Как и многие другие государства, война не застала Белоруссию врасплох, и, в отличие от остальных бывших стран некогда могущественного Советского Союза, здесь систему гражданской обороны никто не разрушал, а многие бункеры, наоборот, расширяли и достраивали, поэтому на момент начала взаимного обмена ядерными ударами большая часть населения была укрыта в убежищах. Но никто не ожидал такого глобального конфликта, и в ход с обеих сторон пошло не только ядерное, но и химическое и бактериологическое оружие. В первый год, из-за недостатка продуктов, эпидемии самоубийств и всё ухудшающейся медико-санитарной обстановки, погибло много народу, и в последнее время всем стало ясно, что жизнь в бункерах подошла к критической точке, и, по сведениям разведчиков, и в Польше, и в странах Балтии, и в России ситуация была схожей. Началась тяжелая затяжная и вялотекущая война за оставшиеся ресурсы, и дело неоднократно доходило до голодных бунтов. В условиях жесточайшего кризиса по каналам разведки была получена информация о договоренности высшего руководства России с некоей организацией в Крыму, благодаря чему в бункерах появились свежие продукты, чистая вода и, главное, натуральные фрукты и овощи, которые никак нельзя было вырастить в тепличных условиях. Чуть позже появилась невероятная информация о том, что там ребята сумели построить машину времени и вовсю шастают в прошлый век — в 1942 год — помогают Советскому Союзу воевать с фашистами и таскают оттуда чистые продукты. Но это было не всё: начала работать серьезная программа по переселению оставшихся в живых в другое время. По слухам, там создаются соответствующие условия и строится что-то типа закрытого научного городка, где будут работать над проблемами адаптации современных технологий для нужд воюющего Советского Союза. Звучало невероятно, просто фантастично, но на руководство Республики Беларусь вышли представители российских вооруженных сил и предложили поучаствовать, предоставив в качестве доказательства фото- и видеоматериалы и небольшой, но такой ценный контейнер со свежими фруктами и целый бидон настоящего меда. Потом был Совет и памятная видеоконференция, от которой остался неприятный осадок, и благодаря деятельности полковника Семенова, в частном порядке вышедшего на нынешнее руководство Белоруссии, из последних сил была срочно собрана и отправлена делегация во главе с ним, с генералом Мартыновым, которого лично рекомендовал Семенов. Мартынов, в распоряжении которого осталось несколько неповрежденных во время массовых бомбардировок противника военно-транспортных самолетов, даже не жил, а существовал в своем бункере, скрипя зубами наблюдая, как сокращается количество продуктов, горючего, как умирают люди, в том числе его молодая жена. Страшно это видеть и понимать, что ничего нельзя изменить. А тут как раз его срочно вызвали на связь и приказали готовить два самолета к вылету в Крым!Звучало дико, но вскоре, прорвавшись сквозь сугробы, прибыл караван, доставивший двадцать человек так называемых добровольцев и большой груз ПЗРК. Вот тогда-то ему и объяснили, что происходит, и намекнули, что есть шанс спасти и жену, и детей, и вообще всех, главное — долететь и подружиться со строптивыми крымчанами. Уже в полете генерал до рези в глазах изучал всю имеющуюся информацию, переданную российскими коллегами, и просто не верил в происходящее. Ну, не может такого быть, но было видеофайлы с мест боев, где современные танки сталкивались в лобовую с немецкими, о ночном применении боевых вертолетов и уничтожении Манштейна в Крыму 1941 года. Дико такое слышать, но у него, у которого в ту войну воевали отец и дед, разгоралась надежда помочь своим родственникам. Пообщавшись с бойцами, которых отправляли в Крым, Мартынов понял, что тут подобрались такие же по взглядам люди, и в основном неплохие специалисты по организации партизанского движения в тылу противника. Но долетев до места назначения и сидя в карантине, генерал встретился с Семеновым и получил немного иную информацию, нежели то, чем его напичкали до вылета. Это была настоящая фантастика: договор со Сталиным, покушение на Оргулова, начало сепаратных переговоров с немцами и отвод войск вермахта к границам СССР на 22 июня 1941 года. Звучало невероятно, но тут это уже воспринималось спокойно, как само собой разумеющееся. Потом было знакомство с самим новоявленным генералом Оргуловым, про которого среди