— Тогда почему он не убил Джека? — Ву держал его, пока не выпустили Уэйда Ларю. — То есть до сегодняшнего дня. — Да. После чего Ву похитил вас обоих. Он вез вас к Ларю, когда вам удалось спастись. — Чтобы Ларю убил нас собственноручно? Дункан пожал плечами. — Скотт, эта версия не выдерживает никакой критики. Эрик Ву сломал мне ребра, допытываясь, где я взяла фотографию, и прервался исключительно потому, что ему неожиданно позвонили. Затем он вдруг собрался и куда-то повез нас обоих. Ничего этого он не планировал. — Перлмуттер об этом только что узнал. Может, теперь у них возникнет другая версия. — А где, собственно, Уэйд Ларю? — Неизвестно. Его ищут. Грейс откинулась на подушки. Ребра ужасно болели. Глаза наполнились слезами. — Как Джек? — Плохо. — Он выживет? — Врачи не знают. — Пусть они мне не лгут. — Я передам. А теперь попытайтесь заснуть, Грейс. В коридоре Перлмуттер говорил по телефону с капитаном департамента полиции Армонка Энтони Деллапеллем — они все еще делали обыск в доме Беатрис Смит. — Только что осмотрели подвал, — доложил Деллапелль. — Там кого-то держали. — Джека Лоусона. Мы это знаем. — Возможно, — согласился Деллапелль после паузы. — В смысле? — Здесь остались наручники вокруг трубы. — Ву его расковал и, наверное, оставил там… — Не исключено. Там еще и кровь — немного, но совсем свежая. — Ну, на теле Лоусона есть порезы. Вновь возникла пауза. — Деллапелль, что происходит? — Ты сейчас где, Стью? — В больнице Вэлли. — Сколько тебе до нас ехать? — С сиреной — минут пятнадцать, — ответил Перлмуттер, соображая, к чему гнет Деллапелль. — В подвале есть еще кое-что, — сказал капитан. — Тебе на это нужно посмотреть. В полночь Грейс кое-как поднялась с койки и начала ходить по коридору. Детей ненадолго привозили в больницу. Грейс настояла, чтобы по такому случаю ей разрешили подняться с кровати. Скотт Дункан привез ей одежду — адидасовский спортивный костюм. Грейс не хотела встречать детей в больничном халате. Ей сделали укол сильного обезболивающего, чтобы унять режущую боль в ребрах. Надо было, чтобы дети убедились: с мамой все в порядке, она в безопасности, и сами они тоже. Грейс держалась молодцом, пока не увидела, что Эмма принесла свою поэтическую тетрадь. Тут у нее по щекам потекли слезы. У каждого из нас есть свой предел. Дети провели ночь дома, в своих кроватях. Кора ночевала в спальне Грейс, а ее дочка Вики легла с Эммой. Дополнительно Перлмуттер послал женщину-полицейского дежурить в доме на ночь, за что Грейс была ему благодарна. Сейчас в больнице было темно. Походив по коридору, Грейс попробовала выпрямиться. На это ушла целая вечность. Обжигающая боль в боку вернулась, а в коленный сустав словно насыпали битого стекла. В коридоре было тихо. Грейс, сильно хромая, медленно шла по коридору. Ее наверняка попытаются остановить, но это ее сейчас мало беспокоило. Она была полна решимости. — Грейс? Она повернулась на женский голос, готовая ожесточенно настаивать на своем. Но сопротивляться не пришлось — Грейс узнала женщину со школьной площадки. — Вы Чарлин Суэйн? Женщина кивнула и медленно пошла ей навстречу. Они неотрывно смотрели друг на друга, спрашивая, отвечая и все понимая без слов, и этот немой диалог сказал им больше, чем долгие разговоры. — Я должна вас поблагодарить… — произнесла Грейс. — А я — вас. Вы его убили. Этот кошмар закончился. — Как ваш муж? — спросила Грейс. — С ним все будет в порядке. Грейс кивнула. — А ваш, я слышала, плох, — отозвалась Чарлин. Обе женщины переступили некую границу, и фальшивые слова утешения больше не требовались; Грейс как воздух нужен был разговор начистоту. — Он в коме. — Вы его видели? — Вот сейчас иду. — Без разрешения? — Да. Чарлин кивнула: — Давайте я вам помогу. Грейс оперлась на Чарлин Суэйн — та оказалась неожиданно сильной. Коридор был пуст. Издалека доносился звонкий перестук каблуков по кафельному полу. Лампы горели вполнакала. Миновав пустой сестринский пост, они вошли в лифт. Джек лежал на третьем этаже, в отделении интенсивной терапии. То, что она идет туда вместе с Чарлин Суэйн, казалось Грейс очень правильным, хотя она и не могла объяснить почему. Стеклянные стены разделяли отделение на четыре палаты, посередине сидела медсестра; такая планировка позволяла наблюдать за состоянием четырех пациентов сразу. Сейчас занято было только одно место. Они подошли. Джек лежал неподвижно. Первое, что заметила Грейс, — это что ее сильный муж, здоровяк шесть футов два дюйма ростом, рядом с которым она всегда чувствовала себя как за каменной стеной, на больничной постели казался странно хрупким и маленьким. Она понимала, что это игра воображения — прошло всего два дня. Конечно, Джек похудел и его организм был сильно обезвожен, но здесь причина крылась в другом. Глаза Джека были закрыты, в горло под кожу вставлена трубка, другая торчала у него изо рта, закрепленная белым пластырем. Еще одна тонкая двойная трубочка уходила в ноздри. Тонкий шланг капельницы тянулся к катетеру в правой руке. Вокруг теснились сложные аппараты, словно обступив больного и надвигаясь в каком-то футуристическом фильме ужасов. Грейс почувствовала, что падает. Чарлин удержала ее. Отдышавшись, Грейс поковыляла к двери в палату. — Вам туда нельзя, — окликнула ее медсестра. — Она только немного посидит с мужем, — заверила медсестру Чарлин. — Пожалуйста! Медсестра тихо сказала Грейс: — Две минуты, не больше. Отпустив Чарлин, которая открыла ей дверь, Грейс вошла в палату. Против ожидания, там не было тихо: воздух наполнялся ритмичным писком и жутким хлюпающим звуком, будто великан всасывал остатки воды через соломинку. Грейс села возле кровати. Она не коснулась руки Джека и не потянулась целовать его в щеку. — Тебе понравится последняя строфа, — сказала она, открывая тетрадь Эммы и начиная читать вслух: Бейсбольный мяч, бейсбольный мяч,