Глаза Бларта темнеют от злости. – Знаешь, до меня дошли интересные слухи. Говорят, новая королева отказывается использовать свою магию. – Посмотри на мою окровавленную одежду. Не стоит верить всему, что слышишь, – внутри меня закипает гнев, и лезвие Рукана почти задевает его кадык. Но этого недостаточно, чтобы заткнуть проклятого старика. – Ты кое-что забываешь. Когда Кавен пытался захватить Керост, я был там. В отличие от многих, я видел, на что он способен. Я знаю, что он умел забирать чужую магию. Искушение отравить Бларта слишком велико, поэтому я на всякий случай убираю Рукан обратно в ножны. – Еще одно слово – и я отрежу тебе язык. Внешне Бларт ничем не выдает своего страха, но я слышу в его голосе плохо скрываемую дрожь. – Любой, кто знаком с проклятиями Кавена, сможет это понять, девочка. Можешь отрезать мой язык, но тогда ты никогда не вернешь свою магию. Я могу тебе помочь. С моих губ срывается хриплый смешок, больше похожий на лай. – Думаешь, я полная дура? – Думаю, ты прекрасно знаешь, что некоторые легенды оказываются правдивы. – Его взгляд скользит по Рукану, и я крепче сжимаю рукоять. – Разве тебе не интересно, что я искал, когда меня поймали твои солдаты? – Не особенно. Тебя привезли на Ариду, чтобы ты предстал перед судом. К тому же здесь есть одна русалка, которая наверняка захочет высказаться по поводу твоего наказания. Меня совершенно не интересует, что ты искал. Но мои последние слова – ложь. Я не могла не заметить вызова в его голосе, и, как бы мне не хотелось это признавать, теперь меня снедает любопытство. – Я искал древний артефакт. Если верить легендам, когда-то он принадлежал самим богам, – Бларт продолжает говорить с отчаянием человека, борющегося за свою жизнь. – Говорят, он способен принести своему обладателю такое могущество, что ты даже не в состоянии себе вообразить. С его помощью человек может овладеть силой богов. – Никто не должен обладать такой силой, – боги, не могу поверить, что я вообще поддерживаю этот разговор. Я отстраняюсь, готовая послать за Ватеей, чтобы раз и навсегда покончить с торговцем временем, но его последующие слова заставляют меня замереть на месте. – Но представь, что бы ты могла с ней сделать, – Бларт откидывает голову, прислоняясь к столбу затылком. – Ты же хочешь вернуть свою магию? Нет смысла притворяться: на тебе лежит проклятие Кавена. Если бы ты все еще могла колдовать, то не угрожала бы мне каким-то жалким кинжалом. Из-за слов старика в мое сознание снова просачиваются воспоминания: они стирают черты моего собеседника, и вместо него на меня смотрит мой отец. Вокруг его тела расползается дым. Я знаю, что все это происходит только в моей голове, но не могу отвести взгляда от пылающего огня. Живот отца пронзает меч, и на землю льются реки крови, напоминающие о том, что я не смогла ему помочь. Что он мертв из-за меня. Если бы я не была проклята – если бы у меня была моя магия, – я могла бы его спасти. Я могла бы спасти столько жизней. – Ты лжешь, – у меня не сразу получается найти свой голос, и я обхватываю себя руками, чтобы Бларт не видел, как сильно меня трясет. – Список твоих преступлений тянется от Ариды до Икае. Почему я должна тебе верить? По его лбу стекают капли пота, но он пожимает плечами, словно для него это совершенно будничная ситуация. – Потому что от этой сделки ты выиграешь куда больше, чем я. Если хочешь, оставь меня здесь, пока будешь искать артефакт. Зачем мне лгать, если из нас двоих я – единственный, кто ставит на кон свою жизнь. Я подхожу к двери и заглядываю в щель, желая убедиться, что Феррик не стоит снаружи. И хотя на лестнице никого нет, я снова опускаюсь на корточки и понижаю голос. – То, о чем ты говоришь, похоже на выдумку, – но даже произнося эти слова, я понимаю, что в каждой легенде есть доля правды. Один из моих кинжалов когда-то был щупальцем морского чудовища, которого я всегда считала мифическим существом. Бларт приоткрывает иссохшие губы, и его грудь сотрясает приступ жестокого смеха. – Тогда почему мы все еще разговариваем? Я не хочу надеяться. Но каждый раз, закрывая глаза, я вижу отца. Его лицо окутано дымом, а рука протянута в молчаливой просьбе о помощи. Каждую ночь я остро ощущаю внутри себя пустоту, где когда-то была моя магия. Это напоминает мне о том, что Визидия разбита на части – совсем как я. Мне нужно снять наложенные на меня проклятия: одно из них ограничивает использование магии души для всех, кроме членов семьи Монтара, а другое связывает меня с Бастианом, точно так же, как он когда-то был связан со своим кораблем. Даже если слова Бларта слишком хороши, чтобы быть правдой, могу ли я отказаться от этой возможности? – Эта вещь дарует силу, близкую к божественной, – настаивает Бларт, словно чувствуя мою неуверенность. – Если с ее помощью я усилю свою магию времени, то смогу обратить вспять все, что случилось с твоим телом. Я могу восстановить твою магию. Я опускаюсь на пол и прислоняюсь к стене, потому что ноги больше меня не держат. – Зачем ты мне это говоришь? Какая тебе от этого выгода? – Я словно глупая рыбка, попавшаяся на его крючок. Но я уже не могу повернуть назад. Даже в полумраке трюма я вижу, как в его глазах зарождается шторм. – Я