– Мы приступим без промедления, не беспокойтесь, – улыбнулся я в ответ, – но начнем мы, наверное, все-таки не с линкора. Сперва я покажу вам кое-что еще. Вы уже видели это оружие в деле, и, мне кажется, результат вам понравился, но теперь, совместными усилиями, мы сможем сделать его еще более грозным и эффективным. – Дрон-торпеды, контр-адмирал? – Все верно, полковник, именно дрон-торпеды, но мы оснастим их вашими двигателями и трехкомпонентной боеголовкой, включающей, помимо кумулятивной и фугасной частей, ваш квазиживой боевой коктейль. Думается мне, вашему флоту это оружие тоже пригодится. * * * Информационный пакет от Юн Гао и Мбиа упал на мой планшет во время рабочего совещания. Прочтя первые несколько строк, я извинился перед Джеффом и Штейном и через пять минут уже входил в кабинет министра обороны. – Господин министр, тяжелые корабли и авианосцы противника покинули базы и концентрируются для нанесения удара, – с ходу сообщил я Бронштейну, параллельно скидывая ему копию отчета разведчиков, – у нас от силы месяц, может меньше, зависит от того, какую из наших систем они атакуют. Бронштейн открыл полученный документ и минут пять сосредоточенно с ним знакомился. – Контр-адмирал, – поднял на меня взгляд министр, – сейчас я доложу об этом президенту. Сегодня же состоится расширенное совещание руководства генштаба и адмиралтейства. Ваше присутствие обязательно. О точном времени и месте вас известят. – Господин министр, я могу передать добытую разведчиками информацию союзникам? Ведь кварги могут готовить удар и по ним. – Дождемся решения президента, контр-адмирал. Несколько часов ничего не изменят. В этот раз совещание высшего командования состоялось в загородной резиденции президента. По составу оно сильно отличалось от памятного мне собрания руководителей Федерации, на котором мне почти вежливо указали на то, что я рылом не вышел для стратегического планирования. С тех пор рыло несколько подросло, обзавелось пока не очень большими, но достаточно острыми клыками, так что на меня уже не смотрели, как на диковинного зверя, по нерадивости смотрителя зоопарка отпущенного погулять среди почтенной публики. Здесь не было гражданских, кроме министра военной промышленности, да и военных в малом зале президентского дворца собралось не больше двадцати человек. Все эксперты и прочие узкие специалисты ждали в другом помещении и могли быть в любой момент вызваны, если возникнет необходимость. Посреди зала техники установили проекционный экран, на котором сейчас демонстрировалась объемная схема участка галактики, подконтрольного Федерации, а также пространство кваргов и ящеров. – Господа, – открыл совещание Тобольский, – вы все ознакомились с докладом разведки, представленным департаментом контр-адмирала Лаврова. Если честно, я не очень понимаю, почему столь важную информацию я получаю от главы департамента по новой технике и вооружениями, а не от главного разведывательного управления, но сейчас не об этом. Менее чем через месяц противник нанесет удар по одной или нескольким нашим звездным системам. Я хочу услышать от вас, что мы можем противопоставить вражескому наступлению. Господин министр обороны, вам слово. – Как нам стало известно из представленного доклада, подчиненные контр-адмирала Лаврова провели разведку десяти звездных систем в тылу противника, причем в семи из них они побывали дважды, с интервалом от недели до двух, – начал доклад Бронштейн, – В большинстве случаев при повторном посещении разведчики наблюдали уменьшение количества тяжелых кораблей и авианосцев в эскадрах прикрытия систем и исчезновение достроенных кораблей из доков. Если основываться на их наблюдениях, мы можем оценить нижнюю границу численности вражеского флота. Это около ста двадцати крейсеров и линкоров, не менее десяти из которых класса Титан, и порядка двадцати пяти авианосцев, причем половина из них нового класса, вмещающего, по нашим оценкам, вдвое больше единиц москитного флота, чем стандартный авианесущий корабль. Повторюсь, это лишь минимально возможная численность, разведчики побывали далеко не во всех системах противника, где сосредоточены его верфи