Я пресекла ее рассуждения на тему чаевых. Терпеть не могу подобные намеки. — А что она делала сегодня? — Почти по полной программе: солярий, маникюр, педикюр, татуаж, косметический кабинет, ну и все такое. — И все это находится в разных кабинетах? — Только парикмахеры работают в одном большом зале, а все остальные по кабинетам. — Света, позовите, пожалуйста, свою подружку, а то мне кажется, что моя фруктовая маска уже давно превратилась в сухую корку… …Света проводила меня до дверей. — Приходите к нам почаще. У нас, конечно, дорого, но лично я обслужу вас бесплатно. Мы подберем вам макияж, подумаем, какой формы сделать брови… Вообще-то мои брови меня и так устраивали. Но я промолчала. Я вышла на свежий воздух и почему-то подумала, что у этих парикмахерш-визажисток-косметичек сдвиг по фазе на почве всех этих нововведений, примочек да масочек. Хотя после процедур я чувствовала себя прекрасно. Щеки мои горели от массажа, а чистые уложенные волосы развевались на ветру. На ногтях еще не высох лак. Половина десятого. Уже стемнело. Я села в машину и поехала в морг. Там только таких красивых не хватало. Купив по пути бутылку коньяку и пару лимонов, я въехала в ворота университетского городка, на территории которого находился морг, и, шарахаясь от каких-то подозрительных личностей с ведрами и швабрами в руках, выныривающих из-за колонн и из темных углов, быстро спустилась в подвал, где на одном из холодных цинковых столов должен был лежать Яша Липкин. Красивый мужчина. Преуспевающий бизнесмен. Муж Эммы. Знакомый патологоанатом, которому я несла сейчас коньяк и лимоны, вышел мне навстречу. Увидев меня, чертыхнулся. — Ты? — Потом заметил поблескивающую в темноте коридора бутылку. — Ко мне сейчас нельзя, там все свои собрались, одного знакомого поминаем… — Липкина? — Нет. Его уже помянули. Теперь Козырева Витальку. — А с ним что? — спросила я просто на всякий случай, поскольку никакого Козырева не знала. — Представляешь, мужику двадцать пять лет, а у него инфаркт. А ты чего пришла-то? Из-за Липкина? — Когда наступила смерть и прочие подробности? — Выстрел в упор. Часов в двенадцать. Сегодня сюда уже приходила одна девушка по его душу. Спрашивала, когда можно будет забрать тело. — Не представилась? — Я почему-то сразу подумала про домработницу Валю, о которой упоминала Эмма. — Сколько ей лет? — Двадцать с небольшим. Красивая очень. Плакала тихо, еле сдерживалась. Дочь, наверно. Еще какие вопросы, товарищ сыщик? — Ты черепа электропилой распиливаешь или как? По адресу, который мне дала Эмма еще в поезде, я отыскала затерянный среди высоких тополей трехэтажный дом, где и жили Липкины. В темноте, спотыкаясь на ступеньках, ведущих к подъезду, я нащупала дверь, толкнула ее и оказалась в хорошо освещенном подъезде. Поднялась на первый этаж. На каждом этаже располагалась всего одна квартира. Липкины жили на втором. Еще на улице я вычислила расположение окон и заметила в них свет. Кто там? Валя? Или та девушка, которая плакала в морге? Я позвонила. Мне открыла женщина средних лет в широкой красной юбке и белой блузке. Явно не траурный антураж. — Вы Валя? — спросила я. — Да. — Она взглянула на меня маленькими грустными глазами. — А вы кто? — Меня зовут Таня. Фамилия Иванова. Я частный детектив. Меня наняли, чтобы найти убийцу вашего Якова Самуиловича. — Проходите, пожалуйста. — Она впустила меня в дом. Какой же у нас доверчивый народ! — Вы одна дома? — спросила я. — Одна, а что? — Просто спросила. Это не вы были сегодня в морге? — Нет. А что, кто-то был? — Не уверена. Может, показалось. Квартира походила на музей. Просторная, чистая, украшенная антикварной мебелью, безделушками и вся в цветах. Я не могла себе представить, чтобы в таком благостном месте мог надрываться голос Эммы. Чего ей не хватало в этой жизни? Почему она не оценила то, о чем многие женщины мечтают всю жизнь, да так и умирают с этой мечтой — пожить в относительном достатке и комфорте. Зачем ей было мучить мужа, да и себя, если он был ей так противен? Или же это все-таки игра? А вдруг, как это бывает в американских триллерах, Яков не погиб, а ему просто инсценировали смерть, чтобы все его недруги оставили его в покое? «Таня, как это пошло и глупо. Здесь не Америка. Там-то сейчас полный порядок, все питаются хот-догами, гамбургерами и культивируют семейные отношения. Это Россия. В частности, город Тарасов. И в этом городе, в университетском морге лежит тело несчастного влюбленного мужчины, который ничего, кроме скандалов, в