Девицы тут же насели на заказчицу, выпытывая ее впечатления от «бесстыдства с кружавчиками» Крисель. И Иринка не подвела народ! Ожидания швей оправдались с лихвой, когда светловолосая заказчица, расплывшись в благодарной улыбке, объявила: – Спасибо, что такое местечко интересное подсказали, лорры. Я себе сразу несколько штучек прикупила. По нынешней городской жаре, которая не чета лесной прохладе, удобнее белья не подобрать! Нигде не трет. Опять же цена ниже, потому что расход ткани меньше. Увы, продолжение речи об ударном воздействии белья на неподготовленную психику мужского пола пришлось опустить. Девицей облегченного поведения прослыть нетрудно, а вернуть репутацию куда труднее будет. Не то чтобы Иринку сильно беспокоило мнение толпы и отдельных ее единиц, но мало ли что от этого самого мнения будет зависеть в части финансов и предоставления услуг? Оставив удивленных девиц переваривать рекламный посыл про экономичность обновок, попаданка рассчиталась за работу, забрала заказ и вышла. Трусики на тонких веревочках, завязывающихся бантиком вместо отсутствующих как класс резинок и комплект постельного белья грели душу поболее всяких лучших друзей девушек – бриллиантов. Наверное, ни одна такая подружка не пробовала поспать в лесу на подстилке из хвои и уж тем более не пыталась спать на твердых драгоценных камнях и носить их вместо трусиков, а то бы живо согласилась с Иринкой. Притормозив у обычной одежной лавки, она приобрела себе нормальный тонкий плащ опять же универсального эльфийского серого шелка, несколько юбок и кое-какие иные вещицы. Все покупки прямо здесь же в считаные минуты подогнали по фигуре заказчицы. Рубашками девушка решила пользоваться пока теми, что унаследовала от мумии, а денежки экономить. По счастью, в Меладе дамы уже успели оценить удобство кроя мужских рубашек и вовсю ими пользовались, хотя и блузочки тоже носили, как же без этого. Бронзовый колокольчик с мелодичным звоном стал следующей покупкой, и на этом шопинг пришлось сворачивать. Места для посуды в руках просто не осталось, а значит, девушке предстоял новый визит на базар или набег на ближайшую лавку с подходящим ассортиментом товара. Счастливая попаданка с объемным свертком в обеих лапках выбиралась с базара. И тут девушку в очередной раз толкнул какой-то невежа и не только пихнул, но и попытался выдрать из рук ценный груз. Маруся отреагировала молниеносно. – Опаньки, опять! – только и сказала Ивкина, проследив, как к ее ногам рухнул труп незадачливого вора. Змейка снова юркнула за пазуху, а Иринка обреченно набрала в грудь побольше воздуха и завопила на весь базар: – Лорр Райхо! Лорр Райхо! Стражник то ли патрулировал недалече, профессионально предчувствуя неприятности пятой точкой, то ли голосок у Иринки оказался нужной степени пронзительности. Зов был услышан. Народ еще даже шуметь не начал, судача о трупе, а лорр Райхо уже сориентировался и добрался до цели меньше чем через минуту. Глянув на тело типа с мелкими крысиными чертами лица и однозначно опознав его, корр стражей только крякнул. Почесав в затылке, страж обреченно спросил: – Породу, значит, выводить собралась? – Оно само, – невинно захлопала глазками Иринка и только что ножкой не шаркнула, демонстрируя крайнюю степень смущения. Пальчиком не поковыряла из-за занятости рук. – Само, значит, – хмыкнул Райхо и уточнил: – Еще какая надобность тебя на базаре держит? – Нет, я домой шла, – порадовала собеседника Иринка. – Вот и ступай, лорра, коль с делами закончила. Эх, если так пойдет, мне к тебе будет проще пару ребят для неотлучной охраны приставить, чем в мертвячью каждый день падаль таскать. – Больше трупов, меньше ворья, меньше ворья – меньше трупов. И в итоге-то все будет ладушки. Нет? – светло улыбнулась остроухая красавица с перламутровыми волосами, кокетливо сдув со лба локон, выбившийся из-под присмотра миленького цветочного венка. Кажется, крохотная веточка прядку волос листиком подхватила и убрала в прическу. – В итоге-то, может, и так, – задумчиво ухмыльнулся корр городских стражей и от души пнул труп. После чего пояснил: – Эта скотина в прошлом цикле у многодетной вдовы Гальди последние монеты стянула из кошеля. Мы с ребятами скидывались ей на житье, чтоб до новой оплаты заказа швея протянула. – Эй, а если вы всю эту шушеру поименно и их вину досконально знаете, почему они по городу гуляют, а