— Ты же говорил, что это не свидание. — Только для того, чтобы в тот момент ты расстроилась, что это не оно. Теперь смеюсь я. Его самоуверенности можно позавидовать. — А если я этого не скажу? Он наклоняется, и тепло его дыхание опаляет мою кожу, когда он шепчет мне в ухо: — Тогда ты так и останешься пристегнутая ко мне. Навсегда. Его шепот вызывает мурашки, и я вздрагиваю от интимности этого момента. — Это шантаж, — мой голос хриплый. — Нет, — его горячие пальцы заправляют выбившуюся прядь мне за ухо. — Это мотивация. — Ладно, будь по-твоему, — я тоже перехожу на шепот. — Мне понравилось. — Я ненадолго замолкаю. — Спасибо, за то, что исполнил мою мечту. — Ты признаешь, что это было свиданием? Я закатываю глаза, но Марк этого не видит, потому что все еще прижимается к моей спине. — Такова цена моей свободы? Тихий смех раздается над ухом. — Именно так. Я шумно выдыхаю воздух, но стараюсь не заводиться. Потому что этого он и добивается. — Ты невыносим, ты знаешь это? Хотя можешь не отвечать, — я раздраженно машу руками. — Марк Михельсон, мне понравилось свидание. А теперь немедленно отпусти меня. — Мне слишком мучительно это делать, но так и быть, — в его словах все еще слышится смех. Длинными пальцами Марк ловко расстегивает пряжки ремней и отступает на шаг от меня. Этого хватает, для того чтобы я быстро развернулась и ладонью шлепнула его по груди. — Ты чертов шантажист. И маньяк. И это все попахивает преследо… Договорить я не успеваю, потому что он кладет ладонь мне на затылок, резко притягивает к себе, и его губы жадно накрывают мои. Пульс подскакивает, остатки адреналина еще плещутся в крови, и все мысли испаряются из головы. Остаемся только мы с Марком. Мне кажется, что воздух между нами начинает потрескивать. Не в силах больше сопротивляться своим ощущениями и притяжению между нами, я обхватываю его ладонями за шею и поддаюсь к мужчине всем телом. Марк тут же прижимает меня к себе. Мне кажется, между нами слишком много всего. Сомнений, страхов… Одежды. Я растворяюсь в этом поцелуе, забыв обо всем не свете. Когда холодная ладонь Марка касается голой кожи на моей пояснице, я вздрагиваю. Свитер становится слишком жарким и колючим. Мне нестерпимо хочется стянуть его с себя, чтобы моей кожи касались исключительно руки Марка. Такие нежные и острожные. Его рука гладить мою спину, когда он кладет вторую на щеку и едва оторвавшись от моих губ на выдохе произносит: — Почти две недели я думал только о том как сильно снова хочу поцеловать тебя. Но каждая чертова секунда ожидания стоила этого. Его рот снова завладевает моим, и я запускаю ладонь в его волосы. Его мягкие губы пленяют меня. Он нежно проводит языком по моей нижней губе и тихий вздох вырывается из моего рта. Марк ловит зубами мою губу, а я ахаю от водоворота эмоций, которые обрушиваются на меня. Я чувствую как мелко дрожат мои ноги и боюсь, что если Марк отпустит меня, то просто упаду на землю. Но он крепко прижимает меня к себе, и сладостное томление внизу живота набирает силу. Марк отстраняется от меня, чтобы заглянуть в глаза. Большой палец его руки очерчивает мои губы, взгляд порочный и полон желания. Я сжимаю его плечи, и он воспринимает это как ответ на свой невысказанный вопрос. Одним быстрым движением он стягивает с меня свитер и указательным пальцем проводит по краю кружева на моем белье. Я дрожу, но это не от холода. Его прикосновения лишают меня рассудка и воли. Я таю в его руках, поэтому не сопротивляюсь, когда он аккуратно опускает меня на смятый купол парашюта. Его рука накрывает мою грудь, и я выгибаюсь навстречу этому прикосновению. В этот момент я не думаю о том, что мы лежим на парашюте посреди поля, и скоро приедет машина, чтобы забрать нас. Я думаю только о том, что хочу снять с Марка его толстовку. Михельсон словно читает мои мысли и ловко стягивает ее через голову, оставшись в одной футболке. Я качаю головой и тяну ее вверх. Марк улыбается так широко, что на щеках появляются ямочки и, не мешкая, снимает футболку. Я закусываю губу и