своей семейной жизни не знал. Кстати, интересно, был ли он женат раньше? И на ком?..» — Меня интересует вопрос: где его жена? Эмма? — Вы мне только скажите, кто вас нанял, а я уж потом постараюсь ответить на ваши вопросы. — Я не могу вам ответить. Это входит в условия контракта. Но разве вам не все равно, кто это сделал? Уж, во всяком случае, нанял меня не убийца, согласитесь. — И то правда. А что касается Эммы, так я бы и сама хотела узнать, где она. Она пропала. Я уж думаю, не случилось ли с ней чего? — А когда она ушла из дому? — Ей к десяти часам надо было в парикмахерскую. Я-то позже пришла, начала прибираться, бульон поставила варить для Якова Самуиловича… — И вдруг лицо ее некрасиво исказилось, и она разрыдалась. — Простите, но я никак не могу привыкнуть к мысли, что его уже нет. — Это вы меня простите, что пришла к вам в столь поздний час, — сказала я, — но мне бы хотелось узнать побольше о Липкине. Когда вы его видели в последний раз? — Вчера вечером. — Каким он был? Может, вчера он как-то особенно себя вел, нервничал?.. — Обычный день. Ничего примечательного. Настроение у него было прекрасное. Несмотря на усталость. И даже очередная ссора с Эммой, казалось, не произвела на него впечатления. Она что-то требовала от него, словом, как обычно… — Валентина, мне бы не хотелось копаться в семейных делах ваших хозяев, но то, что у Якова с Эммой были сложные отношения, — не секрет. Из-за чего происходили все ссоры? Она опустила глаза и принялась барабанить пальцами по столу. — Я видела многое из того, что происходило в этих стенах, но понять до конца эту женщину так и не смогла. Но основная причина их ссор была из-за того, что Эмма не чувствовала себя свободной. Свобода, тюрьма, золотая клетка — вот ее любимые слова. Ей, очевидно, была нужна свобода передвижения, она хотела свою машину, причем без водителя. Яков Самуилович не разрешал. Она хотела иметь свой счет в банке и тратить деньги так, как ей заблагорассудится. И на это он не шел. Она собиралась отправиться за границу одна — он ее не пустил. На мой взгляд — если это вас, конечно, интересует, — он правильно делал, что держал ее в поле зрения. Эмма — очень импульсивная, энергичная и крайне несдержанная натура. Она так до конца и не поняла своего мужа. А ведь он любил ее, очень любил. — А вы не знаете, где и при каких обстоятельствах они познакомились? — На дне рождения одного общего знакомого. — И когда это произошло? — Больше двух лет назад. Яков Самуилович долгое время после смерти первой жены жил совершенно один. Бывали у него знакомые, я хочу сказать, что он вовсе не монашествовал, но чтобы вот так влюбиться, чтобы привести в дом женщину и сделать ее своей женой, со всеми правами… Я не думала, что он на это решится. Все-таки он был уже немолод. Но потом, когда я увидела Эмму, то поняла его. Ему в какой-то мере было необходимо присутствие в доме живого, молодого и громкоголосого, яркого и непосредственного существа. К тому же она так красива, вы видели ее? — Пока нет, — соврала я. — В ней чувствуется порода. Хотя она из простых. Я долгое время присматривалась к ней, пыталась понять, что же она за человек. То, что она дурно воспитана, бросалось в глаза сразу. Но я сначала отнесла это к ее возрасту и характеру, нежели семейным делам. С другой стороны, обстановка в семье оказывает огромное влияние… Я перебила ее. Тоже мне, психолог нашелся. Разве я за этим пришла? — Вы считаете, что она выросла в простой среде? — Теперь-то я это знаю точно. Ее воспитывала мать, без отца. Судя по рассказам Эммы, в их семье был культ ненависти к мужчине вообще. Им приходилось трудно, поскольку мать постоянно болела, мало работала, и они некоторое время жили впроголодь… Мне было странно слышать все это. Тогда тем более становилось непонятным поведение Эммы. Ей бы жить да радоваться… — Вы не знаете, Эмма была замужем до Якова? — Нет, но жила с каким-то парнем. Кто он и чем занимался — мне неизвестно. — Послушайте, может, у Эммы был какой-нибудь мужчина и при Якове? Вы ничего об этом не знаете? — Она иногда разговаривает по телефону с мужчинами, но встречается ли с кем или нет — понятия не имею. — А что это за мужчины? Валентина пожала плечами. — Может, сначала стоит Эмму найти, а уж потом убийцу. Я и не знаю, что думать… В это время она всегда дома. Подруг у нее, конечно, много, но я их всех обзвонила и предупредила, что, если вдруг она где-нибудь появится, чтобы обязательно мне позвонила. — А вы не могли бы мне составить список ее подруг?