Впереди предстояли похороны мамы. Папа раздобыл гроб, договорился, чтобы его привезли сразу, хотя очередь за ними была огромная. Папа работал в местной администрации, начальником финансового отдела, поэтому знал многих и по блату без очереди добыл гроб. Ира еще подумала тогда: «Наверное, ритуальный бизнес как никогда выигрывал в данной ситуации». Звонки от родственников и друзей становились все реже и реже, пока совсем не перестали поступать. Одни только бабушка с дедушкой звонили почти каждый день. Оба рыдали в трубку, узнав о смерти своей дочери. В тот день на улице начинало темнеть, было около девяти вечера. Мама лежала посередине гостиной в обшитом красным бархатом гробу. Они с папой одели ее в самое нарядное платье, волосы уложили, как она любила, Ира нанесла на лицо мамы толстый слой тонального крема, чтобы скрыть раны на лбу. Попрощавшись с мамой, они накрыли ее белой простыней с головой. — Покойся с миром, — слетели с их губ последние слова. Папа сидел на диване, взявшись за голову уперев локти в колени. В его голове витали мрачные мысли. «Как теперь жить без моей любимой? Как теперь вообще жить в таком мире?». Тишину нарушала лишь свечка, одиноко потрескивавшая в душной гостиной. Ира подошла к отцу и села рядом с ним. — Жаль, что никто не придет проститься с ней. — Ничего. Сейчас тяжелые времена. Чтобы хоть как-то утешить своего отца, Ира накрыла папину руку своей. Понадобилась секунда, чтобы понять: «у папы жар!». Ира испуганно взглянула на отца и отдернула руку, понимая, что это означает. В его глазах она прочла: «Я знаю!». — Пап! Я принесу тебе таблетку! — и с этими словами она пошла на кухню. Пока она рылась в аптечке, доставая таблетку, в гостиной послышался шорох. — Сейчас пап! Иду! Ира замерла в дверях с бокалом воды в одной руке и с таблеткой в другой. От увиденного она выронила бокал на пол, и он разбился на мелкие кусочки, порезав Ире ногу. Боли она не почувствовала, ее глаза устремились только вперед. Мама приняла сидячую позу в гробу. Белая простынь медленно сползала со лба, открывая бледное лицо. Ира, как и ее отец, не могла пошевелится, не понимая, что происходит. Она подумала, что мама на самом деле не умерла, и уже хотела кинуться к ней на шею с объятиями, но ее остановил отец, преградив путь рукой. — Ира, не подходи к ней! Мама повернула голову на звук голоса. Глаза ее были впалыми, серыми, за мутной пленкой не было видно зрачков, кожа была синяя с черными прожилками, из ран сочилась темно-алая кровь. Она оголила черные десны и зарычала. — Ма-ам! — испуганно, дрожащим голосом сказала Ира. — Ира, отойди подальше! Мама стала вылезать из гроба, как паук вылезает из своего убежища. Уперев руки в его края, она не удержала равновесие и вместе с ним перевернулась на пол. Гроб почти полностью упал на маму, накрыв ее с головой. Послышался хруст ломающихся костей. Пока она копошилась, пытаясь выбраться из-под него, папа приказал Ире собирать самые необходимые вещи. Она кинулась исполнять приказ. От волнения руки тряслись, не слушались, она не могла сообразить, что где лежит и что нужно взять с собой. Биение сердца отбойным молотком стучало в голове, заглушая звуки вокруг. Из гостиной послышался шум, папа пытался забаррикадировать вход, преградив путь маме. Он пододвинул диван, подтащил комод и накидал сверху стульев. Мама почти выбралась из-под гроба, временно удерживающего ее. — Нам пора уходить! — закричал отец, завершив последнюю перестановку мебели. — Это ее долго не удержит! Мама кинулась на баррикаду, вцепившись в папину руку. Силы у нее оказалось немало, она рывком дернула его к себе и укусила за левую руку, чуть выше запястья. Боль была ослепляющей, папа издал пронзительный крик, кровь ручейком потекла по руке. Он резким движением оттолкнул маму. Та, кто недавно была его женой отшатнулась, вырвав из его руки кусок плоти. По ее шее мелкими струйками стекала кровь. Она смотрела на папу отсутствующим взглядом, ее волновал только кусок мяса, который она медленно пережевывала. Прикрывая рукой рваную рану, папа бросился на кухню за бинтом. Подбежавшая Ирина трясущимися руками рылась в аптечке, глядя на истекающую кровью дыру над запястьем. Руки отказывались ее слушаться. Ира злилась. «Да соберись же ты!» — приказала она самой себе. Команда сработала, она немного успокоилась. Наматывая бинт на руку отца, Ира нервно оглядывалась в сторону матери, которая тянула к ним свои руки сквозь препятствие. — Пап! Что это было?... Она ведь была мертвая?... — Я не знаю, дочка! Я не знаю, почему она ожила. Ей-богу, не знаю! — А разве мертвые могут ходить? — Теперь, видимо, да. Твоя мама бы смогла ответить на этот вопрос, — сказал папа, оглядываясь с грустью на ту, кто недавно была