знающих людей на постсоветском пространстве уже ходили легенды… Приняли их весьма неплохо, конечно, учитывая весьма жесткие и оправданные меры безопасности, включающие не только разоружение, но и обязательный карантин и медицинское обследование. Всё предельно практично и тщательно продумано, но было видно, что тут люди весьма в себе уверены и контролируют обстановку. Гостиница аэропорта, утепленная и специально доработанная для проживания людей в условиях ядерной зимы, произвела впечатление чистотой, порядком и, главное, ярким освещением. В их бункерах, в целях экономии дефицитного топлива, активно пользовались и ветрогенераторами, и топили выносные печи дровами, но всё равно энергии не хватало и поэтому в убежищах поддерживалось тусклое освещение, обогревались только жилые комнаты, и вопросы личной гигиены из-за отсутствия чистой воды стояли весьма остро. А тут душевые комнаты, где есть горячая вода, везде — и в коридорах, и в номерах — с идеально чистым бельем, светло и тепло. Чувствовалось, что здесь ревностно следят за порядком, и использование пылесосов, про которые из-за экономии энергии забыли у них в бункерах, здесь было обычным и даже обязательным делом. Но больше всего поразила столовая, которая на морской манер называлась кают-компанией, где была собрана первоклассная мебель и аксессуары. Выбор блюд просто поражал своим разнообразием, и главное, что просто добило гостей, — это большие подносы с разложенными свежими фруктами, которые источали просто одурманивающий запах лета и надежды. Не удержавшись, Мартынов, свежий и чистый после душа, взял с подноса большое сочное яблоко и вгрызся в него зубами, не веря новизне впечатлений. Да, это не сон. Сладкий, чуть кисловатый вкус подтвердил, что это не муляж и не мистификация, и Мартынов на время выпал из мира, наслаждаясь воспоминаниями о прошлой жизни, где не было вечной зимы, смерти, ненависти и тоски. Генерал очнулся от непередаваемых чувств и огляделся вокруг. Рядом стояли его люди и с таким же вожделением хрустели свежими плодами. А вокруг собрался местный обслуживающий персонал и охрана и с добрыми улыбками наблюдали за новичками. Вся эта ситуация немного насторожила генерала, и он пристально начал вглядываться в лица людей, ища следы злобных насмешек или презрения, но они как-то по-доброму смотрели и улыбались, поэтому Мартынов успокоился, но заметку в памяти сделал — узнать подоплеку этого представления. Потом всё прояснилось, и оказалось нисколько не обидно — это был просто тест, и все, кто в первый раз появлялись здесь, поступали именно так. Через пару часов снова появился Семенов и оповестил, что Оргулов готов принять делегацию из Белоруссии. Прихватив своего помощника, в большом ангаре погрузился в джип и в сопровождении бронетранспортера охраны выехал в город. Наблюдая в защищенные металлической сеткой окна за расстилающимся пейзажем, генерал поражался тому, как следы гражданской войны, ядерной зимы и общего запустения сочетаются с активной работой по восстановлению нормальной жизни. Евпаторийское шоссе, отрезок которого от аэропорта «Симферополь» международного класса до столицы Крыма до войны считалось президентской дорогой, было тщательно расчищено от препятствий и нанесенного снега. Навстречу несколько раз проносились одиночные бронетранспортеры патрулей и целые колонны грузовиков. Всё было настолько естественно, что генерал просто диву давался, как тут люди сумели продвинуться и наладить быт и жизнь. Всю дорогу до города, постоянно на связь выходили какие-то абоненты, и водитель спокойно отвечал, что за машина, какой номер дорожной декларации, причем это повторялось не раз и не два, что говорило о прохождении неких контрольных точек, в которых при попытке просто прорваться машину-нарушитель ожидали большие неприятности. Въехав в город, где центральные улицы тоже были тщательно расчищены, генерал охнул от удивления. Лампы городских фонарей горели и освещали заснеженные улицы. Проехав кольцо, джип повернул направо и через километр подъехал к бывшему железнодорожному вокзалу, где стояло несколько огромных металлических ангаров, соединенных друг с другом многочисленными переходами. Чем-то это напоминало проекты строений для проживания на других планетах, и только привычные здания, где в восстановленных, герметизированных и утепленных помещениях жили люди, говорило, что действие происходит на Земле. Потом был