и дислоцированы тяжелые корабли. Не буду утверждать, что нам удалось сделать точный прогноз, но после обработки всей совокупности имеющейся у нас информации аналитики минобороны пришли к выводу, что нас ждет сражение с флотом, не менее чем вдвое превышающим по численности приведенную мной оценку. – Чем в состоянии ответить мы? – Тобольский сохранял видимость спокойствия, но тем, кто его хорошо знал было видно, какой ценой это ему дается. – Если собрать в кулак весь наш флот, полностью оголив все звездные системы, включая Солнечную, мы сможем выставить девяноста три линкора, только один из которых класса Титан, около сотни крейсеров и двадцать четыре авианосца. Кроме того, сейчас в строю шестьдесят четыре Невидимки и в течение ближайших двадцати дней министр военной промышленности обещает ввести в строй еще около сотни кораблей этого типа, а также восемь линкоров и три авианосца. – Оголить системы мы не сможем, это утопия, – ответил Тобольский. Эскадра прикрытия нужна обязательно, чтобы сдерживать врага до подхода основных сил, иначе к прибытию нашего флота система уже будет захвачена, а вся инфраструктура разрушена. Дальше враг может спокойно уходить, не принимая боя, ведь цель достигнута. Сколько кораблей мы можем собрать с учетом этого обстоятельства? – До тридцати пяти линкоров, пятьдесят крейсеров, двенадцать авианосцев и около сотни Невидимок, – мрачно ответил Бронштейн, прекрасно понимая, что его слова звучат, как приговор, – при лобовом столкновении соотношение по огневой мощи примерно один к четырем в пользу противника. Это без учета вклада Невидимок, его я не возьмусь точно оценить. Все взгляды скрестились на мне. Новый тип кораблей был внедрен во флот моим департаментом, и именно я нес всю полноту ответственности за эффективность их применения в бою. – Контр-адмирал, – обратился ко мне Тобольский, – по вашему предложению мы резко нарастили производство дрон-торпед, беспилотных истребителей и кораблей-носителей для них. Собрание ждет вашего комментария. Я знал, что отмолчаться на этом совещании мне не судьба и подготовился заранее. Что ж, господа высшие офицеры, слушайте очередной авантюрный план. – Господа, – начал я, выдержав небольшую паузу, – позвольте для начала внести небольшие поправки в расклад сил сторон. Мой департамент сейчас активно сотрудничает с союзниками в вопросе создания кораблей нового типа с использованием технологий обеих рас. Надо сказать, потенциал у этого сотрудничества огромный. Не буду вдаваться в детали, но кораблей класса Титан у нас будет не один, а три, причем класс этот определен очень условно, по моим оценкам новые линкоры будут сильнее Титана. – Вы планируете достроить эти корабли за двадцать дней? – не поверил моим словам Бронштейн. – Технологии союзников позволили нам строить корабли в открытом космосе без применения доков. Скорость выращивания брони и внутренних переборок в несколько раз превышает наши собственные возможности по их возведению обычным способом. Теперь нужно только, чтобы наша промышленность, – улыбка в сторону Зверева, – успела вовремя изготовить пушки и двигатели. Зверев молча кивнул, и я продолжил: – Противник в последнее время разработал достаточно эффективную тактику борьбы с дрон-торпедами. Основная идея кваргов заключается в сведении на нет нашего преимущества в средствах радиоэлектронной борьбы, делающих торпеды очень трудной целью для любых систем наведения. Не имея возможности подтянуть свои сканеры до нужного качественного уровня, они пошли по пути увеличения их количества и стали выставлять на пути торпед густую сеть беспилотных аппаратов, сканирующих пространство и снабжающих зенитные системы точным целеуказанием. По такому же количественному пути они пошли и при совершенствовании систем непосредственной обороны своих кораблей, просто втрое увеличив число зенитных орудий. Надо сказать, в системе Дельты Треугольника кварги преподали нам хороший урок, ясно дав понять, что просто так расстреливать торпедами свои линкоры они не позволят. – То есть вы хотите сказать, контр-адмирал, что корабли, в которые мы вложили столько ресурсов, не смогут обеспечить нам