хочу жить. Разве этого недостаточно? Пообещай даровать мне свободу, и я тебе помогу. – Я найду кого-нибудь еще… – Другого торговца временем? – фыркает Бларт. – Удачи. Проще найти иголку в стоге сена. Мои руки напрягаются от раздражения, но он продолжает говорить, как будто я уже согласилась на его предложение. – Во время своих поисков я встретил молодого путешественника, который утверждал, что его отец использовал силу богов. Наверное, мы выпили целую бочку вина, потому что я плохо помню его историю. Но если ты хочешь найти артефакт – сперва придется найти его. – И где мне искать этого путешественника? – Он не отвечает, и я со стоном закрываю лицо руками. – Ты хотя бы знаешь его имя? – без этой информации поиски артефакта будут такими же бесполезными, как и попытки найти амулет, с помощью которого Кавен создал мое проклятие. Все равно что искать одну определенную ракушку в целом море. – Я назову тебе имя и даже покажу, как пользоваться артефактом, когда ты его найдешь. Но сначала ты должна кое-что для меня сделать. Я сжимаю кулаки, прекрасно понимая, что в этот раз простых угроз будет недостаточно. Даже несмотря на то, что под моими ногтями чернеет запекшаяся кровь убитых заключенных, Бларт знает, что сегодня он избежит этой судьбы. Видят боги, я не позволю ему коснуться артефакта. Но даже если я его найду, мне понадобится помощь торговца временем, ведь я понятия не имею, как работает этот легендарный предмет. Бларт нужен мне живым. На это уходит все мое самообладание, но я все-таки принимаю решение и практически рычу сквозь сжатые зубы: – Назови свою цену. – Мне нужно обещание, – говорит он. – Гарантия, что ты не просто меня отпустишь, но и простишь все мои прошлые ошибки. А когда все будет сделано, ты больше никогда не будешь меня искать. – Ошибки? – От злости я прикусываю щеку. Я думаю о Ватее, а затем – о Керосте, и где-то внутри меня вспыхивает чувство вины. Если я помилую Бларта, притворившись, что он не крал у несчастных людей годы их жизни, то не только подведу свое королевство, но и предам свою подругу. Я отпущу ее мучителя на свободу. Но как я могу отказаться? Визидия снова будет целой. Я буду целой. Больше никакой лжи. Никакого проклятия. И хотя все мое существо противится этой мысли, всю свою жизнь я заучивала одно правило: интересы Визидии намного важнее одной жизни. Кроме того, Бларт напрасно полагается на мое милосердие. Да, приняв предложение, я продлю ему жизнь, но это еще не значит, что я его пощажу. Пока что я сохраню его поимку в тайне, но как только я получу то, что мне нужно, жизнь торговца временем оборвется в ту же секунду. В конце концов, я не просто королева. Я – защитница Визидии. Я – чудовище, готовое убивать на благо королевства. Ватея и Керост могут подождать, потому что они – лишь маленькие части общей картины. Я все исправлю. Расправив плечи, я смотрю Бларту прямо в глаза. – Скажи мне имя, и я соглашусь на сделку. Его голос сладок, как сироп. – Орнелл Розенблад. Глава 7 Я надолго запираюсь в ванной, потому что засохшая кровь отмывается с трудом. Даже после этого я все еще чувствую ее на своей коже. Боюсь, мои руки уже никогда не будут чисты. В попытке отвлечься я ложусь на бархатную кушетку в своей гостиной и начинаю просматривать книги в кожаных переплетах, стараясь не царапать кожу под ногтями. Большая часть библиотеки сгорела еще прошлым летом, но мне удалось найти несколько уцелевших книг о мореплавании. Я провела за ними несколько часов, читая истории о том, как русалки утаскивали моряков в море, а через много лет их товарищи видели бледные лица этих несчастных под толщей воды. На пожелтевших страницах сохранились мифы о гигантском змее, обитавшем в вулканах Валуки, и легенды о подводных лошадях, которые топят людей и забирают их тела. Целый год они живут на суше в украденном теле, а затем принимаются искать новую жертву или возвращаются в море. От каждой новой истории и картинки по моей коже бегут мурашки, потому что некоторые из этих легенд могут оказаться правдой. Но какой бы предмет ни оставили боги, я не могу найти о нем ни единого слова. В некоторых книгах есть обрывки страниц, вырванных жадными моряками, и вычеркнутые строки, которые невозможно разобрать. Может, я могла бы найти еще больше историй, но, как сказал Бларт, пока я ищу артефакт, он будет медленно гнить в тюремной камере. Торговец временем отчаянно хватается за жизнь, и ему нет смысла мне лгать. Если у меня ничего не выйдет, он умрет. – Амора? При звуке маминого голоса мои руки замирают над открытой книгой. Я торопливо прячу другие тома за кушетку, а затем открываю самую безобидную страницу: что-то фантастическое и нелепое о золотом королевстве, которое парит в облаках и опускается на землю только раз в сотню лет. – Можешь войти. Едва завидев меня, мама отрывисто вздыхает, и ее глаза наполняются слезами. Конечно, это слезы облегчения, но мне неприятно осознавать, что она так переживала об исходе казни. Мама практически подбегает ко мне и крепко сжимает меня в объятиях. На совете она казалась величественной и строгой, но теперь она выглядит такой хрупкой в своей длинной ночной рубашке, а ее кости кажутся такими острыми и тонкими, что я боюсь ее сломать.