ангар, чистка машины мощными струями теплой воды в специальном помещении, обмен паролями и проверка приехавших местной службой безопасности, бойцы которой весьма ревностно относились к своим обязанностям. После соответствующих проверок и похода по многочисленным проходам, подземным переходам, где на каждом шагу приходилось проходить проверки, они очутились в сердце всего комплекса. В сопровождении бойцов охраны их провели в кабинет Оргулова, где тот проводил какое-то совещание. Подождав около получаса в небольшой уютной кают-компании, Мартынов с Семеновым наконец-то попали к главе проекта путешествий во времени. Генерал Оргулов оказался коротко стриженным, темноволосым, с сединой на висках, уставшим от постоянной войны, бледным после недавнего ранения во время покушения в мире 1942 года мужчиной около тридцати пяти — сорока лет, выше среднего роста. Правильные черты волевого лица располагали к доверительному разговору, а внимательные глаза разведчика отмечали мельчайшие детали, ничего не упуская. В общем, руководитель проекта путешествий во времени производил хорошее впечатление. Настоящий человек, без излишней торопливости, дешевого апломба и высокомерия. Если он реально такой и не играет, то с ним стоит иметь дело. Нарисованный в голове типовой образ ученого, который смог организовать людей и достигнуть определенных результатов, распался, и Мартынов вспомнил, что Оргулов — кадровый офицер морской пехоты, работавший после увольнения в службе безопасности банка, и много провоевавший в разведке морской пехоты ЧФ, гоняя по Крыму бандитов, работорговцев и прочую бандеровскую шваль. Серьезный послужной список, и если из того, что про его похождения в прошлом рассказывал Семенов, хоть часть правда, то Оргулов как солдат заслуживает уважения. Ведь не зря Сталин ему присвоил генерала, и это решение члены Совета спешно одобрили. Политика — вещь грязная, особенно если на кону стоит допуск к фантастической кормушке в умирающем мире. Говорили не долго, но плодотворно. Быстро и без лишней суматохи договорились о поставках свежих продуктов и горючего в бункеры Белоруссии, и в ответ передали списки требуемых специалистов, оборудования, вооружений и научно-технологической информации. Особенно уделили внимание скорой второй волне глобальной ядерной войны в виде плана «Тень-2» и, соответственно, обговорили усиление ПВО Крыма, и чем белорусы смогут в этом помочь. Чисто деловой разговор, и в качестве сюрприза, так сказать для более полного понимания, с кем они начинают работать, Оргулов предложил устроить экскурсию в одно из поселений для беженцев в 1942 году, на что, естественно, не последовало отказа… После того как наконец-то сумели надышаться чистым морозным воздухом и в полной мере ощутить реальность происходящего, делегацию белорусов настойчиво попросили пройти в большой ангар, куда уже загнали всю прошедшую через портал технику. Идти было недалеко — всего около ста метров по ровной площади, которая, наверно, как раз и использовалась для приема грузов из будущего. Пока шли по импровизированному плацу, поскрипывая снегом под рифлеными подошвами берц, смогли разглядеть ровно расположенные несколько десятков типовых двухэтажных деревянных домиков со стеклопакетами в окнах. Расчищенные дорожки, детские площадки, где на горках с визгом, слышным даже здесь, катались детишки в сопровождении нескольких взрослых — всё говорило о том, что и здесь поддерживается железный порядок. Идиллическую картину типового мирного поселка разбавляли множество вооруженных людей в шинелях, свойственных этому времени, и в зимних бушлатах будущего, и это всё больше навевало ассоциации с обычным военным городком. В том числе — несколько наблюдательных вышек, в которых, в защищенных от ветра и холода стеклопакетами площадках, находились вооруженные охранники, видневшаяся вдали укрытая маскировочными сетями боевая техника, выведенная на позиции, и характерный силуэт ЗРК «Тор», стоящего на боевом дежурстве. После проверки и обеда в общей столовой, в сопровождении местного коменданта, близкого и давнего друга генерала Оргулова, Панкова Юрия Борисовича, которого все просто звали Борисыч, они долго ходили по поселку. Борисыч с гордостью показывал семейные дома, общежития, школу, детский сад и второй, строящийся, большущий функционирующий медицинский комплекс, куда завезли множество современного оборудования. И главное — несколько