серьезного преимущества над противником? – с трудом сдерживая гнев, произнес начальник генштаба генерал Мазилеску. – Я этого не говорил, господин генерал армии. Новая техника и тактика противника не идеальна и имеет ряд серьезных изъянов. Это попытка решить проблему негодными средствами, хоть и довольно остроумная, и на нее кварги сделали очень серьезную ставку. По опыту предыдущих боев они увидели, что при всей опасности нашего торпедного оружия, оно уязвимо для москитного флота. По-видимому, противник решил, что он уже достиг решающего преимущества по тяжелым кораблям, и как ни печально, в этом он прав. Единственное препятствие, которое враг видит сейчас на своем пути, это Невидимки с их торпедами, и устранить эту проблему противник решил с помощью новых авианосцев, способных выпускать в космос не только истребители, но и корабли-носители беспилотных зондов со сканерами. Решение это опять же чисто количественное, но оно способно создать нам серьезные трудности, если мы не предпримем адекватных контрмер. – И что вы предлагаете, контр-адмирал? – задал вопрос Бронштейн. И я рассказал. Про спонтанно родившуюся в сражении у Йоты Персея новую тактику борьбы с завесой из легких сил, выставляемой противником на пути торпед, про двигатели союзников, которые позволят сделать дрон-торпеды еще более незаметными, про новые снаряды с разделяющейся боевой частью, не способные пробить броню линкора, но эффективно выводящие из строя зенитные орудия. – Не все эти новшества прошли боевые испытания, – подвел я итог своему докладу, – но, боюсь, возможность их провести нам представится гораздо раньше, чем нам бы того хотелось. – Все это лишь красивые слова, контр-адмирал, – слегка прищурившись, прокомментировал мое выступление Мазилеску, – Мы не можем опираться на ваши предположения об эффективности оружия, не прошедшего испытания в реальном бою. Я считаю, что вы лишь пытаетесь сделать хорошую мину при плохой игре и спрятать за пустыми обещаниями свою ошибку. Торпедное оружие неплохо показало себя в битве за Грумбридж, но это был единичный эпизод, успех, основанный на неготовности врага к нашей неожиданной тактике. Это лишь исключение, и оно только подтверждает правило, которое гласит, что исход космического боя решают тяжелые корабли и авианосцы, и это еще раз убедительно показал ваш весьма скромный результат в системе Дельты Треугольника. Я считаю, что мы должны избегать генерального сражения, которое приведет к потере нами флота при минимальном ущербе врагу. Соотношение четыре к одному не оставляет нам шансов. В зале повисла нехорошая тишина. Такой упрек со стороны начальника генштаба нельзя было оставить без ответа, но сказать я ничего не успел. – Я бы на вашем месте, господин генерал армии, не стал обвинять контр-адмирала Лаврова в попытках скрыть ошибку за пустыми словами, – вклинился в обсуждение грубоватый голос генерала Князева, – это слишком серьезное обвинение, чтобы выдвигать его бездоказательно. Я, конечно, не офицер флота, но я был там, у Грумбриджа-2, и видел, как дрон-торпеды рвут в клочья линкоры кваргов. Дело не в неожиданности, вернее, не только в ней. Дело в умении применить новое оружие так, чтобы его преимущества проявили себя в полный рост, а недостатки наоборот ушли на второй план. Контр-адмирал Лавров этим умением обладает в полной мере, и если он говорит, что новая тактика врага преодолима, значит, так оно и есть. – Господа офицеры, прошу вас успокоиться, – твердо произнес Тобольский, – мы здесь собрались не для взаимных обвинений, а для принятия решений, и, я думаю, мне не нужно никому напоминать, какова может быть цена ошибки. – Я согласен с генералом армии Князевым, – добавил свой голос в мою защиту адмирал Нельсон. Невидимки еще далеко не исчерпали свои возможности, а доступ к технологиям союзников эти возможности очевидным образом расширил. Я выступаю за генеральное сражение. Даже если мы его проиграем, противник понесет такие потери, что в течение длительного времени не сможет продолжить наступательные действия. Сражение у Грумбриджа тому наглядный пример. – Как вы себе это представляете, господин Нельсон? – игнорируя