Думаю, твоя версия Нью-Йорка, возможно, даже более впечатляющая, чем на самом деле. Очень тебя люблю. Твоя тетя Лу xxx Загородный клуб «Гранд пайнс» занимал обширный участок земли в живописной сельской местности: леса плавно переходили в поля такого насыщенного зеленого цвета, словно они были плодом воображения семилетнего ребенка, вооруженного цветными карандашами. И вот в холодный ясный день Гарри медленно провез нас по длинной подъездной дорожке к приземистому белому зданию. Когда лимузин остановился, возникший словно из-под земли молодой человек в голубой униформе помог Агнес выйти из машины. – Доброе утро, миссис Гупник. Как поживаете? – Спасибо, Рэнди, очень хорошо. А как ты? – Лучше не бывает, мэм. Весь в трудах. Сегодня у нас большой день! Мистера Гупника задерживали дела, а потому вручить подарок Мэри, старейшей служащей загородного клуба, по случаю выхода на пенсию предстояло Агнес. Почти целую неделю она пыталась продемонстрировать свое отношение к этой идее, поскольку ненавидела загородный клуб всеми фибрами души. Во-первых, там будут закадычные подружки бывшей миссис Гупник. Во-вторых, Агнес терпеть не могла выступать на публике. Это было выше ее сил, тем более в отсутствие Леонарда. Но тот, впервые за все время, был непреклонен. Дорогая, это поможет тебе заявить о своем законном месте. И с тобой будет Луиза. Мы отрепетировали ее речь и составили план. Мы появимся в парадном зале как можно позже, в самый последний момент, перед тем как подадут закуски, сядем и извинимся, сославшись на манхэттенские пробки. Мэри Ландер, та самая пенсионерка, встанет сразу после того, как подадут кофе, а именно в два часа дня, и кое-кто из присутствующих произнесет несколько хороших слов о ней. После чего Агнес поднимется с места, выскажет сожаление по поводу отсутствия мистера Гупника, тоже произнесет несколько хороших слов о Мэри и вручит ей памятный подарок. Мы посидим для приличия еще полчаса, а потом быстренько свалим, сославшись на неотложные дела в городе. – Ты считаешь, это платье подходит? Агнес надела по такому случаю необычный для нее консервативный комплект: платье-шифт цвета фуксии, жакет с коротким рукавом на тон светлее и нитку жемчуга. Совершенно новый имидж, но я поняла, что она нуждалась в защитной броне. – Идеально. – Агнес перевела дух, и я с улыбкой подтолкнула ее локтем, а она легонько сжала мою руку. – Мы быстро. Туда и обратно. И все дела. – Лично я двумя руками «за», – прошептала она со слабой улыбкой. Здание оказалось просторным и светлым, стены цвета магнолии, повсюду огромные вазы с цветами и антикварная мебель. Холлы, отделанные дубовыми панелями, на стенах портреты основателей, молчаливый персонал, бесшумно скользящий из комнаты в комнату, приглушенные разговоры, периодическое позвякивание кофейной чашки или бокала. Куда ни глянь – все на высшем уровне, любые желания заранее удовлетворены. В парадном зале яблоку негде упасть – человек шестьдесят членов клуба, не меньше. Сидевшие вокруг красиво накрытых столов за бокалом минеральной воды или фруктового пунша хорошо одетые женщины непринужденно болтали. Идеально уложенные волосы, элегантные и явно дорогие наряды – прекрасно сшитые платья с жакетами из букле или тщательно подобранные отдельные предметы туалета. В воздухе стоял густой аромат одуряющей смеси духов. Кое-где за столами виднелись одинокие мужчины, обезличенные в этой преимущественно женской комнате. Стороннему наблюдателю – или, возможно, обычному человеку – практически все могло бы показаться вполне нормальным. Но я замечала едва уловимые движения женских голов, мгновенное изменение уровня шума, когда мы проходили мимо, поджатые