тянусь ладонью к его груди. Он красивый. По его накаченному телу заметно, что Марк довольно часто посещает тренажерный зал и явно не ради беговой дрожки. Его кожа теплая и мягкая. Его запах, смесь цитруса и сандала, доносится до меня, и я снова вспоминаю наш первый поцелуй. Тогда все казалось неправильным, но сейчас, почему-то мне больше так не кажется. Я тянусь к нему и целую его мягкие губы. Марк прижимает меня к земле и мир вокруг исчезает окончательно. Остается только ощущение кожи к коже, руки, блуждающие по моему телу и вкус его губ. Марк целует меня в щеку и спускается ниже. Еще один поцелуй в подбородок, еще один в шею. Я практически впиваюсь пальцами ему в плечи, пока его губы оставляют на моей шее горячие следы. Когда его язык касается моей груди, очерчивая кружево, я снова выгибаюсь ему навстречу, и стон срывается с моих губ. Марк спускает бретельки бюстгальтера, высвобождая грудь, и его губы тут же накрывают набухший сосок. Вторая грудь попадает в плен его ладони, и я теряю над собой контроль. Мои руки тянутся к ремню на его джинсах и спустя несколько секунд, я справляюсь с пряжкой. Марк издает глухой стон, когда я касаюсь полоски кожи над резинкой его боксеров. Внезапно он замирает и прислушивается. — В чем дело? — я поднимаюсь на локтях. — Кажется, за нами уже едут, — Марк не улыбается, но я вижу каким озорством сверкают его глаза. — Черт! — я вскакиваю и озираюсь в поисках своего свитера. — Чего ты встал как столб? Где мой свитер? Проклятие… Волна стыда накрывает меня, сметая последние остатки желания. Марк неторопливо встает и застегивает ремень на джинсах. Я вижу как к нам приближается джип и чуть не плачу от злости. Свитера нигде нет, либо я просто не замечаю его, из-за паники, поднимающейся во мне. Я чувствую тепло ладони на своем плече и вздрагиваю от неожиданности. — Надень, — в руках Марк держит свою толстовку. Сам мужчина уже успел надеть футболку и выглядит чересчур спокойным для этой ситуации. Я не раздумывая ни секунды, хватаю толстовку и быстро натягиваю. Она огромная, и я почти тону в ней. Край толстовки полностью закрывает ягодицы, а рукава такой длины, что я чувствую себя грустным Пьеро. Но это лучше, чем оказаться перед незнакомыми людьми в одном белье. Я надеваю капюшон, пытаясь спрятать под ним свое пылающее лицо. Джип останавливается перед нами, и из него выходит молодой парнишка, чтобы сложить парашют. — Марк Давидович, садитесь. Пока Макс будет складывать парашют, вы совсем замерзнете, — водитель джипа многозначительно смотрит на меня, и я рада, что мое лицо не видно под капюшоном, который сам размером как парашют. Марк кивает и помогает мне залезть в джип. Через мгновение он садится рядом и его бедро прижимается к моему. Я ощущаю жар его тела и краснею еще сильнее. Кажется, вместо мозга у меня в голове вата. Нельзя каждый раз терять контроль рядом с Марком. Желание схлынуло и уступило место чувству вины. Мне стыдно за то, что я поддалась эмоциям. Стоит Марку прикоснуться ко мне и мозг словно растекается. А теперь чувство стыда практически душит меня. Я поворачиваюсь к нему и замечаю у него на коленях свой свитер. Но… Какого черта он опять задумал? Я стискиваю руки в кулаки и отодвигаюсь от Михельсона. Все его поступки, слова, все это ради достижения одной цели — затащить меня в постель. Он с самого начала все затеял ради этого. А я уж было поверила, что он изменился, надо же оказаться такой дурой. У него на уме только одно, а я как влюбленная идиотка каждый раз наступаю на одни и те же грабли. Вот только я больше не идиотка. И уж тем более не влюбленная. В голове раздается: «А я говорила» голосом Верки, и, с тихим стоном, я откидываюсь на сиденье автомобиля и закрываю глаза. Глава 20. Агата (14 лет назад) Питерское лето похоже на Skittles Sour. Такое яркое, красивое, с сахарной посыпкой, но кислое до зубной боли. Вот так вчера солнце припекало во всю, заставляя снимать с себя все больше одежды, а сегодня я стою в коридоре и пытаюсь решить стоит мне надевать куртку или нет. Несмотря