обращение по званию, задал вопрос Баррингтон, – мы не знаем, где будет нанесен удар. Вполне возможно, кварги ударят вообще не по нам, а по союзникам. Кроме того, они могут разделить силы и атаковать две или даже три системы одновременно. Как вы навяжете им генеральное сражение? – Кварги не станут его избегать. Они чувствуют за собой силу и захотят покончить с нашим флотом одним ударом, – ответил Нельсон, – причем, я уверен, ударят они именно по нам. Ящеры для них сейчас большой угрозы не представляют. На активные действия вне своих звездных систем они вряд ли способны, так что рептилий противник может себе позволить оставить на потом. Не думаю, что ящерам прямо сейчас что-то угрожает, но предупредить их нужно обязательно, если мы не хотим испортить отношения с союзниками. – Информация уже отправлена по дипломатическим каналам, – ответил Тобольский, – давайте вернемся к нашим планам. Я услышал два мнения, за генеральное сражение и против него. Кто еще желает высказаться по этому вопросу? – Разрешите, господин президент? – попросил слова министра военной промышленности. Офицеры с удивлением перевели взгляды на Зверева, они никак не ожидали от него выступления по чисто военному вопросу. – Мы вас слушаем, Николай Андреевич, – кивнул президент министру. – Я, конечно, человек не военный, но зато неплохо представляю себе, как и где создается техническая основа обороноспособности государства. Если враг желает навязать нам генеральное сражение, он должен выбрать для атаки такую цель, которая заставит нас сражаться и не отступать. Первой приходит в голову Солнечная система, но даже мне понятно, что при нынешнем раскладе сил для кваргов это все-таки слишком сложная цель. Мы обнаружим их не менее, чем в двух прыжках от Земли, и они должны понимать, что уж в этом-то случае они точно увидят перед собой ВЕСЬ наш флот. Не думаю, что генеральное сражение с непредсказуемым результатом это то, к чему они стремятся, – Зверев сделал небольшую паузу, но никто ему не возразил, – Так вот, господа, если не Солнечная система, то что? Окраинные колонии – цель слишком мелкая для тех сил, которые враг сосредоточивает для удара, значит, атакована будет одна из внутренних систем, и мне, как министру военной промышленности, представляется, что удар будет нанесен не туда, где больше всего населения, а по наиболее крупному узлу военно-промышленной инфраструктуры. Если исключить Солнечную систему, то таких мест в Федерации шесть. Зверев развернулся к проекционному экрану и дополнил звездную карту данными со своего планшета. Шесть звезд в центральной области Федерации получили дополнительные маркеры. – Я не возьмусь судить о том, выгодно ли нам принимать генеральное сражение с военной точки зрения, – продолжил министр, – но если противник атакует одну из этих целей, я подозреваю, что у нас просто не останется выбора, мы не можем себе позволить потерять ни один из этих промышленных районов. – И каковы будут последствия потери одной из этих систем? – задал интересовавший всех вопрос адмирал Нельсон. – Коллапс военной промышленности, – твердо ответил Зверев, – Мы не просто потеряем часть производственных мощностей. Каждая из этих систем имеет уникальные производства, снабжающие всю Федерацию своей высокотехнологичной продукцией, производимой только там. Заменить их в сжатые сроки будет невозможно. Мы никогда не рассматривали всерьез возможность атаки противника на эти системы. До последнего времени считалось, что они достаточно хорошо защищены, но сейчас, как я понимаю, обстоятельства изменились. – Но ведь, как я понял, – вновь вступил в обсуждение генерал Мазилеску, – адмирал флота Нельсон не может с уверенностью утверждать, что мы выиграем сражение. Мало того, я только что услышал от него, что он вполне допускает возможность нашего поражения. Я готов поверить, что победа обойдется врагу очень дорого, и он понесет значительные потери, но что толку будет нам от этих потерь, если кварги смогут вновь отстроить свой флот, а мы нет? А как мы это сделаем при коллапсе военной промышленности? – Мы вряд ли сможем безоговорочно победить в предстоящем бою, господин генерал