Крам пожал плечами: — Мне кажется, вы ошибаетесь, вот и все. Мужчины замолчали и некоторое время стояли, глядя на Уэйда Ларю, который бродил по газону, с наслаждением затягиваясь сигаретой. Отсюда открывался изумительный вид на мост Джорджа Вашингтона и очертания Манхэттена за ним. Именно отсюда Веспа и Крам видели лавину черного дыма, словно извергшуюся из Гадеса, когда обрушились башни-близнецы. Веспа знал Крама тридцать восемь лет. Крам мастерски владел ножом и пистолетом, одного его взгляда хватало, чтобы пригвоздить к месту и заставить похолодеть от ужаса кого угодно; конченые негодяи, опаснейшие психопаты начинали молить о пощаде, прежде чем Крам успевал к ним прикоснуться. Но одиннадцатого сентября, когда они смотрели на облако дыма, который никак не рассеивался, Веспа впервые в жизни видел слезы на щеках Крама. Сейчас они смотрели на Уэйда Ларю. — Ты с ним говорил? — спросил Веспа. Крам покачал головой: — Ни слова. — Что-то он слишком спокойный. Крам промолчал. Веспа пошел к Ларю. Крам остался на месте. Ларю не обернулся. Не доходя примерно десяти футов, Веспа остановился и произнес: — Ты хотел меня видеть? Ларю продолжал смотреть на мост. — Прекрасный вид, — сказал он. — Ты сюда не любоваться пришел. Ларю пожал плечами: — Ну, я уж полюбуюсь заодно. Веспа ждал. Уэйд Ларю не оборачивался. — Ты признался. — Да. — Так и было? — В то время? Нет. — Что значит — в то время? — Вы хотите знать, я ли произвел те два выстрела в ночь Бостонской давки. — Ларю наконец повернулся и бросил прямой взгляд на Веспу. — Почему? — Я хочу знать, кто убил моего мальчика. — Я в него в любом случае не стрелял. — Ты знаешь, о чем я. — Слушайте, можно вопрос? Веспа выжидательно промолчал. — Вы это делаете для себя? Или для сына? Веспа подумал. — Не для себя. — Значит, для сына? — Райан мертв. Ему от этого лучше не будет. — Тогда для кого? — Не важно. — Для меня важно. Если не для себя и не для своего сына, то почему вы до сих пор хотите мести? — Потому что она должна свершиться. Ларю кивнул. — По закону мирового равновесия, — пояснил Веспа. — Инь и ян? — Вроде того. Восемнадцать человек погибли. Кто-то должен заплатить. — Иначе мир лишится равновесия? — Да. Ларю вытащил пачку сигарет и предложил Веспе. Тот отрицательно покачал головой. — Ты стрелял в ту ночь? — Да. И тут Веспа взорвался. Такова была его натура — за долю секунды он переходил от спокойствия к неконтролируемой ярости — прилив адреналина происходил мгновенно, как рисуют в мультфильмах. Он с размаха ударил Уэйда Ларю кулаком прямо в лицо. Тот повалился на спину, затем сел, поднес руку к носу, посмотрел на кровь — и улыбнулся обидчику: — Равновесие восстановилось? Веспа тяжело дышал. — Это только начало. — Инь и ян, — сказал Ларю. — Ничего теория, мне нравится. — Он вытер лицо тыльной стороной ладони. — Не подскажете, вот этот ваш универсальный способ восстановления равновесия, он для всех поколений действует? — Что ты несешь, черт тебя побери? Ларю улыбнулся, показав окровавленные зубы: — Мне кажется, вы знаете. — Я убью тебя. Вот что тебе нужно знать. — Потому что я сделал нечто плохое и должен заплатить? — Да. Ларю поднялся на ноги: — А как же вы сами, мистер Веспа? Веспа снова сжал кулаки, но адреналиновая волна уже спадала. — Уж вы-то много чего наделали. И как, заплатили за это? — Ларю склонил голову. — Или это ваш сын за вас расплатился? Веспа тяжело ударил Ларю в живот, а когда тот согнулся, добавил по затылку. Ларю снова упал, и Веспа пнул его в лицо. Ларю лежал на спине. Веспа подошел на шаг. Кровь капала изо рта Ларю, но он по-прежнему смеялся. Слезы были на лице Веспы. — Над чем ты ржешь? — А я раньше тоже жаждал мести. — За что? — За то, что оказался в камере. — Поделом тебе, и мало еще… Ларю кое-как сел. — И да и нет. Веспа отступил и осмотрелся. Крам стоял неподвижно, глядя на них обоих. — Ты сказал, что хочешь поговорить.