его женой. — Могу только предположить, что это какая-то шутка природы. — Что будем делать, пап? — Езжай к тете Свете с дядей Димой, поняла? — это были друзья родителей, которые жили на холме ближе к лесу. — А как же ты? Я одна боюсь. — Не бойся! Там безопасно. Они не прививались, а значит, они чистые. Ты поживешь у них. — А что будет с мамой? — Я о ней позабочусь. — Пошли со мной! — Я не могу! В глазах отца Ира увидела печаль. — Это не значит, что ты умрешь! — не сдавалась она. — Мы этого не знаем. Если все будет в порядке, я к вам приду, — немного с одышкой говорил отец. — Все! Тебе пора! Когда они вышли из дома, на улице виднелись алые лучи заходящего солнца. Отец неровной походкой проводил дочь до гаража, из последних сил выгнал свой внедорожник и вложил ей в руки свой фонарь. Это был мощный рыбацкий фонарь, папа им очень гордился. Отец сгреб Иру в охапку на прощанье, ее обдало жаром, на мгновение к ней вернулось чувство безопасности, как раньше, в детстве, когда папа обнимал ее, отпугивая ее страхи. Через мгновение пришло осознание, что детство закончилось. — Только не останавливайся! — напутствовал папа. Отъезжая от дома, Ира смотрела в зеркало заднего вида. Слезы нескончаемым градом текли по щекам. Она запомнила на всю свою оставшуюся жизнь, как у ворот стоял бледный и уставший папа, помахивая вслед рукой. Папу она больше никогда не видела. Позже Ира размышляла над его словами — природа действительно сыграла с человечеством большую шутку. Если это были биотеррористы, и они хотели умертвить половину человечества путем заражения вирусом бешенства, то природа внесла свои коррективы и вновь оживила умерших. Только это были уже не люди. Ходячие трупы. Ира называет их мертвяками. Они ходят, но уже ничего и никого не помнят, агрессивны и не чувствуют боли. У них остался только один инстинкт — голод. И они утоляют его, пожирая живую плоть. Но и этого было мало матушке природе. Мутация двух вирусов — гриппа и бешенства — наделила их новой способностью, которая оказалась беспощадной настолько, что даже трудно себе представить. Вирус стал передаваться не только через укусы мертвяков, но и воздушно-капельным путем. Люди зараженные таким образом сразу не умирали, а становились носителем новой мутации. Они продолжали жить, даже не подозревая, что они являются бомбой замедленного действия. И теперь, если ты умирал, неважно от чего, от какой-нибудь болячки или от неестественных причин, то ты неизбежно становился мертвяком. Если укуса мертвяка еще можно было избежать, то обычной смерти избежать ты никак не мог. Осознавая этот факт, многие перед смертью просили «добить» их ударом в голову, чтобы они не пополнили стадо ходячих мертвяков. Как показывал личный опыт Иры, именно повреждение головного мозга приводит к окончательной смерти мертвяков. Когда наступила первая зима после вакцинации, мертвяки замерзли и окаменели. Наступило спокойное время для оставшихся в живых. Они могли перемещаться, не боясь, что их съедят прямо за углом своего дома или искусают, что, по сути, тоже приводило к смерти, исход оставался только один — тоже стать мертвяком. Но, к большому сожалению, холод не смог убить вирус. Как только наступила оттепель, все замерзшие трупы оттаяли, подобно окаменелостям, из-подо льда и снова продолжили бродить по земле, представляя смертельную опасность для живых людей. Ира часто задавала себе вопрос, правда, остававшийся без ответа: «Как все это произошло? И есть ли способ это остановить?». Возможно, когда-нибудь она выяснит это. Тогда она еще не знала, что будущее готовит ей нелегкие испытания: все, что случалось с ней раньше — это всего лишь прелюдия к настоящим событиям в ее жизни. Глава 2. Неожиданная встреча 2022 год... С начала эпидемии прошел год... Ира, обняв руками поджатые ноги, сидела на крыше обшарпанного детского домика, установленного на игровой площадке пустыря. Конечно, это был не совсем пустырь, как это принято представлять в привычном понимании, просто детский домик одиноко стоял посреди огромной поляны, находясь в центре многоэтажек, стоявших буквой П. Многие детские площадки, располагавшиеся в глубинках России, выглядели плачевно. Кому какое дело до них, когда в стране есть вопросы и поважнее. Помнится, раньше дети наперебой пытались залезть на верхушку домика, и первый, кто доберется, обязательно должен был прокричать: «Я царь горы!», тем самым заявляя о победе. Минули те дни, когда здесь слышались детские голоса. Некогда излюбленное пристанище местных детишек нынче превратилось в облезлое чудовище. Металлический корпус домика постепенно обветшал, краска потрескалась, облезла, прутья оголились, являя миру свою ржавчину. От ветра и солнца деревянная крыша стала