Она отвернулась от меня. — Он не мог не доверять мне, ведь я была его секретаршей. Через меня проходили сотни важных документов. Я много чего знала такого, чего не надобно знать другим. Бизнес — это такой сложный механизм… — Давай на «ты», хорошо? Алина, скажи мне, тебе нужна эта коробка? — А почему бы и нет? Ведь тот, кто убил Якова Самуиловича, тот и коробку взял. «Кто шляпку спер, тот и тетку пришил». Элиза Дулитл. — Значит, ты должна точно знать, что находится в этой коробке. — Я могу только предполагать. — А не окажется ли так, что ты заплатишь мне деньги, которых содержимое этой коробки и не стоит? Почему ты не хочешь сказать мне правду? — Да потому, что я не знаю этой правды. Мне просто хочется увидеть своими глазами эту скотину, это животное, вот так нагло, в упор расстрелявшее человека, который оказал ему гостеприимство… — Откуда у тебя такие подробности? — Я была на месте преступления. Судя по тому, как был сделан выстрел, да и не только по этому, убийца пришел к Яше через дверь. Окна на даче были открыты — комары почему-то не кусали Яшу, — а это означало, что прежде, чем этот человек вошел в дом, Яша увидел его. Человек вошел, быть может, сказал пару слов, а потом достал пистолет и хладнокровно его застрелил. Мне необходимо знать, кто это. По многим причинам. Если я ошибаюсь и Яшу убили не из-за коробки, то тем более нам необходимо узнать имя убийцы… — Нам, это кому? — Фирме «Феникс» и остальным предприятиям, которыми руководил Яков Самуилович. Мы же должны знать, откуда ветер дует. — Но почему тогда ко мне не пришел представитель вашей фирмы? — А я? Разве я не представитель? — Ты пришла ко мне как частное лицо со своими скромными сбережениями. Разве тот, кто дал тебе мой адрес, не сказал, сколько я беру за свою работу? — Сказал. С этими словами она достала из сумочки пачку долларов. Быть может, утром, увидев такое количество денег, я бы даже порадовалась такой возможности заработать, но не сейчас. — Я сказала Фионову, нашему заместителю, что иду к вам. Но он заявил, что в этом деле кустарными методами ничего не добиться. — Понятно. Тогда сделаем так. Я сейчас покажу тебе, где ты будешь спать, а утром мы еще раз вернемся к этому разговору, хорошо? Я постелила ей в гостиной, а сама, приняв душ, пришла в спальню к Вику. Он крепко спал, раскинувшись на постели. Лунный свет делал его русые волосы седыми. Как у Алины. Глава 5 Кровавая драма в Кукушкинском лесу Я проснулась поздно, все уже встали. Алина с Виком на кухне готовили завтрак. И тут до меня дошло. Просто надо знать эту породу женщин, чтобы понять, что должна была испытывать Эмма, зная, что муж изменяет ей с секретаршей. Эмма привлекательнее ее, красивее и сексуальнее. Но она скорее умрет, чем признается в своей дикой ревности. Мне показалось, что в этих рассуждениях я на правильном пути. И вовсе не денежные дела были причиной упрочившегося в их семейной жизни дурного расположения духа Эммы. Она постоянно была в напряжении, она мучилась, страдала. И конечно же, не оттого, что так любила мужа. Просто было задето ее самолюбие. А это, пожалуй, похлеще остальных женских чувств. Быть может, чувство вполне понятной брезгливости и презрения к мужу, который спит с другой женщиной, наложило отпечаток и на интимную сферу их жизни. Причина охлаждения и отчуждения рождала новую причину, и этот снежный ком в конечном счете подвел под их отношениями криминальную черту: Эмма решила убить мужа. И тем самым избавиться от унизительного чувства ревности. Но почему Яков, который любил Эмму — это всеми признается как аксиома, — изменял жене? На это существует очень простой ответ. Ему, как любому другому мужчине, необходимо, чтобы его любили. Алина была очень удобным в этом плане объектом. Она всегда находилась рядом. Им даже не надо было скрываться. Кто знает, будь Эмма поумнее и поласковее, может, ее муж и не спал бы со своей секретаршей. — Алина, почему ты такая седая? — спросила я, усаживаясь за стол и принимаясь за тост. — Это у тебя от рождения или как? — Это краска, — коротко ответила она. Очевидно, я допустила промашку, заговорив о таких вещах в присутствии мужчины. Вик меланхолично помешивал кофе. — Я согласна помочь тебе, — сказала я, обращаясь к Алине. — Но