армии, – как можно аккуратнее ответил я, – но у нас есть все шансы избежать поражения. – Вы противоречите сами себе, контр-адмирал. Изъясняйтесь более конкретно. Что вы предлагаете? – вновь начал раздражаться Мазилеску. – Ну, во-первых, мы можем снять значительное количество тяжелых кораблей с охраны всех наших звездных систем, кроме Солнечной и этих шести, указанных господином Зверевым. В принципе, можно даже забрать их все. – Вы не слышали слов верховного главнокомандующего, контр-адмирал? – голос Мазилеску поднялся тоном выше, – вам же ясно было сказано, что эскадры прикрытия трогать нельзя. – Чуть тише, пожалуйста, господин генерал армии, – негромко произнес Тобольский, – если контр-адмирал Лавров вернулся к этому вопросу, значит, у него есть новые аргументы. Давайте их выслушаем. Продолжайте, контр-адмирал. – Как вы уже отмечали, господин президент, эскадры прикрытия нужны для того, чтобы в случае атаки противника дать время основному флоту прибыть в систему до того, как она будет захвачена врагом. Это абсолютно верный и многократно проверенный временем подход, но сейчас он сохраняет актуальность только для тех звездных систем, где много размещенной в космосе промышленной инфраструктуры. Понятно, что без прикрытия флотом она будет быстро уничтожена. Но таких систем, где именно космические объекты являются приоритетными в плане защиты, у нас всего шесть. В остальных случаях основным объектом атаки станут планеты, как это уже было в сражениях за Глизе, Грумбридж и Барнард-3. – И что это меняет, контр-адмирал? – услышал я вопрос генерала Баррингтона, но в его голосе звучала скорее заинтересованность, чем недоверие. – Если вы помните, господа, я не всегда носил синий флотский мундир, – я позволил себе легкую улыбку, – поэтому могу судить о возможностях наземных войск не понаслышке. Так вот, все мы привыкли к тому, что если флот терпит поражение в системе, то участь планет, как правило, можно считать решенной. Один-два дня на подавление сопротивления, и сторона, победившая в космическом сражении, берет их под полный контроль. Но в последний год кое-что изменилось, и многие из здесь присутствующих имели возможность в этом убедиться в сражении за Грумбридж. На планетах этой системы с достаточно давних времен были подготовлены подземные убежища. Строились они как раз на случай массированного десанта противника для укрытия хотя бы части населения и остатков войск до прибытия помощи. Когда эти сооружения строились, считалось, что для их обнаружения противнику понадобится от трех дней до недели. Это, конечно, давало какой-то части населения дополнительный шанс, но такой выигрыш во времени тогда сочли не столь существенным и программу свернули. В результате подземных убежищ оказалось совсем немного, но они сыграли на удивление значимую роль в обороне. А причина такой эффективности крылась в том, что отступившие в убежища наземные войска были оснащены новыми комплексами РЭБ, в большом количестве поступившими в армию в последний год. Эти новые средства защиты от обнаружения сделали задачу поиска подземных укрытий крайне сложной для противника и позволили войскам наносить точечные контрудары, совершенно неожиданные для врага. Заметьте, господа, никакого единого плана, да вообще никакого плана обороны с опорой на подземные убежища не существовало, никто к такой войне не готовился, однако даже стихийно возникшая новая тактика показала себя весьма неплохо. – И вы предлагаете вместо эскадр прикрытия создать наземную, а точнее, подземную инфраструктуру на самих планетах и оборонять их наземными войсками? – в голосе генерала армии Князева звучало удивление, но мне показалось, что к нему примешивалась немалая доля азарта. Как и любой десантник, Князев где-то внутри всегда страдал от того, что его род войск, как ни крути, играет в современной войне подчиненную роль. Флот может самостоятельно действовать без наземных войск, а наоборот никак не получается. И вот теперь Князев услышал план, который, при всем его безумстве, сулил превращение наземных войск в самостоятельную силу, способную если и не справиться с вражеским вторжением, то существенно