губы. Внезапно Агнес, за которой я шла следом, споткнулась, так что я едва не врезалась ей в спину. И тут я увидела рассадку за нашим столом. Нам предстояло сидеть в компании Табиты, какого-то юноши, старика, двух незнакомых мне женщин и, наконец, немолодой дамы, которая, воинственно вздернув голову, пригвоздила Агнес взглядом. И когда официант отодвинул для Агнес стул, она оказалась прямо напротив Фиолетовой Угрозы – Кэтрин Гупник. – Добрый день, – произнесла Агнес, обращаясь ко всем сразу и стараясь не глядеть на первую миссис Гупник. – Добрый день, миссис Гупник, – отозвался сидевший рядом со мной мужчина. – Мистер Генри, – неуверенно улыбнулась Агнес. – Таб, ты вроде не говорила, что собираешься сегодня приехать. – Сомневаюсь, что мы должны информировать тебя о каждом нашем шаге. Или нет, Агнес? – ответила Табита. – А вы кто будете? – спросил пожилой джентльмен, сидевший справа от меня. Я уже собралась было ответить, что я подруга Агнес из Лондона, но вовремя спохватилась. В сложившихся обстоятельствах это оказалось невозможно. – Луиза. Луиза Кларк. – Эммет Генри. – Он протянул мне узловатую руку. – Счастлив познакомиться. Неужели это английский акцент? – Так точно. – Я подняла голову, чтобы поблагодарить официантку, наливавшую мне стакан воды. – Какая прелесть! Вы здесь в гостях? – Эммет, Луиза – помощница Агнес. – Голос Табиты разнесся над столом. – У Агнес появилась экстравагантная привычка брать с собой на светские мероприятия обслуживающий персонал. Кровь бросилась мне в лицо. Я поймала на себе пристальный взгляд Кэтрин Гупник и всех остальных, кто сидел за нашим столом. После некоторого размышления Эммет заметил: – А знаешь, последние десять лет моя Дора таскала за собой свою няню Либби абсолютно везде. В рестораны, в театр, одним словом, куда бы мы ни пошли. Дора говорила, старушка Либби была гораздо лучшим собеседником, нежели я. – Он похлопал меня по руке и благодушно рассмеялся, кое-кто из сидящих за столом услужливо подхихикнул. – И осмелюсь сказать, она оказалась права. И вот таким образом этот восьмидесятишестилетний старик спас меня от публичного унижения. Эммет Генри болтал со мной, пока мы закусывали креветками. Он рассказал о своем давнишнем членстве в загородном клубе, о своей работе адвокатом на Манхэттене, о своей жизни в доме престарелых неподалеку. – Знаете, я прихожу сюда каждый день. Так я поддерживаю активность, и здесь всегда есть с кем поговорить. Мой второй дом. – И это прекрасно. Теперь я понимаю, почему вас сюда так тянет. – Я украдкой оглянулась по сторонам, и несколько человек тотчас же отвернули головы. Со стороны Агнес казалась совершенно невозмутимой, но я заметила, что у нее дрожат руки. – Дорогая, это действительно историческое здание. – Эммет махнул рукой в сторону задней стены с именной доской. – Оно основано… – Тут он сделал театральную паузу, явно желая удостовериться, что произвел на меня должное впечатление, после чего торжественно произнес: – В тысяча девятьсот тридцать седьмом году. Мне не хотелось ему говорить, что на нашей улице в Англии есть муниципальное жилье намного древнее, чем это. Думаю, у мамы найдется пара колготок куда старше. Я кивала, улыбалась, ела цыпленка с грибами, попутно ломая голову над тем, как бы пересесть поближе к Агнес, которая явно чувствовала себя не в своей тарелке. Ланч затягивался. Эммет травил бесконечные байки об истории клуба, о забавных происшествиях с его членами, о которых я слыхом не слыхивала, и тут Агнес случайно подняла на меня глаза, и я улыбнулась ей, сразу поняв, что она начинает сникать. Дамы украдкой поглядывали на наш столик и шептались, наклонившись друг к другу. Две миссис