– Спасибо, – донеслось до него. – И насчет развода… Если не завтра, то никогда. Ноябрь В тесной кухоньке хрущевки четыре человека с трудом умещаются за столом, но семейный ужин – это святое. Анатолий с удовольствием принял из рук жены тарелку с жареной картошкой и двумя круглыми котлетами и хищно взглянул в центр стола, тесно заставленного мисочками с закусками. Доска с хлебом уже не помещалась, мостилась на подоконнике. Тесно, тесно, но в комнатах тоже не поешь, там мебель и ковры. Ну да ничего, скоро все изменится, подойдет очередь на квартиру, и в этот раз без обмана, никто не перебежит, не уведет из-под носа вожделенную жилплощадь. Анатолий вздохнул и подцепил соленый огурчик. Дочка сосредоточенно трясла над своей тарелкой высокую и узкую бутылку кетчупа, и Анатолию стало интересно, что у нее получится, ведь бутылка была почти пустая. – Главное, резко остановить, – улыбнулась жена, – остальное доделает инерция. – Так? – дочка энергично махнула рукой, и на тарелку шлепнулась кирпично-красная субстанция. – Великолепно. Засмеявшись, жена села на свое место, от тесноты располагавшееся немножко на углу. Очень давно, когда они даже не встречались, а Анатолий просто был влюблен, Лиза свято верила в ужасную примету, что сидеть на углу – семь лет без взаимности, а теперь ничего не поделаешь. Он сам слишком крупный мужчина, у дочки вся жизнь впереди, ей важнее, а мама – это мама. – Как огурчики? – Умереть не встать! Для убедительности Анатолий показал большой палец. – А что ты картошку не ешь, Лиза? – вдруг спросила мама. – Спасибо, Анна Сергеевна, не хочется. – Все фигуру бережешь? – Просто не хочется. – И Олечке воробьиную порцию положила. – Мне кажется, вполне достаточную. Мама встала и, с трудом поворачиваясь в тесном пространстве между столом и плитой, добавила Оле еще картошки. – Вот так, солнышко, кушай, бабушка лучше знает. – Анна Сергеевна, пусть Оля сама решит. – Ты бы лучше последила, что ребенок у тебя напихивается кетчупом. Вот что вредно! – Оля, слышала? Дочь насупленно молчала, и Лиза погладила ее по голове. – А то химию всякую едят, а картошка им не годится! – сварливо проговорила мама. – Но ведь это действительно тяжелая пища, – попыталась возразить Лиза. – Не выдумывай! Мы ели и нормальные выросли, а все эти ваши новомодные диеты – чушь собачья! Да, Олечка? Смотри, какого бабушка папу красивого вырастила и тебя вырастит. Оля промолчала, а Лиза поморщилась: – Давайте сменим тему. – А ты ешь по-человечески! – Я ем столько, сколько нужно. – Я бы на твоем месте, Толенька, задумалась, что это у тебя жена все худеет и худеет. Все фигуру бережет и бережет. Других забот, что ли, нет? Мы в наше время беспокоились о семье, а не о фигуре. – Я справляюсь со своими обязанностями, – процедила Лиза. – Это тебе так кажется, потому что ты эгоистка. Лиза пристально взглянула на мужа. – Мам, ну что ты такое говоришь, – промямлил Анатолий. Мама ничего не ответила, но поджала губы очень красноречиво. Чай пили в гробовом молчании. После ужина жена вышла на лестницу, Анатолий последовал за ней. Одна из узких железных полосок лестничных перил оказалась отогнута и торчала в пролет, видимо, у кого-то из соседей взыграла удаль молодецкая. Анатолий с усилием вернул полоску на место и огляделся. Краска на стенах облупилась, оконные стекла в змейках трещин, кашляни возле них посильнее – и осыплются. Почтовые ящики в языках черной копоти, на подоконнике пустая консервная банка, набитая окурками. Уныние и запустение, но скоро они переедут в новый дом. Интересно, какой он будет? Хорошо бы кирпичная девятиэтажка, но это он раскатал губу. Блочный скорее всего дадут, и он не станет отказываться от первых и последних этажей. Что предложат, то и возьмет, потому что в следующий раз шанс неизвестно когда выпадет. Заметив, как глубоко Лиза затянулась сигаретой, Анатолий покачал головой: – Уж это точно вреднее, чем картошка. – А я вообще-то не курю. Только нервы успокаиваю, когда меня твоя мамаша выведет, но поскольку она занимается этим постоянно, то могу и пристраститься. Толя, ну скажи ты ей! – Что? – Не знаю. Вот что ты сидел, как в рот воды набрал, вообще за меня не заступился? – Лизочка, но это все-таки мама… – А это все-таки я, жена твоя! А то все-таки Оля, твоя дочка! Сколько ты еще будешь позволять маме сосать из нас энергию? Анатолий пробормотал, что мама хочет им всем только добра. – Ага, сейчас! Ха-ха два раза! Я зря, конечно, тебя про огурцы спросила, а ты тоже хорош, не сообразил. Надо было сказать, что мои огурцы отстойные, жрать невозможно, не то что у любимой мамули. Умилостивить наше домашнее божество хоть так. – Ну, конечно, я во всем виноват, кто бы сомневался, – обиженно засопел Анатолий. – Поговори с ней, Толя, пожалуйста! Мы же все делаем, как она хочет. Отдельную комнату – пожалуйста, после одиннадцати не шуметь – будьте любезны, гостей не водить – извольте. Как королева во дворце, казалось бы, что еще тебе надо? Живи и радуйся, но нет! Для полного счастья необходимо задолбать домочадцев, чтобы всех трясло от ненависти к тебе. Вот тогда день удался! – Ты преувеличиваешь. – Да неужели? Толя, поговори или я сама это сделаю. Анатолий неопределенно кивнул, надеясь, что это сойдет за обещание. Не сошло. – Трус несчастный! Конечно, тебе что, не твои нервы километрами на кулак наматывают. – Лиза, но она ж не слушает. Сразу скажет, что мы неблагодарные и ее не любим, и заплачет – и тут уж либо утешать ее, либо повеситься. Анатолий вздрогнул. Но не нашел, что сказать. Жена с силой затушила сигарету и резко обернулась к нему: – Ну, раз вторая сигнальная система не работает, надо перейти на уровень рефлексов, – шепотом прокричала она, – как собаку дрессировать. Здесь можно, а здесь фу, нельзя. Место! Полезет, куда не звали, сразу по рукам! Раз, два, а на третий она уже подумает, но все равно полезет. А на четвертый подумает и не полезет. – Лиза, ты говоришь о моей матери, – взмолился Анатолий. – Извини, – Лиза резко замолчала. А потом пристально посмотрела мужу в глаза и сказала: – Слушай, Толя, давай уедем? – Куда? – Да куда угодно! Учителя и водители везде нужны. Хоть под Томск вернемся. Точно, – воодушевилась жена, – напиши ребятам, они будут только рады тебе помочь. – А Оля? – С нами поедет. – Лизочка, а как же ее музыка? Учительница говорит, что у Оли настоящий талант, и она станет выдающейся пианисткой, если не забросит. – Слушай, музыкальная школа есть в любой дыре.