Что меня смущало? То, что трошинцы, раньше Ганке и Антонова побывавшие у Рыбаковой, зажигалки не обнаружили. Чем это можно было объяснить? Их невнимательностью, случайностью, небрежностью? Странно. Или зажигалка появилась в квартире Рыбаковой уже после обыска, учиненного сподручными Троши? Может, ей кто-то ее подбросил? И кто же это мог быть? Если все так и было, то не исключено, что тому, кто подбросил «ронсон» Рыбаковой, известно ее местонахождение. А возможно, что и нет. Так отправила Рыбакова негативы по почте или нет? Этот вопрос упорно возникал в моем мозгу. И вдруг догадка осенила меня! Я в один миг связала все виденное, слышанное, найденное и проведенное мной в один крепкий узел… * * * Валентина Андреевна бросила взгляд на часы: ровно десять. Еще минуту она сидела, молча глядя на абстрактный портрет Ларошфуко, ни о чем не думая и, как ни странно, совершенно не волнуясь. В десять ноль одну дверь кабинета распахнулась, и на пороге появился среднего роста мужчина в серо-зеленом костюме с искрой и светло-орехового цвета сорочке без галстука. Он обернулся и, что-то сказав худощавому жилистому парню с короткими темными волосами, шагнул в кабинет. Никакой суетливости в движеньях и, в то же время, никакого снобизма. Он двигался так, как будто тысячу раз уже был в этом помещении, и вся его обстановка была ему давно знакома. — Доброе утро, — он улыбнулся уголками губ, оценивающе глядя на Вершинину. — Здравствуйте, Сергей Васильевич, — она посмотрела на его лицо, за внешней простотой которого скрывался, судя по высокому лбу и пытливому взгляду зеленовато-карих глаз, недюжинный ум, — присаживайтесь. Гость и без ее приглашения уже опускался в приготовленное для него кресло. — Вы мне казались немного другой, — Троша закинул ногу на ногу и обхватил колено кистями рук, сплетенными в замок, — все-таки фотография не дает точного представления о человеке. — По телефону вы разговаривали со мной на «ты», — Вершинина достала из пачки сигарету и чиркнула «дракошей». — Ах, это, — Сергей Васильевич усмехнулся, — это «Пи Ар» со мной проводят работу. Вы ведь знаете, что это такое? — Паблик рилэйшнз, имиджмейкеры, — ответила Вершинина, — а вы, значит, решили послужить народу? Для этого вам и нужны фотографии? — Вы очень проницательны, — Троша вперил в Вершинину долгий взгляд исподлобья, — я бы даже сказал, чересчур… — Я занимаюсь своим делом, — отрезала Вершинина, — вы что-то имеете против? — Имею, но сейчас речь не об этом. У меня к вам деловое предложение. — Вот как? — Вершинина искренне удивилась. Она могла ожидать от Троши чего угодно: угрозы, запугивания, оскорбления, презрительных фраз, но деловое предложение… — Сейчас я вам коротенько обрисую сложившуюся ситуацию, — Троша сменил ногу, сложил руки на животе и еще больше откинулся в кресле, — у меня кое-что пропало. Впрочем, не будем ходить вокруг да около. У меня украли негативы, очень ценные негативы, — подчеркнул он. — Знаете, сколько они могут стоить? Вершинина пожала плечами и продолжала невозмутимо курить. — Я вам объясню. Знаете, сколько сейчас стоит предвыборная компания? — Примерно. — От трехсот тысяч до миллиона… долларов, разумеется. — Неужели? — Вы когда-нибудь держали в руках хотя бы сто тысяч? Нет? Так вот, поверьте мне, это очень большие деньги! В конечном итоге негативы могут стоить именно столько. Я хочу, чтобы Дыкин снял свою кандидатуру на выборах. Вы меня понимаете? — Другими словами, вы собирались его шантажировать? — Называйте это как хотите, — поморщился Сергей Васильевич, — но суть вы уловили верно. — Так в чем