не в тюрьме сидят? – удивилась Иринка. – Закон Мелада един для всех. За руку не схвачен, свидетелей нет, значит, гуляет до поры, – скривился Райхо. – А что и про кого мне птички поют, так то для приговора судьи не сгодится. Но знать тварей я обязан, рано или поздно любой промашку допустит, и тогда уж все припомним. Но с тобой, лорра, этого «поздно» они, чувствую, не дождутся. – Страж расплылся в хищной улыбке. – Ведь что занятно, самая гнусная шваль из швали близ тебя последний вздох испускает. – Шутки Вейхо, не иначе, – покорно согласилась Иринка, начиная подозревать, что это «жу-жу-жу» неспроста. Может статься, вампирская суть рода Темного Искуса и впрямь тянет к ней, как мошкару на огонек свечи, мерзавцев любой расы и заставляют не только шеи подставлять для перекуса, а вообще. Этот, которого куснула маскарадница, на звание вкусняшки претендовать никак не мог. Или Иринка не успела почуять? Да нет, эльфа тогда она сразу распознала как съедобного. Значит, не каждый подонок для нее вкусен? Вероятно, отбор все же проходит по неизвестным критериям. Или дело не только в моральных качествах жертвы, а в чем-то ином? Статистики маловато. Окончательные выводы рано делать. Увы, спросить, так ли оно в самом деле, как ей кажется, или все ерунда, было не у кого. Знатоков вампирской сути под рукой не имелось. Мать из замка испарилась давненько, не оставив после себя никаких наставлений по сути и применению дара. Отец был другого рода и общаться с неудачной дочерью никогда особенно не желал. Может, потому, что та ему бывшую супругу напоминала, а может, как раз из-за того, что не напоминала. А сама Ивэйда истоками сути не интересовалась, только и знала, что лопать, пытаясь заглушить вечный голод. Впрочем, это ей, попаданке, сейчас легко девчонку упрекать. Сытый голодного не разумеет. Негде и некем бедолаге было насытиться, а инстинкт спал. Только на границе жизни и смерти пробудился, чтобы хозяйку спасти. Глава 12 Срочный выезд У ворот особняка с внутренней стороны стояла доставленная корзинка с обедом. Вообще-то могла и снаружи постоять, в благополучном квартале никто бы ее потрошить не стал. Но колокольчик, купленный на базаре, Иринка все-таки сразу подвесила на пустой крюк, как и обещала любопытному пацаненку из трактира. Дернула цепочку и улыбнулась, услышав чистый перезвон. Затем настала пора хозяйственных хлопот – постирать в ванне вместо таза постельное белье и все обновки. (Мало ли кто их до нее мерить на голое тело и пальцами хватать пытался?) По-быстрому завершив постирушку, Иринка развесила все на просушку по шикарным кустам ядоцвета. Зрелище вышло сюрреалистическим, особенно колоритно смотрелась неделька на одном из кустиков близ бунгало. Будто его специально нарядили к неведомому празднику. Посмеиваясь, девушка подхватила корзинку и спустилась в подземелье. Есть суп на кровати не хотелось, а единственный нормальный высокий стол пока имелся только в кабинете покойного лорра Шипоцвета. Еда из трактира благодаря толщине стенок горшочков и обертке из войлока оставалась в меру горячей. А на вкус опять оказалась выше всяких похвал. Поев и поделившись с Марусей (змейка сегодня изволила откушать супа), Иринка вымыла посуду и убрала в пустую корзинку. Только пару яблок на столе оставила для перекуса. Поднявшись из личных подземных владений, попаданка, прежде чем предаться часику блаженного ничегонеделанья, решила вернуть корзинку к воротам. И моцион после обеда, и под руками-ногами ничего путаться не будет. Ловкость-то теперь у нее, может, и вампирская, но внимательность точно человеческая: споткнуться обо что-нибудь легче легкого. Иринка неспешно шествовала по мягко пружинящему ковру ядоцвета, точно беспечная Красная Шапочка по лесу, не ведающая о поджидающем ее сером волке. Впрочем, реши какой острозубый хищник подзакусить милой светловолосой девушкой, его ждал бы серьезный ядовитый облом. Маруся, как обычно, притаилась на груди хозяйки, даже не прикрытая плащом. Если не заниматься пристальным осмотром, красавица-змейка на змею не походила совершенно, больше на миленький шарфик-боа. Когда-то у Иринки был почти такой же, только зеленого цвета, когда она экспериментировала с цветом прически и становилась то розовой, то зелененькой, то фиолетовой. Перламутровой быть прежде не приходилось, шанс выпал только сейчас. Стук копыт, звон упряжи, лошадиный