали. – до этого момента голос девушки звучал твёрдо, но тут задрожал, – Меня оставили одну, в темноте. Это продлилось недолго. Потом пришёл… старик. Он выглядел очень дряхлым, морщинистым. Он говорил с акцентом… Утешал, убеждал, что всё будет хорошо… А потом… Потом… Он что-то сделал… – Вытянул из тебя кровь? – уточнил я. – Не только. Я чувствую, что лишилась чего-то важного. Никогда себя настолько слабой и разбитой не ощущала. – Ты можешь переместиться? – Нет… – голос девушки задрожал, она опустила голову и заплакала. – Эдгард, что это значит? – требовательно спросил Ольга Владимировна. За требовательностью слышалась паника. – Из неё высосали силы. Ты сможешь описать того старика? Если кто-то принесёт мне бумагу и карандаш, я нарисую. – Зачем? – спросила Ольга.