тусклой, отсутствие нескольких досок напоминало выпавшие зубы у садовских детишек. От такого сходства Ира улыбнулась. Она смотрела вдаль на проплывающие серые облака, стараясь не замечать противное карканье ворон и назойливый хрип, доносившийся снизу, у ее ног. Сидя на крыше, она предавалась мечтам: «А у бабушки с дедушкой уже лето наступило», — подумала она, вспоминая уютную деревушку в Краснодарском крае, где жили мамины родители и где Ира проводила каждое лето. Родители отправляли свою дочь к бабушке с дедушкой по маминой линии, чтобы она не скучала летом дома и была под присмотром. Почему только к маминым, спросите вы? Да потому, что папины родители уже давно умерли. Она давно уже решила для себя, что с наступлением лета отправится в деревню к своей родне. Там можно будет сидеть на излюбленном месте, под жарким солнцем, купаться в море и собирать ракушки. А пока прохладным сибирским майским днем приходилось кутаться в демисезонную курточку, зарывшись поглубже в вязаный шарфик, и натягивать вечно сползающую шапку. Ира посмотрела на лежавший рядом рюкзак цвета хаки, понимая, что с утра еще ничего не ела. Она сняла с правой руки перчатку, достала небольшой кусок свежего хлеба, который только сегодня утром испекла тетя Маша, и, закрыв глаза, стала медленно его жевать, игнорируя хрипы у ног. Внезапно выглянувшее солнце озарило ее лицо. Она почувствовала мягкое тепло, как будто мамина рука, будившая Иру по утрам, чтобы та не проспала на пары, погладила ее по щеке. Но вот солнце исчезло, забрав с собой теплые воспоминания, а порыв ледяного ветра вернул ее к действительности. Оглядев пустырь, Ира подметила, что нынешний мир был похож на этот домик — такой же одинокий, обветшалый и страшный. Когда хрип стал уже невыносим, Ира посмотрела вниз. Возле домика столпились три человека. Они тянули к ней руки, вернее то, что от них осталось, и истошно хрипели. Одеты они были по-разному: парень в спортивном костюме фирмы «Adidas», другой, мужчина постарше, в шортах и прохудившейся майке, а женщина мялась в рваной шубе с одним сапогом на правой ноге. Кожа их посерела и местами подгнила, вываливая наружу то, что раньше называлось кишки. Волосы бледными нитями свисали с их голов. Изо рта сочились черно-красные слюни, а почерневшие зубы клацали и скрежетали. Белки их глаз помутнели и казались цвета серого неба с примесью черноты. Своими синюшными пальцами они почти доставали до ног Иры, царапая ногтями по доскам, пытаясь вцепиться в нее и стащить вниз. Запах разлагающейся плоти разносился на несколько метров. «Обеденный перерыв, похоже, закончился», — подумала Ира. Есть уже расхотелось. До заката она собиралась обследовать еще несколько мест. Глядя на то, как стремительно садится солнце, она наконец-то решила двигаться дальше. — Ну что, побегаем!? — воскликнула Ира, обращаясь к мертвякам. Накинув за спину свой любимый рюкзак и натянув шапку на лоб, она уже приготовилась прыгать с крыши домика в образовавшийся просвет без ходячих трупов, но вдруг замерла. В окне третьего этажа многоэтажки, стоящей чуть поодаль от ее домика, проскакивал слабый огонек. Сначала Ира подумала, что это просто отсвечивает окно от резко выглянувшего солнца, но, присмотревшись, поняла: кто-то пускает солнечного зайчика прямо на нее. — Это не просто солнце! Кто-то специально пытается привлечь мое внимание, — прищурившись, сказала Ира сама себе. Пока она разглядывала пускавшего зайчиков, на горизонте показалась еще пара мертвяков, медленно приближающихся к игровой площадке. Они шли, прихрамывая и волоча за собой лохмотья оставшейся одежды. Их хрип привлек внимание троицы, которая толпилась возле домика. Пока те переключили внимание на новых участников сходки, Ира спрыгнула с крыши на землю. — Ой! Вот блин! — вскрикнула Ира: от приземления сильная боль прошла через пятку правой ноги и ушла в колено. «Ну, ё-мое! — подумала она и побежала, прихрамывая, в противоположную сторону от толпы рычащих трупов. — Нужно бы проверить многоэтажку. Вдруг там выжившие, и им нужна помощь». Она бежала к дому номер 3, стоявшему на улице Мира, продумывая по ходу план своих действий и стараясь забыть про боль в правой ноге: «Нужно по-тихому войти в подъезд, не привлекая внимание мертвяков. Проход там узкий, а значит, если кто-то бродит, я не смогу быстро выбежать. И спрятаться там особо негде. Значит, решено. Открываю подъездную дверь, прячусь за ней, выманивая шумом мертвяков. А когда они выйдут, потихоньку прошмыгну наверх». Ира быстро сообразила, в каком подъезде могут находиться неизвестные, отправившие ей солнечного зайчика, и уже подбегала к дверям в подъезд. Оглянулась еще раз, напоследок. Тишина... «Хорошо! Они очень медленные, чтобы догнать меня».