всхрап, истошный звон подвешенного колокольчика и решительная барабанная дробь ударов в ворота, раздавшаяся спустя секунду, слились в симфонию большой спешки. Заинтересовавшись, Иришка опустила корзинку на землю и чуть приоткрыла калитку. На мостовой стоял всклокоченный старик с бешено сверкающими глазами, за ним виднелась роскошная черная карета с золотыми узорами и четверка лошадей. Самым спокойным среди публики был привычно подремывающий кучер на облучке средства передвижения. – Ты принадлежишь к роду Темного Искуса, Грапос не ошибся? – вместо «ясных дней, звездных ночей, лорра» и собственного представления с ходу набросился на Иринку старикан в шикарной широченной хламиде, шитой золотой нитью. Но гнева или страха в его хриплом голосе не было, лишь истовая надежда из тех, когда катастрофа почти свершилась и от бездны краха отделяет лишь соломинка веры в чудо. Скрывать свое происхождение попаданка не очень-то хотела, скорее не собиралась афишировать, чтобы слухи об ее пристанище до любящей родни не докатились. Но раз вопрос был задан в лоб, то девушка ответила: – Да. – Следуй за мной, лорра! – Куда? – опешила Иринка. Вроде старик не походил на стражника или дознавателя. А инквизиции как таковой ни в провинции Мелад королевства Дилмар, ни вообще в людских землях не существовало в принципе, как и охотников на вампиров. Повсеместно, кажется, бродили лишь чистильщики – охотники на монстров. – Селрик умирает! – выпалил старикан, пытаясь через щелку калитки вцепиться в руку Иринки и поволочь за собой. – Я вашего Седрика не трогала! – выдирая руку, открестилась Иринка, подавив в себе желание завопить «это все Воландеморт!» и прикидывая, можно ли захлопнуть калитку перед носом ненормального дедка или лучше заорать, вызывая стражу. – Селрик, сын наместника Келдирета, отравлен. Ты можешь его спасти! – торопливо объяснил, совершенно ничего не объясняя, взъерошенный старикан. – Лорр будет щедр! – Я не лекарь, – попыталась возразить попаданка, до которой дошла причина спешки и всклокоченного вида деда. Если бы не встрепанный облик, то он выглядел бы очень благообразно: тонкий нос с едва заметной горбинкой, тонкие ниточки морщин, лучистые глаза, мягкие седые кудри волнами до плеч, дорогой плащ, скрывающий еще мощную, не усохшую фигуру. Только из-за седины визитера и можно было записать в старики. – Я Дешуран, личный лекарь семьи наместника, но помочь не в силах. Твой дар – последняя надежда! – взмолился собеседник. О чем он толкует, Ивкина не понимала, но зато видела четко: старикан от своей идеи фикс не отступится: или она поедет с ним добровольно, или он на помощь кучера кликнет и в четыре руки взломает калитку и попробует спеленать несогласную кандидатку в лекари. Если же Маруся вмешается, то трупов перед особняком будет два. И вряд ли корр стражей Райхо будет рад доставить в мертвячью еще и этих типов, каким-то образом связанных с местной элитой. Кстати, маскарадница на все пляски с конями у ворот вообще никак не реагировала, а значит, ни малейшей угрозы для двуногой подруги не видела. Так что, взвесив на весах размышлений еще два трупа и непонятную поездку в неизвестном направлении в чужом средстве передвижения, Иринка сдалась, выбрав из двух зол теоретически меньшее. Если все пойдет не так, то трупы лучше делать не у собственных ворот, а где-нибудь подальше. Но на маньяка старик вроде не походит, правда, маньяки на маньяков вообще не походят, о чем единогласно свидетельствовал личный и общественный опыт. – Поехали, только объясните наконец, почему вы решили, что я кого-то могу спасти? – спросила девушка. – Я веду речь о способности к нейтрализации ядов слюной вампиров вашего рода, – начал вещать Дешуран, вроде бы галантно подсаживая выманенную за ворота жертву в карету, а на деле едва не подпихивая ее для ускорения процесса с поразительным проворством, будто не парой, а как минимум четырьмя конечностями действовал. – Склонен здесь согласиться с мнением Шимиора-летописца – сей родовой талант способствует выживанию Темных Искусителей как вида. Ведь ваш вкус в еде столь прихотлив! Карета между тем сорвалась с места и, нарушая все мыслимые ПДД Мелада, понеслась по мостовой под залихватский свист и зычное гиканье резко переставшего клевать носом кучера. «А вот с этого места поподробнее!» – мысленно потерла руки Иринка и взялась за интеллектуальное