столовых, где люди могли нормально питаться, правда по специальным электронным карточкам, которые заменяли талоны, но и здесь всё было организовано по уму, добротно и надежно. Экскурсия в поселок для переселенцев из будущего произвела впечатление на генерала. Если некоторое время назад он всё же сомневался и ожидал подвоха, то увидев лица людей, своих современников, с которых сошла маска обреченности и апатии, румяные лица детишек, которые, радостно галдя, выбегали из школы и играли в снежки, он только жалел об одном, что так поздно узнал про крымчан и их возможности помочь людям. Вернувшись в свое время, загрузив самолеты продуктами и топливом, генерал-майор КГБ Республики Беларусь во время полета всё время вспоминал тот поселок и детский сад с довольными лицами детей, которые ежедневно пили свежее молоко и если свежие фрукты. Обиды на крымчан не было: они занимались правильным делом, показав при этом всем заинтересованным зубы, и спокойно диктовали свои условия, и многие, кто были не согласны и пытались пролезть, надавить или силой решить вопрос, безжалостно уничтожались и изгонялись, что в данной ситуации было более страшным наказанием. Как пошутил Семенов: «Когда растает снег вечной зимы, взойдет столько подснежников из тех, кто пытался силой потягаться с Оргуловым!» Генерал боялся загадывать, но он чувствовал, что теперь есть шанс, и у него впереди много работы, но в первую очередь — в небольшом пластиковом контейнере он вез три больших сочных яблока для жены и двух меленьких детей. Поздний брак и поздние, но такие желанные отпрыски, и ради их счастья и здоровья он был готов разбиться в лепешку. Перед вылетом у него состоялся приватный разговор с Семеновым, который улыбнулся, увидев, как Мартынов прячет пластиковый контейнер. — Паша, на пару слов. — Слушаю. — Ты, как прилетишь, естественно, будешь вызван на ковер. — Однозначно. — Я знаю в вашей системе несколько вменяемых людей, кто — ты и сам прекрасно знаешь. Вот, передай им совет на будущее… Тон не совсем понравился Мартынову, но он прекрасно видел, что Семенов тут почти свой человек и имеет немалый вес, поэтому смолчал и стал ждать продолжения. — Сейчас в Совете идет возня, заключаются всякие подковерные альянсы, народ интригует, и так далее. Пусть ваши не лезут, а напрямую работают с Оргуловым — больше пользы будет. И главное — не пытаться его играть втемную. Рано или поздно крымчане узнают и обидятся, и сам понимаешь, чем это чревато. — Будут воевать? — Нет. Они не воюют, в основном защищаются. Подумай, они реально спасают людей. А Серега Оргулов хоть и дикий отмороженный морпех, но с головой дружит, и очень даже. Он просто договорится напрямую с твоими людьми, а точнее, они сами от безнадеги на него выйдут и договорятся, и тогда ты всё потеряешь. — Он способен на такую пакость? — Это не пакость. Простая и эффективная отработанная тактика. Ты обратил внимание, как тут работают люди? Вот… Здесь принцип такой: работай как можешь, помогай людям, а если не хочешь, иди вон. И всё. Людям создаются условия, дается надежда, и заметь, никакого рабовладения, четко построенная система управления, поощрений и наказаний. Он дает людям второй шанс и не обманывает. Сам он не Наполеон и к власти не рвется, хотя авантюрист еще тот… — Семенов улыбнулся чему-то своему. — …но очень удачливый. Столько покушений, а всё еще жив. Несмотря на строптивость, хотя это просто его четко просчитанная и сбалансированная позиция, в чести у Сталина, и, по моей информации, Берия, имевший какое-то отношение к недавнему покушению, арестован и под нашей химией что-то там поет. Понимаешь, какой это уровень, и кто за Оргулова подписывается? И в нашем мире у него много уже сторонников, учитывая его твердую и вменяемую позицию. — Я не понял, ты что, меня вербуешь? — Зачем, ты и так уже наш. Ты будешь делать всё как надо и соблюдать достигнутые договоренности с Оргуловым, лишь бы твоя семья и твои люди выжили и переехали в тот городок. — А ты? — Мои уже там живут. И Семенов улыбнулся. — Так ты… — Давно, но я давал присягу, поэтому выполняю приказы своего руководства так, чтобы не вызвать конфликт с Оргуловым, вот и всё, и тебе так советую поступать. Поверь, от честности и даже особой щепетильности в выполнении взятых обязательств многое зависит. Главное, что эти крымчане не кинут, они свое слово держат. А вот уверен ли ты в своих генералах? Мартынов на некоторое