мне потребуется и твоя помощь. И прямо сейчас. Скажи, где был Фионов с десяти утра до двух дня. — В офисе его не было, это точно. — Мне надо с ним встретиться. Его алиби меня беспокоит даже больше, чем алиби Эммы, — сказала я, давая тем самым понять, что не исключаю из списка подозреваемых Эмму. У Алины даже заблестели глаза. — Она вообще неизвестно где находилась в эти часы. И хотя Андрей утверждает, что отвозил ее в «Элеонору», это еще ни о чем не говорит. Он мог уехать, а она, к примеру, взяла машину и помчалась в Кукушкино. — Скажи, ты испытываешь к Эмме отвращение или все-таки иногда даешь себе отчет в том, что она привлекательнее тебя? — вдруг произнесла я. — Да, это правда. Я не такая красивая, как она… — Давай договоримся: эмоции в сторону. Меня интересуют только факты. Постарайся вспомнить, где в день убийства были Фионов, Андрей и все люди, которые окружали Липкина постоянно, изо дня в день. И распиши мне все это по времени. Хорошо? — Вы скажете Фионову о моем визите к вам? — Еще не знаю. Если он не доверяет мне, зачем лишний раз нарываться на неприятности? Алина ушла почти одновременно с Виком, а я, перемыв посуду, достала из липкинского «дипломата» документы, вывалила их на диван и начала изучать. Странно, что ребята из ФСБ не прихватили их с собой. Это были договоры, акции, бухгалтерские документы, отчеты, списки работников на премию… Я позвонила Эмме. Она взяла трубку не сразу. Очевидно, еще спала. — Как дела? — спросила я, почему-то волнуясь. — Нормально. Что-нибудь новенькое? — Мне надо, чтобы ты приехала в свою квартиру и показала мне, где находятся те сейфы, о которых тебе известно. Ты знаешь, как их открыть? — Знаю. А что с квартирой? Она разговаривала таким вялым голосом, что я чуть не наорала на нее: ну нельзя же быть до такой степени равнодушной. — Я думала, что ты спросишь об этом в первую очередь. — Ну так что?.. — Я перевезла практически все ценные вещи и спрятала. Очень жаль, что там осталась мебель. Надо будет постепенно решить и этот вопрос. Если ты намерена все это продать, то часть мебели можно было бы выставить на аукционе. Но только не в Тарасове. А для этого надо привезти или пригласить оценщика из Москвы… Я чувствовала, что увлеклась. Черт подери эту Эмму, я куда больше пекусь о ее имуществе, чем она сама. — Я приеду за тобой часа в три. И еще. Скажи, почему Яков Самуилович, такой богатый человек, не построил себе приличной дачи? Ведь то, что я видела в Кукушкине, на сегодняшний день можно назвать сараем. Это было как-то связано с его принципами или что?.. — Да нет. — Я услышала, как Эмма зевнула. — У нас есть еще одна дача. Как говорится, «навороченная». В Масловке. Если тебя что-то интересует в этом плане, ты можешь хоть сейчас съездить туда. С теми документами, что у тебя есть — или, если хочешь, я позвоню туда, — тебя пропустят. — А кто там? — Охрана. Но там собаки, будь осторожна. — Кстати, а ты не собираешься продавать эти дачи? Если нет, то не забудь расплатиться с этой самой охраной, — посоветовала я ей напоследок. — Дачи я тоже буду продавать, так что, если ты найдешь покупателей, — десять процентов тебе. Действуй-злодействуй. Я повесила трубку. Мне надо срочно встретиться с Фионовым и узнать, когда состоятся похороны Липкина. Я позвонила в «Феникс» и попросила Алину соединить меня с ним. — Илья Ильич, звонит одна из ваших клиенток, это ужасно, то, что произошло… Мне бы хотелось приехать на похороны. Когда и где? Он назвал место и время. Завтра, в одиннадцать часов, в «Фениксе». Я собралась в Кукушкино. Апельсиновая корка не давала мне покоя. Если разрезать апельсин на такие же дольки, как та, которая соответствовала размеру корки, то их должно быть по крайней мере восемь штук. Где остальные? Рано утром шел дождь, поэтому в воздухе чувствовались свежесть и приятная прохлада. Все вокруг: и деревья, и витрины магазинов, мимо которых я проезжала, казалось чистым и промытым. Мне бы жить и радоваться, а я как дура вожусь с трупами. Нет бы заняться чем-нибудь стоящим с Виком… Я не могла отказать себе в удовольствии припарковать машину возле моего любимого летнего кафе, чтобы съесть две теплые булочки и выпить чашку кофе с молоком. Несмотря на то, что я совсем недавно завтракала.