потрошение, то есть экспресс-допрос лекаря. Пребывание того в состоянии крайнего нервного возбуждения отлично легло на намерение попаданки разговорить специалиста. К концу недолгой поездки Иринка была готова расцеловать помирающего Селрика за то, что тот вздумал помирать, а ей выпал шанс поболтать со знающим человеком. Хотя при ближайшем рассмотрении человеком Дешуран не оказался. Он был нейдлаем. О чем свидетельствовал чуть голубоватый отлив кожи лекаря и лишняя пара рук, прятавшаяся средь обширных складок плаща. Только теперь, чуток придя в себя после энергичного наскока, попаданка смогла пересчитать конечности собеседника и уяснить, что ей действительно крупно повезло. Наряду с эльфами и вампирами нейдлаи считались лучшими лекарями мира, а уж память их и вовсе была непревзойденной. Поэтому чаще эта раса, слишком эмоциональная и оттого превыше всех благ ценившая душевный покой, занималась именно составлением скрупулезных летописей в желанном уединении. Лорр Дешуран поведал Иринке, чем уникальная и, пожалуй, самая могущественная ветвь вампирской расы – Темные Искусители – отличается от своих сородичей. Первым внешним признаком является наличие редкого полуразумного симбионта – плюща-ядоцвета, чей росток переходит от матери к чаду и оберегает своего партнера. Вторым, но, по мнению Дешурана, самым главным, являлись удивительные предпочтения в еде. Чрезвычайно вкусными для носителей наследия Темного Искуса по воле Звездной Четверки являлись лишь создания, вызвавшие неудовольствие или даже гнев Четверых. И противиться искушению, коль вампиру вздумалось перекусить, жертва была не в силах. Испытываемое ею удовольствие оказывалось таково, что, изведав хоть толику, мерзавец жаждал любой ценой продлить наслаждение, в том числе и ценой собственной жизни. Прочие гады, не столь прогневавшие небожителей, могли отделаться лишь миссией донора и остаться в живых. «Ага, стало быть, тот маньяк изрядно провинился перед Девардом, потому и стал закуской», – подвела промежуточный итог Иринка и продолжила расспросы эрудированного лекаря. Побочным даром Темных Искусителей являлась возможность пить любую кровь избранной жертвы, как бы ядовита она ни была, и соответственно лечить объект, избранный для трапезы, чтобы обеспечить себя пищей. Именно на этот дар уповал нейдлай Дешуран, когда его старинный приятель Грапос, к которому он кинулся в поисках лекарства, подсказал адрес особняка Шипоцвета и дал наводку на его новую владелицу. Грапос тоже знал, какая раса таскает на себе веночки из цветущего ядоцвета, и решил то ли помочь старому приятелю, то ли выслужиться перед наместником, а может, все разом. Уж больно случай представился удачный – не каждый день сыновья наместников помирать решают. С Селриком, младшим сыном наместника, все оказалось проще некуда. Как часто бывает в его возрасте, с лорром приключилась «ужасная трагедь» – несчастная любовь. Будучи отвергнут предметом своих чувств и не найдя помощи у родителя, совершающего деловую поездку по провинции, юноша решил свести счеты с жизнью. Его отравленную тушку и бокал, из которого был выпит яд, нашли вовремя и сразу же накачали по уши противоядием. Но не тут-то было! Кроме банального сонника бедный балбес ухитрился отравиться еще какой-то пакостью. Но чем именно, узнать не представлялось возможным. Сонная тушка мирно подыхала, не желая признаваться. Поэтому Иринка оказалась единственной надеждой знатного юнца. Других вампиров нужного качества в Меладе не было или о таковых никому не было известно. Свою суть и расу вампиры Темного Искуса еще и скрывали весьма искусно под маскировочным флером, дабы не привлекать излишнего внимания. То-то Иринка еще удивлялась, что ее почти любой при встрече за эльфийку принимает, и на матушку-блондинку грешила. В общем-то правильно грешила, мама-то обладала маскировкой аналогичного свойства. Более-менее успешным оказался опрос мудреца и в части главной проблемы жизни маленькой княжны Ивэйды: «Почему ее бросила мать?» Оказывается, чтобы кровь чада проявилась, сородичи должны дистанцироваться от ребенка лишь на некоторое время. Такая изоляция дает возможность проснуться, хм, настоящему аппетиту и почуять добычу. Пока рядом присутствует хоть один вампир Темного Искуса, никакого голода юный потомок не ощущает вовсе. Обычно для толчка бывает достаточно короткого периода относительной изоляции