— Я так и понял. Вы собираетесь уничтожить Германию? — Как раз нет. Я собираюсь сохранить Россию. Он усмехнулся. — А как же революцию и коммунистические идеалы? — Я не коммунист, и вы мою позицию знаете. Чтобы ослабить два народа, их в течение века дважды стравливали в глобальной войне, что повлекло за собой колоссальные последствия, вплоть до потери национальной идеи. Мы этого не дадим сделать. — Поможете царю победить? — Нет. Мы поможем царю, а если он не захочет — другому царю выйти из войны, и России — избежать революции. — А Германия? — А Германия, если хочет, пусть дальше воюет. У нее сил хватит, чтоб на континенте задавить и французов, и англичан. Главное, чтоб в Россию не лезла. — Я понял вашу позицию. — Надеюсь, вы сделаете правильные выводы. Адмирал опять помолчал. — А вы, Сергей Иванович, меня опять удивили. — Чем именно? — Я вас представлял простым офицером-боевиком, но вы оказались другим. — Ответственность и уровень решаемых задач. Приходится меняться. — Я теперь понимаю, почему Сталин за вас держится и не пытается заменить на кого-то более сговорчивого. Я сделал вид, что не понял, и не стал расспрашивать Канариса, который, видимо, что-то мне хотел сообщить под большим секретом. Нет, хватит. На такой вот немного двусмысленной ноте мы закончили свой разговор, и вертушка, взяв на борт двух высокопоставленных гостей, опять улетела в сторону Москвы. Я вернулся в Усадьбу и, наплевав на всё, просто завалился спать, зная, что скоро должен заявиться Берия, чтобы получить разъяснения. Засыпая, я улыбался, потому что знал, что самую главную задачу в этом мире выполнил. Глава 4 Как хорошо нормально выспаться! Не знаю, что и как произошло, но меня не трогали несколько часов, и проснулся я от громких криков и хлопанья автомобильных дверей, но сигнала бедствия не слышал. На всякий случай вытащил из кобуры Глок-17, загнал патрон в патронник и стал ждать. Но ничего особого не произошло. Раздался осторожный стук в дверь, и появилась голова Саньки Артемьева. — Командир, ты как? Спишь? — И что, я на такой вопрос когда-то отвечал положительно? — Ну, а вдруг, всегда что-то происходит в первый раз. — Ладно, заходи. Что там за шум? — Да Берия приехал, твоего молодого тела хочет. — Очень хочет? — Аж зудит. — Ну ладно, пускай его, сейчас будет мозг выносить. — А что случилось? — Да голова раскалывалась, и в политику полез, вот буду люлей от Павловича огребать. — Помочь? — Да нет, тут мозгами работать надо. Они мне пряник тут подбросили, значит, скоро и кнут появится. — А что за пряник? — Не поверишь — генеральские погоны. — Ого, командир, а ты молоток! Считай, за сколько? За восемь месяцев от капитана до генерал-майора дослужился. — А вспомни, сколько у Сталина таких молодых да ранних потом по этапу пошли? — Тоже верно. Так что делаем? — Сидим, ждем гадостей. По возможности эвакуируем всех наших. — Плохие предчувствия? — Да нет. Просто нас играть начали, причем весьма грубо. Надо это прекращать, а то пройдет еще полгода, и будем по стойке смирно стоять. Надо работать над своим статусом. — Понятно, командир. Так что делать? — Так зови Лаврентия Павловича и дерни местных девчонок, пусть кофе сделают. — Хорошо. Может, кого оставить — на всякий случай, вдруг Остапа понесет? — Да нет. Они сейчас с меня пылинки сдувать будут. — Надеюсь, командир, тебе виднее, но я всё равно подстрахуюсь. Санька вышел, а я встал, проковылял к умывальнику и, спустив воду, умылся, почувствовав некоторое облегчение. Дверь скрипнула, и на пороге появился сам грозный нарком. Он с сомнением оглядел мой помятый камуфляж, повязку на голове и бледное лицо. — Добрый день, Сергей Иванович. — Добрый день, Лаврентий Павлович. Берия, скрипя надраенными до блеска сапогами, подошел к столу, сел на свободный стул и уставился на меня. — Как вы себя чувствуете, Сергей Иванович? — Не очень, но поговорить о серьезных вещах в состоянии. — Это хорошо. Берия опустил голову, и я удивленно посмотрел на него. И он, и я прекрасно понимали, что разгром нашей колонны — это недоработка его ведомства. — Я хотел извиниться за инцидент с вашей колонной. — Да, получилось весьма и весьма неприятно. — Мы такое и не предполагали. — Дайте догадаюсь. История с бомбардировщиком — или ваша провокация, или проводилась под вашим контролем? — Правильно догадались. Как прошла информация, что начались сепаратные переговоры с немцами, они задергались. Но то, что посмеют напасть на вашу колонну, никто не предполагал. — Так кто замешан был? — Из крупных — Литвинов, Каганович, Хрущев, и в самый последний момент выяснилось, что замешан Абакумов. Это его люди напали на кортеж. — А ему-то чего не хватало? Берия не выдержал и выругался. Выглядел он неважно, видно, что давно не спал и еле держится на ногах. — Они не на вас, они на Судоплатова нацелились, а списали бы всё на армейских. У него был свой человек в группе, которая с самого начала вела оперативное сопровождение контактов с вами, и благодаря этому была мощная утечка информации. Узнав про свою судьбу, Абакумов, оставаясь в тени, известил заинтересованных людей — Кагановича, Литвинова, Хрущева и многих других, кто участвовал в будущем в борьбе с культом личности Сталина, и соответственно их сориентировал. Хрущев задействовал своего человека в наших рядах — Савченко. Вот он и занимался силовыми акциями. Отвлекая внимание, таким образом Абакумов пытался внедрить нескольких своих людей в новое управление, возглавляемое Судоплатовым, пропихнуть поближе к новинкам, но Павел Анатольевич весьма ревностно относился к такого рода вещам. Мы этим заинтересовались, когда проверяли кандидатов на детекторе лжи. — А как же связь с Западом?