Гупник, сидящие буквально бок о бок! Нет, вы только представьте! После основного блюда я, извинившись, поднялась с места: – Агнес, не могли бы вы показать мне, где здесь дамская комната? Но прежде чем Агнес успела открыть рот, Кэтрин Гупник положила салфетку на тарелку и повернулась ко мне: – Дорогая, я вас провожу. Я как раз туда собиралась. Она взяла сумочку и остановилась возле меня, выжидая. Я вопросительно посмотрела на Агнес, но она лишь пожала плечами: – Ты иди. А я пока доем цыпленка. Я проследовала за миссис Гупник мимо столиков парадного зала в холл. В голове у меня царил полный сумбур. Мы прошли по устланному ковром коридору, я держалась в нескольких шагах от миссис Гупник, и остановились у дамского туалета. Миссис Гупник открыла дверь из красного дерева и отошла в сторону, пропуская меня вперед. – Спасибо. – Я направилась в кабинку, хотя, если честно, мне вообще не хотелось писать. Я села на стульчак, лелея надежду, что, если просижу так достаточно долго, она, возможно, уйдет. Но когда я наконец вышла, миссис Гупник по-прежнему стояла у раковин и подкрашивала перед зеркалом губы. Я начала мыть руки, и она тотчас же перевела на меня взгляд: – Итак, вы живете в моем бывшем доме. – Да. – Мне не было смысла врать. Она поджала губы и, довольная результатом, убрала помаду: – Сложившаяся ситуация вас, должно быть, смущает. – Я просто выполняю свою работу. – Мм… – Она достала щетку для волос и поправила прическу. Мне оставалось только гадать, удобно будет сразу уйти или правила приличия требуют, чтобы я вернулась к столу вместе с ней. Я вытерла руки и наклонилась к зеркалу проверить, не размазалась ли тушь под глазами, решив по возможности тянуть время. – А как там мой муж? – (Я растерянно заморгала.) – Леонард. Как он поживает? Вы точно не выдадите никакой страшной тайны, если ответите мне. – Я… я редко его вижу. Но, кажется, у него все прекрасно. – Интересно, а почему его нет с нами? Может, у него опять обострился артрит? – Ой, нет! По-моему, у него просто какие-то дела на работе. – Значит, дела на работе. Что ж, полагаю, это хорошие новости. – Она аккуратно положила щетку в сумочку и вынула компактную пудру. Припудрив нос с двух сторон, закрыла пудреницу. А я тем временем уже исчерпала все варианты дальнейших действий. Я начала рыться в сумочке, пытаясь вспомнить, взяла ли с собой компактную пудру. И тут миссис Гупник снова повернулась ко мне лицом. – Он счастлив? – Извините? – Что тут непонятного? Вопрос очень простой. – От волнения у меня тревожно затрепыхалось сердце; ее голос был мелодичным, тон абсолютно ровным. – Таб категорически не желает разговаривать со мной о нем. Она все еще злится на отца, хотя и безумно его любит. Она всегда была папиной дочкой. Поэтому вряд ли она способна представить всеобъемлющую картину. – Миссис Гупник, при всем моем уважении, не думаю, что я вправе… Она резко отвернулась: – Нет. Полагаю, что нет. – Она аккуратно убрала пудреницу в сумочку. – Могу себе представить, что вам обо мне наговорили, мисс?.. – Кларк. – Мисс Кларк. Не сомневаюсь, вы знаете, что жизнь редко бывает исключительно черной или белой. – Конечно. – Я нервно сглотнула. – Но я также знаю, что Агнес – хороший человек. Она умная. Добрая. Воспитанная. И уж точно не охотница за деньгами. Как говорится, такие вещи видны невооруженным взглядом. Наши глаза встретились в зеркале. Несколько неловких секунд – и она, закрыв сумочку и внимательно посмотрев на свое отражение, наградила меня сухой улыбкой: – Я рада, что у Леонарда все хорошо. Мы вернулись к столу, когда уже убрали посуду. После нашего разговора миссис Гупник за весь день больше не сказала мне ни слова.