Неужели он так и поступил? Он знал все детали преступлений, которые сам же и совершил. Он читал газеты. Он трепетно относился к каждому слову, написанному в прессе. Он мог первым найти расхождение между тем, что писали журналисты, и реальным положением дел. Он был самонадеян. Ему хотелось порисоваться, щегольнуть своим умом. А вдруг преступник изменил данные в компьютере, чтобы выставить меня полной идиоткой? Взлом базы данных произошел почти два месяца спустя после выхода статьи Эбби с подробностями гибели Бренды Степп. До сих пор имелся только один случай взлома компьютера, причем недавний. Подробности для статьи Эбби не могли быть взяты из нашей базы данных. А что, если подробности, отображенные в базе данных, были взяты из статьи Эбби? Вдруг преступник внимательно читал все отчеты о погибших, занесенные в компьютер, в поисках расхождений с тем, что писала в своих статьях мисс Тернбулл? И обнаружил-таки расхождение в отчете о смерти Бренды Степп? Преступник заменил «колготки телесного цвета» на «коричневый пояс из ткани». Возможно, перед тем, как выйти из системы, он попытался найти отчет о смерти Лори Петерсен — хотя бы из любопытства. По крайней мере, это логично объясняло соответствующие команды на экране. Да нет, не может быть. Неужели у меня развилась паранойя? А какая тогда связь между взломом и перепутанными ярлыками? А как же «блестки» на конверте с ярлыками? А что, если они попали туда не с моих рук? — Скажи мне, Люси, можно ли как-нибудь узнать, менялись или нет записи в базе данных? — Ты копировала данные? — подумав, спросила Люси. — А экспортировал их кто-то другой? — Да. — Тогда нужно взять старую копию, открыть ее и посмотреть, отличаются старые данные от тех, что в компьютере, или нет. — Вся беда в том, — сказала я, — что, даже если я найду различия, нет никакой гарантии, что изменения не внесли мои сотрудники, когда обновляли записи. Мы все время вносим дополнения, даже через несколько месяцев после создания первой записи, потому что узнаем новую информацию в процессе работы. — Наверное, тебе надо спросить своих сотрудников, тетя Кей. Узнай, вносили они изменения или нет. А если они скажут, что не вносили, а данные будут отличаться, тебе это поможет? — Думаю, да. Люси поменяла новый пароль на старый. Мы вышли из системы и очистили экран от компромата. Было уже почти одиннадцать. Я позвонила Маргарет домой. У нее изменился голос, когда я задала вопрос об экспорте дисков и о том, не сохранились ли файлы, не менявшиеся с тех пор, как произошел взлом компьютера. Маргарет сказала то, что я и ожидала от нее услышать: — Нет, доктор Скарпетта. Мы не храним старые файлы. Мы экспортируем новые данные в конце каждого рабочего дня, старые файлы обнуляются, а затем мы их обновляем. — Вот черт. Мне нужна версия базы данных, которая не обновлялась последние несколько недель. Молчание. — Подождите минутку, — промямлила системный администратор. — У меня дома должен быть один файл… — Какой именно? — Не знаю, — раздумывала Маргарет. — Кажется, данные шестимесячной давности. Департаменту статистики нужна информация, и недели две назад я экспериментировала: импортировала официально зарегистрированные данные из одного раздела и скачивала все данные по последним убийствам в файл, чтобы посмотреть, как это будет выглядеть. В конце концов, они ждут, чтобы я скинула им информацию прямо в главный компьютер. — Сколько недель назад? — перебила я. — Сколько недель назад ты скачивала данные? — Это было точно первого числа… сейчас… кажется, первого июня. Мои нервы звенели, как натянутые струны. Я должна знать! Если я выясню все наверняка, с меня и моих подчиненных как минимум снимут обвинение в утечках информации. Если бы я могла доказать, что данные были изменены после выхода статьи Эбби! — Маргарет, мне немедленно нужна распечатка этого файла. Маргарет надолго замолчала. Когда она наконец подала голос, последний звучал весьма неуверенно: — Это довольно сложная процедура. Снова молчание. — Но я постараюсь подготовить распечатку завтра. Прямо с утра этим займусь. Бросив взгляд на часы, я набрала номер пейджера Эбби. — Эбби, я в курсе, что неразглашение имен осведомителей — дело святое, однако мне нужно кое-что выяснить. Журналистка не ответила. — В своей статье об