Эмма была непробиваема относительно эмоций и чувств. Просто железобетонной. Неужели ей действительно безразлично, что происходит в ее доме. Неужели там не осталось ни одной вещи, которую ей было бы жаль продавать? Я уже начала жалеть, что согласилась помогать ей. Мы с ней составили необходимые документы, и я повезла ее к знакомому нотариусу. — Ты не боишься, что я обману тебя? — Я тебе сказала, чего я боюсь. Она сидела в машине в черных очках и черном парике. Мы проезжали город. — Но ведь рано или поздно тебе все равно придется объявиться хотя бы перед адвокатом, который будет заниматься вопросами наследства, завещания и прочим. — Давай оставим эту проблему. Я лишний раз убедилась, что разговаривать с ней бесполезно, и отвезла ее назад, в Лопухино. — Только учти, что, если окажется, что ты причастна к какому-нибудь преступлению — за что тебя, собственно, и могут искать, — я не стану нести ответственность за укрывательство. Ты должна себе это хорошенько уяснить. Она махнула рукой. — Кругом одни преступники, — произнесла она очень странную фразу, после которой мне подумалось, что для меня начались горячие дни. Передо мной стояло сразу несколько задач: 1. Что такого совершила Эмма, за что ее можно было преследовать? И связано ли это с ее мужем? 2. За что убили Якова и кто это сделал? 3. Почему им заинтересовалась ФСБ? И что они искали в его сейфе? 4. Какие отношения были у Якова с его секретаршей? 5. Кто приходил в морг? 6. Правильно ли я делаю, помогая Эмме, которая намеревалась убить своего мужа? Как ни странно, но вопросы нравственности иногда волновали меня до глубины души. 7. Кому принадлежал найденный в Кукушкине, под окнами дачи Липкина, использованный презерватив? 8. Происхождение жевательной резинки под теми же окнами? 9. Кто ел там апельсин и бросил корку на траву? Если я найду ответы на эти вопросы, то после этого мне смело можно отправляться на Гавайи. Объяснив Эмме, как пользоваться электронагревателем воды, я сказала ей, что, возможно, сегодня заночую в городе. Первое, что я сделала, приехав в город, это разыскала офис Липкина. Это было здание какого-то НИИ, где риэлтерская фирма «Феникс», директором которой еще вчера был Яков Самуилович, занимала целый этаж. Я остановилась перед стильной деревянной дверью с позолоченными ручками и нажала кнопку звонка. Появился охранник. Я сказала, что ищу Алину. — А вы не могли бы отложить свой визит к ней? — вежливо поинтересовался у меня парень в серо-буро-малиновом хлопковом костюме с кобурой на поясе. Выглядел он тем не менее устрашающе. — Нет. У меня очень важное дело, — сказала я и двинулась по коридору к табличке «Приемная». Алина, высокая, худенькая, с короткой стрижкой почти седых волос. Совершенно противоестественный цвет для такой молоденькой девушки. Я так и не поняла, то ли это природная седина, то ли Алина просто хотела, чтобы про нее думали: у девушки было тяжелое прошлое. Девушка-легенда. Красный костюм, шпильки, голые колени — все как полагается. — Вы к Якову Самуиловичу? — спросила Алина. Глаза ее вмиг наполнились слезами. — Видите ли, я знаю, что произошло, и очень сожалею о случившемся, но время не стоит на месте. Я была на прошлой неделе у него и оставила в его кабинете, на столе, очень важную для меня папку с документами и записную книжку, без которой я просто не могу жить. Если вас не затруднит, взгляните, может, она еще у него? Алина вздохнула. — Минуточку. Когда она вернулась, ключи от ее квартиры и записная книжка самой Алины уже лежали в моей сумочке. Не могла же я сказать: «Алиночка-деточка, дайте, пожалуйста, ключи от вашей квартиры, чтобы я посмотрела, какого цвета кафель в вашей ванной