– Стоп, – сказала я, замирая посреди тротуара, создав некоторые трудности спешащим прохожим. – Ты сказал, что есть пленки, на которых запечатлены Нина и ее предполагаемый убийца. Если Рита просила ее подменить, и Нину начнут искать… На пленке видно, как она вошла, но не видно, как вышла… – Вот именно, – вздохнул Платон Сергеевич, оглядываясь с хмурым видом. – Поэтому пленки пришлось конфисковать. – А если… – Никаких если… можешь мне поверить, я вне подозрений. У охраны дома уж точно. Зато есть большой минус: следаки не увидят знакомую физиономию, потому что к ней прилагается изображение Нины, а Нина… – Заколдованный круг, – пробормотала я. – Еще одна причина, по которой я взялся за расследование. – Назови уж сразу все, – проворчала я, приглядываясь к нему, и передразнила: – Взялся за расследование… Кстати, если охранник видел Нину, что ты выиграл, свистнув пленки? – Видеозапись – это доказательство, а слова охранника – это только слова. В любом случае им еще придется доказывать, что она была в моей квартире. – А где она сейчас? – додумалась спросить я. Протасов поморщился: – Лучше тебе не знать. Не стой столбом, на нас уже внимание обращают, – он подхватил меня под руку, в надежде, что я зашагаю быстрее, а я вновь заговорила: – То, что ты не поинтересовался, почему домработница не отнесла твои вещи в химчистку, все-таки выглядит странно. Конечно, такой тип, как ты, мог этого попросту не заметить ввиду отсутствия внимания к бытовым проблемам, но… – Думаешь, Рите надо позвонить? Сам знаю, что надо, – с печалью кивнул он. И тут меня озарило, я вновь замерла, и Протасову тоже пришлось остановиться. – Что опять? – А если убийца охотился не за Ниной, а за Ритой? Но не знал ее в лицо, зато знал, что она у тебя работает. – Черт, – буркнул Платон Сергеевич. – Хочешь сказать, Нину убили по ошибке? Давай не разбрасываться, остановимся на одной версии. С какой стати кому-то убивать Риту? Убийству Нины есть хоть какое-то объяснение… – О Рите мы пока ничего не знаем… – Если ты придумаешь, как она связана с твоим Димкой… Чтение детективов необычайно развило твой ум, – съязвил Платон, то есть он вроде говорил серьезно, но издевку я уловила. – Надо учесть любые варианты, – тоже с серьезным видом ответила я. – Расследовать убийство – это тебе не бабки заколачивать, тут головой думать надо. – Я понял, – кивнул он. – А ты можешь думать на ходу? Наконец мы подошли к его машине, и возник вопрос, а что, собственно, делать дальше? – Едем ко мне, – предложил Протасов. – Зачем? – не поняла я. – После всех волнений тебе необходимо отдохнуть. – И отдыхать, по-твоему, я должна в твоей квартире? – Учитывая, что недавно в твоей квартире нашли труп… – А в твоей квартире что нашли? – заботливо уточнила я. – На наши жизни вроде бы не посягали, но все равно нам разумнее держаться вместе. Разве не так? – Хорошо, – пожала я плечами, крайне заинтригованная: то ли он боится один в своей квартире оставаться, то ли знает куда больше, чем пожелал мне рассказать. Платон Сергеевич распахнул передо мной дверь машины, дождался, когда я устроюсь с удобствами, и занял водительское кресло. – К тебе, наверное, все-таки стоит заехать, – заводя мотор, сказал он. – Взять самое необходимое… – А я к тебе надолго переселяюсь? – До окончания следствия. В мою квартиру мы вошли вместе, я здраво рассудила, что одной мне там пока лучше не оставаться. Не успела я сбросить туфли, как зазвонил мобильный, я взглянула на дисплей и глухо простонала. Мама. Проще всего было не отвечать… тем самым лишь продлив мучения. Глубоко вздохнув, я ответила. – Ты где? – сурово осведомилась мама. – Дома. – Да? А что это твоя соседка болтает о полиции и каком-то трупе… Значит, труп все-таки был? – Был. – Откуда он взялся? – Вот сейчас следователи это и выясняют. – Если ты не прекратишь вести себя как последняя дура… – Мама! – рявкнула я, теряя терпение. – Я устала от вопросов и хочу отдохнуть… – Когда, в конце концов, ты наведешь порядок в личной жизни? Тебе двадцать восемь… – Двадцать семь, – поправила я. – Через три месяца двадцать восемь, – съехидничала мама. – Вот тогда и напомнишь. Извини, мне надо принять душ и выспаться. – И тебе, конечно, наплевать, что твоя мать беспокоится? – Мне не наплевать. – Так я и поверю. – Хорошо. Наплевать. – И это ты говоришь матери? – Мама… – взмолилась я. – Не смей повышать голос. Я тебя кормила собственной грудью не для того, чтобы в старости слушать, как ты орешь на мать… – Я не ору, мама, и ты должна помнить, что я была на искусственном вскармливании, оттого у меня иммунитет ни к черту, и я все детство донимала тебя своими болезнями. – Вот именно. Сколько мучений, и каков результат? Ты до сих пор не вышла замуж. – Как раз сейчас в моей квартире находится перспективный молодой человек, но вместо того, чтобы охмурять его, я… – Где ты его нашла? – забеспокоилась мама. – Надеюсь, вы не в тюрьме познакомились? – Слава богу, в тюрьму меня пока не отправили. – Не удивлюсь, если все этим кончится. – Спасибо, мама, – чуть не плача, сказала я. – Пожалуйста. Кто тебе еще правду скажет, как не родная мать. Да, Заславские пригласили нас на юбилей, ты должна помочь мне с подарком. Понятия не имею, что дарить этой старой кикиморе… – мама продолжила в том же духе, я опустилась в кресло и, держа мобильный на некотором расстоянии от уха, терпеливо ждала, когда мама закончит. О трупе она уже успела забыть, и это было хорошо. Наконец, мама сказала «пока», и я с облегчением отбросила мобильный. Платон Сергеевич, который все это время пасся по соседству, скроил скорбную мину. – Мамуля? – Отвяжись! – рявкнула я. Нашла сумку, с которой обычно ездила в командировку, и покидала туда кое-что из одежды. Платон Сергеевич молча подхватил сумку и направился к двери. – А мне точно можно покидать свою квартиру? – засомневалась я, вспомнив про подписку о невыезде. – Мы сообщим твой новый адрес. Я с печалью оглядела свое жилище, чувство было такое, точно мы прощались навеки.