затормозить его, а главное перестать быть беззащитной мишенью для зависших на низких орбитах линкоров и крейсеров противника. – Это вполне решаемая задача, господа, – подтвердил я слова генерала, – У нас есть почти месяц. Этого времени достаточно, чтобы силами самих колоний, при поддержке Федерального центра, естественно, создать сеть убежищ, оборудованных комплексами РЭБ. Но не только убежищ для войск и населения. По такому же принципу нужно оборудовать противоорбитальные космические батареи, позиции ракет земля-земля, и базы атмосферной авиации. Я не придумал ничего нового, план был бессовестно украден мной у жаберов, которые успешно применили его в последнем моем сражении в теле бригадного генерала Дина. Я знал, что это сработает, потому что видел результат своими глазами и ощущал его на собственной шкуре. Вот только, поверят ли в его реальность генералы и адмиралы Федерации, я знать не мог. Генералы и адмиралы не поверили. Мазилеску готов был меня порвать в мелкие клочья, называя прожектером и авантюристом. Его сторону принял Бронштейн, чего я, честно сказать, не ожидал, а за министром обороны потянулись и другие высшие офицеры. Безоговорочно меня поддержал только Князев. Чуть позже к нему присоединился Нельсон, удачно вспомнивший, какие потери понесли торпедоносцы кваргов в сражении за Барнард-3, когда мне удалось заманить их под неожиданный массированный удар противоорбитальных ракет наземного базирования. Баррингтон ничего говорить не стал, но, похоже, уже прикидывал, сможет ли он в нужные сроки организовать обеспечение предполагаемых грандиозных строек всем необходимым, если высокое собрание примет соответствующее решение. Раз он промолчал, значит, считал, что справится. Наверное, меня бы все-таки сожрали, несмотря на поддержку таких авторитетных личностей, как Нельсон и Князев, но тут слово вновь взял Тобольский. – Господа, – твердо произнес он и сделал небольшую паузу, дожидаясь, пока стихнет шум, – ваши позиции мне понятны, настало время принимать решение. У нас нет времени на долгий сценарный анализ ситуации, поскольку она слишком нестандартна, и наши аналитики не имеют соответствующих наработок. Поэтому решение придется принимать, как в старые времена, полагаясь только на известные нам исходные данные, опыт, логику и интуицию. Я готов принять на себя всю полноту ответственности за это решение. Контр-адмирал Лавров, ваш план принимается за основу. Я не знаю, как вы это сделаете, но завтра к шестнадцати ноль-ноль вы с начальником генштаба и командующим флотом должны представить мне его в письменном виде со всей необходимой детализацией по подземным оборонительным сооружениям, составу эскадр прикрытия и основного флота, а также по численности и структуре наземных войск на планетах. По залу прокатилось невнятное гудение голосов, и президент поднял руку, призывая собравшихся к тишине. – Учитывая все обстоятельства, с настоящего момента я вношу изменения в структуру и кадровый состав генштаба и министерства обороны. Господин генерал армии Мазилеску, вы освобождаетесь от занимаемой должности и выводитесь в резерв. Новым начальником генерального штаба мной назначен генерал армии Князев. Адмирал флота Нельсон назначается главнокомандующим флотом Земной Федерации. Департамент по новой технике и вооружениям, возглавляемый контр-адмиралом Лавровым, выводится из состава министерства обороны и получает временный статус нового министерства. Господин адмирал флота, – президент в упор посмотрел на министра обороны, – вы выразили несогласие с планом, который сейчас принят в качестве основного. Я бы не хотел терять такого специалиста как вы перед предстоящим сражением. Вы готовы продолжить работу на занимаемой должности и с полной отдачей участвовать в реализации принятого плана? Бронштейн колебался, это было хорошо видно. Он искренне считал мой план ошибкой, причем без всякой неприязни ко мне лично, я уже неплохо знал своего начальника, чтобы это понимать. – Я готов, господин верховный главнокомандующий, – наконец произнес министр, – я уже дважды недооценивал авантюры контр-адмирала Лаврова, надеюсь, что ошибаюсь и в этот раз. * * *