же состоит ваше предложение? — Вы занимаетесь поиском моих негативов… — Троша сделал ударение на притяжательном местоимении. — Допустим, и что же? — Вершинина спокойно смотрела на Трошу. — Сначала я решил, что вы должны прекратить поиски негативов, и вам было сделано первое предупреждение, — Троша не смотрел теперь на Вершинину и рассуждал как бы сам с собой, уставившись на носок своей туфли, — но потом, взвесив все «за» и «против», я подумал, что раз профессионал занимается поиском того, что тебе нужно, то пусть он этим и занимается. Вы понимаете меня? — Троша поднял глаза на Вершинину. — Мне кажется, что не совсем, — она потянулась за новой сигаретой. — Не прикидывайтесь, пожалуйста, наивной девушкой, — Троша недовольно покачал головой, — все вы прекрасно понимаете. Но я все же объясню. Вы находите пленку и передаете ее мне, а я вам за это заплачу, скажем, сто тысяч, идет? — Это и есть ваше деловое предложение? — Вершинина сделала глубокую затяжку и стряхнула пепел с сигареты. — Да, — Троша скрестил руки на груди, — принимаете? — Вынуждена вас огорчить, Сергей Васильевич, у меня уже есть клиент. — Хорошо, сто пятьдесят тысяч, — Троша выжидательно глядел на Вершинину. — Дело не в деньгах, — Валандра выпустила струю дыма к потолку, — я дала слово. — Бросьте, — в голосе Троши появился металл, — вы, кажется, не понимаете, что я не шучу! Меня выгоднее иметь в качестве друга, чем врага! — Кое-что я все-таки понимаю, — твердо сказала Вершинина, — именно поэтому не могу принять вашего предложения. Правая рука Троши скользнула во внутренний карман пиджака. Заметив его движение, Вершинина, опустила свою к выдвинутому ящику стола, где наготове лежал снятый с предохранителя «макаров». Своим взглядом Троша, казалось, хотел продырявить Вершинину, пришпилить ее к креслу, испепелить как назойливое насекомое в пламени плазменной горелки. Наконец, он медленно вытащил руку из-под лацкана пиджака, поднялся и быстро перегнулся через стол. Вершинина, не ожидавшая от него такой прыти, едва успела задвинуть ящик, но Троша все же успел заметить пистолет. — Вы что же, выстрелили бы в меня? — спросил Троша выпрямляясь. — Можете не сомневаться. — Верю, верю, — снисходительно кивнул головой Троша, — итак, я вас последний раз спрашиваю, вы принимаете мое предложение? — Вы уже знаете мой ответ, — пепел с сигареты Вершининой упал на стол. — Жаль, честное слово, жаль, — Сергей Васильевич пожал плечами, — хотелось бы иметь вас в своей команде. Ну что ж, игра еще не закончена. Если передумаете, позвоните мне. Он двумя пальцами выудил из кармана серебристую визитную карточку и положил на стол перед Вершининой. — Смелая ты женщина, Валентина, — произнес он, уже открывая дверь. Валандра смахнула ладонью пепел со стола и, откинувшись на спинку кресла, закрыла глаза. В дверь заглянул Маркелов. — Все в порядке, Валентина Андреевна? — В порядке, Вадим. * * * — Ну что, поехали? — Болдырев оглянулся назад, где сидели Толкушкин и Антонов-старший, а потом посмотрел на Вершинину, сидевшую рядом с ним. — Трогай, Сергей, — Валандра надела солнцезащитные очки. — Валентина Андреевна, — Толкушкин слегка тронул ее за плечо, — ну так как насчет моей работы? — Это я должна у тебя спросить, — Вершинина полуобернулась назад. — Вы просили меня подумать, хочу ли я работать? Отвечаю: хочу. — И все? — Обещаю больше не пить… — И меньше тоже, — хохотнул Антонов. — Не лезь, Шурик, — огрызнулся на него Толкушкин. — Пойми, Валера, — Вершинина закурила, — дело не в том, пьешь ты или нет, а в отношении к делу, которым ты занимаешься.