убийстве Бренды Степп вы писали, что женщина была задушена коричневым поясом из ткани. Откуда вам это известно? — Я не в праве… — Эбби, прошу вас. Это очень важно. Просто назовите источник. Помолчав еще несколько минут, Эбби наконец произнесла: — Имени я не назову. Это полицейский. Просто полицейский, договорились? Один из тех, что был на месте преступления. Я знакома со многими копами… — То есть информацию вы получили не из моего офиса? — Да нет же! — воскликнула Эбби. — А, вас волнует взлом базы данных, о котором говорил сержант Марино… Клянусь, я ни слова не получала из вашего офиса. Прежде чем я успела сообразить, что говорю, слова сами сорвались с языка: — Так знайте, Эбби: кто-то позаимствовал из вашей статьи сведения о коричневом поясе и внес эту информацию в мой компьютер, чтобы создалось впечатление, будто вы получили эти данные из моего офиса. То есть что произошла утечка информации. А никакого пояса не было — ни на самом деле, ни у меня в компьютере. — Господи боже мой! — только и смогла вымолвить Эбби. 15 В четверг Марино с остервенением швырнул утреннюю газету на стол — страницы раскинулись веером, по конференц-залу разлетелись рекламные вкладыши. — Опять, черт возьми! — рявкнул сержант, и его небритое лицо побагровело. Уэсли отодвинул стул, ненавязчиво приглашая Марино присесть. На первой полосе красовалась статья. Заголовок, набранный самым крупным шрифтом, гласил: «Анализ ДНК: новые вещественные доказательства позволяют предположить, что у серийного убийцы — генетическое отклонение». Фамилия Эбби не фигурировала. Статья была подписана фамилией репортера, обычно освещавшего громкие судебные процессы. В статье присутствовала врезка, в которой объяснялось, что такое ДНК. Был даже рисунок ДНК. Я представила, как убийца читает и перечитывает статью, как он рвет и мечет. Наверняка сегодня он позвонил на работу и сказался больным. — Почему я всегда все узнаю последним? — разорялся Марино, бросая на меня красноречивые взгляды. — Я притащил этот чертов комбинезон. Я вкалываю, как проклятый. А потом — здрасте пожалуйста — я читаю в газете про какое-то гребаное отклонение. Опять профукали секретные сведения? Я молчала. — Пит, успокойся, — мягко произнес Уэсли. — Мы не имеем отношения к статье. Считай, что нам повезло. Известно, что у маньяка специфический запах пота — по крайней мере, это весьма вероятно. Теперь он будет думать, что медэксперты что-то выяснили, и, возможно, запаникует и каким-то образом выдаст себя. — Он посмотрел на меня: — Разве не так, Кей? Я кивнула. Пока никто не пытался взломать базу данных. Если бы Уэсли или Марино явились на двадцать минут раньше, они застали бы меня по уши в бумагах. Неудивительно, что моя вчерашняя просьба привела Маргарет в замешательство — чтобы распечатать файл, содержавший около трех тысяч дел — и это только за май, — понадобился рулон зеленой линованной бумаги, которой можно было обмотать все наше здание. Однако дело осложняло еще одно обстоятельство — формат файла делал информацию нечитабельной. Я буквально выуживала фразы из нагромождения букв и цифр. Больше часа ушло только на то, чтобы найти дело Бренды Степп. Когда я увидела в графе «Одежда. Индивидуальные особенности» запись «колготки телесного цвета», сердце мое затрепетало от волнения и ужаса. Никто из моих сотрудников не вносил эту информацию — ни сразу, ни после. Значит, данные были изменены кем-то еще. — А почему тут написано, будто у маньяка что-то с головой? — Марино сунул газету мне прямо под нос: — Вы что, нашли у него в ДНК какую-то хрень, которая показывает, что у него винтиков в башке не хватает? — Нет, — честно ответила я. — Видимо, автор статьи хотел сказать, что неправильный обмен веществ в некоторых случаях приводит к проблемам такого рода. Никаких конкретных доказательств у меня нет. — Опять эта чушь — типа маньяк придурок, типа он из низов. Работает мойщиком машин, сантехником и черт знает кем еще. Запомните, я так не считаю. — Пит, успокойся. — Уэсли едва сдерживался. — Я отвечаю за расследование — и я же должен читать чертовы газеты, чтоб быть в курсе?! — У нас тут проблема посерьезнее, — перебил Уэсли. — Ну, что еще стряслось? Мы обо всем рассказали Марино. Мы рассказали ему о телефонном разговоре с сестрой Сесиль Тайлер.