в пору первого совершеннолетия. Поэтому, как сейчас начала подозревать Иришка, мать покинула Ивэйду в младенчестве не по каким-то высоким мотивам, просто ей до смерти надоел недалекий, хоть и красивый супруг, повернутый исключительно на охоте. Очевидно, папаша у Ивки был совершенно несъедобным для жены, так что она даже кулинарного удовольствия от общения получить не могла. Вот и ушла по-тихому в поиске места, где бегает пища повкуснее, а подрастающей дочке остался неконтролируемый, не проявленный толком по причине незрелости организма голод. То ли мама Ивке попалась бракованная – безалаберная свистушка, то ли такое поведение вообще считалось нормой для вампиров Темного Искуса. Вроде как испытание-посвящение: сможешь постигнуть, освоить и выжить – достоин, нет – это Спарта! – загибайся с голодухи. Насчет особенностей родительского поведения статистика у нейдлая отсутствовала. Иринка специально уточнила и свои выводы сделала. Пусть сейчас она детей заводить не собиралась, даже подходящей кандидатуры в папаши под рукой не имелось, но, помня муки княжны Ивэйды, попаданка твердо была уверена в одном: своего ребенка она ни за что не бросит. Обычай? Плевать на обычай. Правила? К черту такие правила! А если кому не нравится, пусть идет в то самое место, где темно и неасфальтировано, и это не микрорайон-новостройка. Успокоившись на свой счет, Иринка сосредоточилась на настоящем. Карета приближалась к резиденции наместника. Между прочим, рыжий сынишка трактирщика не соврал. Вокруг особняка и впрямь имелся неплохой сад, как раз во вкусе Иринки – то есть выглядевший не обкромсанным издевательством над природой, а почти естественно. Аккуратные дорожки, газоны, клумбы, кусты, деревья, беседки – все сочеталось друг с другом и глаз радовало. И трехэтажный «скромный домик» лорра Келдирета оказался внушающим уважение: светло-серый камень, более темный материал пошел на отделку лестниц, совсем светлый для оконных проемов, а немногочисленные декоративные элементы отливали благородной бронзой. Здание казалось приосанившимся строгим лордом, суровым, но не чуждым элегантности. Лекарь с нестариковской прытью первым выскочил из кареты, не дожидаясь окончательной остановки и замешкавшегося лакея. Сам же выпустил Иринку. За собой, правда, он ее не поволок. Даже на буксире намертво вцепившейся пятерни не потащил. Но выглядел столь встревоженным, что попаданка сжалилась над пожилым врачом и сама прибавила шаг. Дешуран сильно переживал, и, как подозревала девушка, не только за помирающего от неизвестного яда парня – это-то само собой. Но и по поводу проистекающих из его возможной кончины череды неблагоприятных последствий. Репутация целителя-неудачника – раз, возможно, даже потеря права на врачебную практику, гнев наместника – два, в итоге потерянное теплое место с постоянным доходом и возможностью научных изысканий – три. Просторные залы, лестницы и коридоры, сквозь которые Иринка фактически пробежала, почти не отложились в памяти. Красиво, чисто, паркет, почти музейный классицизм, только статуй римских и беломраморных колонн не хватает. Так и хочется бахилы надеть или поискать стойку с выдачей тапочек. И вот уже попаданка оказалась в апартаментах умирающего парня, у его ложа. На двуспальной кровати с поднятым пологом лежала жертва несчастной любви. Тонкий в кости симпатичный юнец, над верхней губой которого еще даже не начали пробиваться усики, длинные волосы цвета спелой пшеницы, когда-то скрепленные косами у висков по эльфийской моде, а сейчас просто растрепанные, разметались по подушке влажными прядями. Запекшиеся и обкусанные до крови губы пересохли. Темно-каштановые ресницы, длинные тени от которых лежали на щеках, прикрывали веки беспамятного. Свет, льющийся сквозь высокое окно-цветок, красок жизни на лицо Селрика не добавлял. Батарея мензурок, флаконов, пузырьков на столике рядом служила иллюстрацией тщетности лекарских потуг на грани и за гранью эксперимента. Две сиделки – парочка насмерть перепуганных горничных – вскочили при появлении лекаря и синхронно попятились к двери с облегчением на выразительных мордашках. Смотреть, как помирает молодой лорр, девицам совсем не хотелось. В таком деле для прислуги лучшее место в задних рядах, чтоб ненароком не коснулось крыло высокого гнева. – Ради Лайшеаллы, лорра, молю! – выдохнул нейдлай, заломив все четыре руки.