комнате». — Извините, но никакой записной книжки там нет. Совершенно ничего такого, что могло бы иметь отношение к вам. — Какая досада. — Я даже застонала в голос, но потом, устав ломать комедию, поблагодарила ее и ушла, осторожно прикрыв за собой дверь. В сумочке Алины, которую я вывернула наизнанку в эти бешеные минуты, был и ее паспорт, из которого я узнала ее адрес. Через полчаса я уже поднималась на пятый этаж панельного дома и звонила в квартиру номер четырнадцать. Просто на всякий случай, Валентина успела мне сказать, что секретарша ее обожаемого Якова Самуиловича живет совершенно одна. Я осмотрелась, быстрым движением открыла двери — их было две — и проникла, как вор, в квартиру. Я понимала, каким неблаговидным делом мне предстояло сейчас заняться, но это являлось частью моей работы. Поэтому я, предварительно обойдя двухкомнатную, уютную и чистенькую квартиру и отметив про себя, что в спальне стоит очень большая двухспальная кровать, а всю стену слева занимает такое же большое зеркало, решила, что у Алины, слава богу, с девственностью покончено раз и навсегда. Меня интересовала ванная комната и, в частности, корзина для грязного белья, куда чистоплотная секретарша складывала свои вещи. Натянув на руки хирургические перчатки, предусмотрительно захваченные с собой, я открыла корзину и увидела то, что хотела увидеть. Несколько пар крохотных кружевных трусиков. Я была почему-то уверена, что одни из них имели счастье находиться позавчера вечером или ночью, а может быть, даже и вчера утром в Кукушкине. Я сложила белье в пакет, сняла перчатки, вымыла руки и вышла из квартиры. Вернувшись в офис, где ничего не подозревающая секретарша одиноко грустила в пустой приемной, вспоминая о своем погибшем шефе, я начала прямо с порога: — Девушка, извините меня ради бога… Но у вас есть еще заместитель директора, Илья Фионов. Быть может, моя записная книжка у него в кабинете? Алина встала и молча направилась к двери с табличкой «И.И.Фионов. Зам. генерального директора». А я за это время успела водворить ее ключи на место. Вот только записную книжку решила пока не возвращать. А вдруг она мне самой пригодится? — Может, вы что-нибудь напутали? — спросила она меня, выходя из кабинета Фионова. — Здесь тоже ничего нет. — А где сам Фионов? — Занимается организацией похорон. — Но разве такого человека, как Липкин, не могут похоронить родные? Я пришла купить большое помещение под пошивочный цех, а разговаривать по такому важному вопросу теперь следует, наверное, с Фионовым. — Родные? У Якова Самуиловича из родных только жена, но она куда-то уехала. Ее ищут, — сказала Алина, глядя куда-то в пространство. — А что милиция? — спросила я уже с видимым участием. — Да что наша милиция… Как будто вы не знаете. — А вы уверены, что она уехала? — Нет, но кто-то говорил, будто ее видели в аэропорту. А вы что, знали Липкину? — вдруг очнулась Алина. — Конечно. У нее еще такие длинные рыжие волосы… — Да. Мне жаль, конечно, что вы потеряли свою записную книжку, но, может, она еще найдется? И таким тоном это было сказано, что я невольно почувствовала симпатию к этой седой девушке. — Буду надеяться. Дело в том, что я была еще в нескольких риэлтерских фирмах, поищу там… На том мы и распрощались. Глава 4 Вечером деньги — утром убийца Координаты Андрея мне тоже дала Валентина. Я его застала просто чудом: он заехал домой перекусить. День был тяжелый, наполненный хлопотами, связанными с похоронами. Водитель Липкина ел жареную колбасу с кетчупом. Когда я ему представилась, он достал тарелку и, не спрашивая меня, положил мне тоже колбасы. — Я только не понял, кто вас нанял? — спросил он с набитым ртом. — Фионов, что ли?