время задумался, сопоставляя факты, и, подняв голову, глянул в глаза старому знакомому. — Значит, это ты рекомендовал меня направить сюда? Кивок. — И рано или поздно предложишь мне вступить в некую организацию… Кивка не было, но глаза Семенова дали ответ на вопрос. Самолет забрался повыше, чтоб избежать очередного штормового фронта, а генерал, задумчиво смотря в иллюминатор, с нетерпением ждал, когда доберется до своего бункера и даст жене и детям свежие яблоки. То, на что ему намекал Семенов, было и так ясно. Некая группа офицеров спецслужб решила взять на себя контроль над процессом спасения славянского этноса, и любая попытка какого-либо высшего руководства поиграть во власть или воспользоваться возможностью и попытаться захватить установку путешествия во времени и, соответственно, получить обугленные развалины, будет пресечена самым жестким способом. Что ж, может, это и есть первый и один из самых дальних рубежей обороны Крыма, и генерал Мартынов почему-то был совершенно не против со стороны Белоруссии поддержать это дело. Глава 7 Ну что ж, здравствуй, новый день, и привет, новые проблемы и задачи. Мое трехдневное сидение в главном бункере породило целую волну посетителей, просителей и вообще заинтересованных людей, которые хотели бы изменить свой статус и материальное положение. Чтобы держать марку, пришлось их выслушивать и принимать волевые решения. Это учитывая то, что большую часть отсеяла служба безопасности, но тем не менее пришлось попотеть, и я ощутил на своей шкуре, что такое быть большим начальником, вершащим судьбы людей. Зачем оно мне надо? Насколько проще быть простым командиром группы отмороженных головорезов — вот свои, вот враги, и всё… Мы уже давно были не теми наивными вояками, только-только получившими возможность путешествовать во времени и таскать из прошлого всякие дефицитные вещи. Идея всех подряд спасти и осчастливить считалась глупой и весьма порочной. Произошедшие недавние события наложили свой отпечаток на наше мировоззрение, и в некотором роде пришлось вынужденно стать жесткими прагматиками и циниками. Поэтому возникла необходимость основательно озаботиться созданием некоего подобия государственного аппарата и виртуальной электронной валюты. После многочисленных попыток и экспериментов удалось наладить некую устойчивую систему взаимоотношений в обществе, благодаря чему заработала вахтовая система труда, организованы штрафные трудовые батальоны для провинившихся и наказанных. Насильно здесь никого не держали: не нравится — валите за пределы Крыма, получив навсегда волчий билет и потеряв перспективу переселиться в другой, чистый мир. Мощный стимул, но благодаря такой вкусной сладкой морковке, висящей перед носом, люди стали выходить из предсмертной апатии и совершать настоящие трудовые подвиги. Расчищенные и постоянно убираемые центральные дороги, как на дрожжах растущие ангары для обеспечения работы портала, восстанавливаемые жилые здания, с функционирующими системами фильтрации воздуха, централизованным отоплением и всеми средствами для обеспечения личной гигиены. Постоянно улучшающиеся условия жизни, гарантированные отпуска в прошлое, где особо отличившиеся люди могли провести несколько дней в Аргентине или Парагвае 1942 года, сплачивали людей, давая им реальную цель в жизни. Уровень ответственности и лояльности становился настолько высоким, что любые попытки как-то сориентировать персонал на изменение существующей ситуации внутри комплекса сразу становились известны службе безопасности, и доходило до того, что возмутителей спокойствия с разбитыми носами и переломанными ребрами просто доставляли к сотрудникам, ответственным за режим и безопасность. Если смотреть со стороны, то люди, наевшиеся до войны так называемой демократии, когда не действуют никакие законы, кроме абсолютного права больших денег, и хлебнувшие безвластия и ощутившие на себе дыхание подходящего голодного безумия и смерти, попав к нам, быстро приходили в себя, отъедались, и через некоторое время, убедившись, что тут никто не кидает, не пробует сесть на голову и поработить и не лелеет мечту стать новым феодалом, становились самыми ревностными поборниками правды и справедливости, цепляясь за порядок, организованность и спокойную деловитость руководства как за некую новую религию, которая дает реальную надежду на будущее. Звучит заумно и серьезно, но тут поработали несколько