на переменчивую погоду за окном, я счастлива. Две недели мы с Марком вместе и, если честно, мне до сих пор не верится, что этот умный, красивый, заботливый парень — мой. Я решаю, все-таки, надеть ветровку, потому что снять ее легче, чем дрожать от холода на пронизывающем ветру. Пока я собираю волосы в хвост в дверь звонят. Кинув быстрый взгляд в зеркало, я открываю замок и широко улыбаюсь стоящему на пороге Марку. — Привет, — он выглядит потрясающе, и мое сердце, как и всегда в его присутствии, начинает биться быстрее. — Привет, — Марк протягивает руку и заправляет мне за ухо прядь волос. — Ты готова? Я киваю и торопливо выхожу из квартиры. Мне хочется улизнуть до того, как мама выйдет в коридор и примется пытать Марка вопросами. Я не готова делиться им с кем бы то ни было. Почти бегом мы спускаемся по ступенькам с четвертого этажа и на улице беремся за руки. Дождь уже не расстраивает меня, потому что Марк рядом со мной. И это все что мне сейчас нужно. — Как твоя работа? Еще одна причина, почему я так бесповоротно влюблена в этого парня — его искренний интерес ко мне. — Если честно, то это совсем не то, чего я ожидала, — я морщу нос и поворачиваюсь в парню. — Игорь почти не подпускает меня к плите. Я мою, чищу, убираю и все в таком духе, но еще ни разу мне не дали даже нарезать овощи в салат. Марк смеется. Его смех завораживает меня, он низкий и глубокий. — А ты хотела, чтобы через две недели тебе уже дали готовить? — Могли бы хотя бы не прятать от меня ножи, — я бормочу себе под нос, но Марк слышит меня и снова смеется. — Не переживай. Я уверен, скоро тебе доверят не только нож, но и даже пару овощей, — он притягивает меня к себе и целует в висок. — А пока тебе надо набраться терпения, внимательно наблюдать и все запоминать. Когда-нибудь ты прославишься, Агата Самсонова. Я разворачивась к парню, встаю на цыпочки и целую его. Иногда мне кажется, что он верит в меня больше, чем я сама. Дождь стихает, и мы отправляемся гулять по Невскому. Проспект полон туристов, и мы делаем вид, что одни из них. Фотографируемся на каждом углу, покупаем магнитики с видами города, на пятнадцать минут зависаем у входа в Зингер и отправляемся к Чижику, чтобы бросить монетку. Когда кажется, что ноги уже почти стерлись, мы покупаем билеты на катер и отправляемся на экскурсию по каналам. Ветер на воде нещадно треплет мои волосы, и я начинаю дрожать от холода. Марк прижимает меня к себе, и мы закутываемся в плед так, что снаружи остаются одни носы. У Летнего сада решаем выйти. Мы бродим по зеленому лабиринту, а я представляю как мы будем проводить так каждые выходные, обязательно поедем в Петергоф и никогда-никогда не расстанемся. Я предаюсь мечтам и не замечаю торчащий из земли корень, о который запинаюсь и лечу на землю. Марк устремляется ко мне и протягивает руку, помогая встать. Я с тихим вздохом поднимаюсь, но понимаю, что не могу наступить на левую ногу. Кое-как закатав штанину, я смотрю не раздутую голень и усаживаюсь обратно на землю. — Кажется, прогулка окончена. Марк садится рядом со мной и целует меня в висок. — Видимо, да. — Поехали, — Марк понимается и помогает мне встать. — Я отвезу тебя в травмпункт. Я морщусь от боли и опираюсь на парня. — Может все-таки домой? — Нет, я забирал тебя из дома здоровую, поэтому сначала мы сделаем снимок, а потом я уже отвезу тебя домой. Я больше не спорю, и Марк отвозит меня в ближайший травмпункт. Пока мне делают снимок и перевязывают ногу, парень ждёт меня в коридоре. Мне приятна его забота и мысль мысль греет душу. Когда спустя час мы сидим в его машине у парадной моего дома, я внезапно решаюсь. — Не хочу, чтобы ты уходил. Останься сегодня у меня. Марк выглядит немного удивленным, но я чувствую как его пальцы чуть крепче обхватывают мое запястье. Мне страшно, неловко, но слова уже сказаны. — А родители? — Отец в командировке, а мама сегодня в ночную, так что до утра никого не будет. Я смотрю как парень неуверенно закусывает губу, и кладу ладонь ему на щеку. — Пожалуйста, останься.