профессиональных психологов, помогая выстраивать нам оптимальную систему мотивации, организации и управления пришедшими под наше крылышко людей. Благодаря такой ситуации среди персонала, многие серьезные задачи решались намного быстрее и эффективнее. Поэтому когда было принято решение об использовании законсервированной установки в Молодежном для путешествий в мир 1914 года, нескольким строительным батальонам была поставлена срочная задача на монтаж ангаров и защитных сооружений. Всё организовывалось по аналогии с тем, как на большом бункере в Симферополе для обеспечения бесперебойной транспортной работы. На третий день, пока я решал кучу накопившихся вопросов, на морозе, в противогазах и защитных костюмах, стройбатовцы уже собрали каркас большого ангара и начали его обшивать листовым железом… Поставив точку в административных вопросах, мы с Санькой выехали в Молодежное, где мне пришлось еще потратить больше суток на наладку системы волновых линз и настройку на канал 1914 года. Мы начинали вторую фазу операции по внедрению в тот мир, поэтому перед нами стояло много задач по материально-техническому обеспечению. Пока Семенов с пеной у рта организовывал доставку заказанного оборудования, снаряжения и боевой техники, мы тоже не сидели сложа руки, но по времени не укладывались, поэтому пришлось снять со многих объектов людей и бросить на достройку ангара вокруг установки в Молодежном. На улице снова бушевал сильнейший буран, и монтажники почти при нулевой видимости заканчивали обшивать каркас ангара. Потом начались уже отделочные работы: изнутри всё герметизировалось и обшивалось несколькими слоями термоизоляции, потом последовала установка систем фильтрации, очистки и обогрева воздуха. Одновременно бульдозерами сносились любые постройки внутри ангара, снимались слои грунта, который был заражен и имел определенный радиоактивный фон, и чуть позже всё заливалось бетоном, привезенным из прошлого. Скорость, масштабность и уровень охраны произвели впечатление и вызвали много слухов и домыслов. Но жесткие, можно сказать, драконовские меры безопасности делали свое дело, и народ, получив усиленные пайки после недели стахановского труда, старался не сильно распространяться о новых и весьма интересных событиях в первом оборонительном районе в поселке Молодежное под Симферополем. Еще через пару дней во вновь отстроенном ангаре, где еще заканчивались отделочные работы, в дальнем углу ровными рядами стояла новенькая свежеокрашенная боевая техника, укрытая брезентовыми чехлами. Часовые безжалостно гоняли всех любопытных, чтоб они не увидели нанесенные на броню украинские трезубцы. Бойцы и специалисты, задействованные в нашей новой афере, спешно нашивали на новую форму, которую имели право надевать только в этом ангаре и только при отсутствии лишних глаз, специально вышитые шевроны, пуговицы и кокарды с трезубцами, которые искали как натуральные раритеты. Еще через пару дней после того, как вся системы была проверена и перепроверена на предмет закладок, подслушивающих и подглядывающих устройств, я наконец-то запустил установку перемещения во времени и уже с наработанной сноровкой нашел канал, идущий в мир 1914 года, и стал искать сигнал от нашего маяка, расположенного в пригороде Киева. Тут пришлось снова повозиться с настройкой и ориентацией точки выхода, но через пару часов экспериментов мы сумели выйти в большом сарае, который специально для таких целей снимали наши новые знакомые штабс-капитан Мещерский и капитан Марченко. Когда я там появился в сопровождении Дегтярева и Артемьева, нас чуть не на руках начали качать, уж слишком давно не были, хотя пара недель не такой уж и большой срок, учитывая то, что произошло с нами и в нашем мире, и в мире 1942 года. Мещерский, посматривая на мою перевязанную голову, на правах старшего по званию стал докладывать: — Господин полковник… Дегтярев усмехнулся. — Господин полковник уже генералом стал, так что цените, господа офицеры, оказанную вам честь. Немая пауза, потом пошли поздравления, переросшие в импровизированное совещание. Штабс-капитан Мещерский, который уже давно отошел от последствий сильной контузии, буквально бурлил энтузиазмом. Легализовавшись после своего исчезновения в Восточной Пруссии во время разгрома армии генерала Самсонова, штабс-капитан с новыми документами мотался по стране, занимаясь координацией деятельности новой секретной организации.