В течение завтрака Лариса рассказала Курочкину все, что знала о семье Панаевых. Таким образом, психолог был подготовлен к визиту к Веронике и Сергею. Завтрак был окончен, кофе выпит, печенье с кремом наполовину съедено. Надо было спешить… Несмотря на то, что стояло начало мая, лета еще не чувствовалось. Дожди и температура двадцать градусов по Цельсию — это не то, к чему привыкли жители Нижнего Поволжья в это время года. Однако статус подруги требовал помощи, и Лариса не могла отказать Панаевой. Поэтому, посмотрев на часы и тяжело вздохнув, она бросила посуду в моечную машину, накинула на себя куртку и, пропустив вперед Курочкина, начала спускаться по лестнице. В этот момент в кармане ее куртки раздался телефонный звонок. Она подняла трубку и услышала еще более, чем час назад, взволнованный голос Вероники: — Лара, приезжай одна, без психолога. Тут такое! — Что? Что случилось? — обеспокоенно спросила Лариса. — Приезжай одна, — отрезала Панаева. Лариса пожала плечами, отключила связь и раздраженно пробормотала: — Черт знает что! — Что? — спросил Курочкин. — Говорит, чтобы я приезжала одна. — Ну, одна — так одна, — улыбнулся тот. — В таком случае психотерапевтом поработаешь сама. — Я же не профессионал. — А ты попробуй. Очень полезно в минуты депрессии заниматься лечением депрессии других, — улыбнулся Курочкин. Лариса опять пожала плечами и направилась в гараж, где ее ожидала серебристая красавица по имени «Вольво-460». * * * Конечно же, Лариса опоздала — соблюдая законы вежливости, она отвезла Курочкина домой. Опоздала на полчаса, не меньше. Но что это? Едва она переступила порог квартиры Панаева, как услышала истошный крик Вероники: — Убийца! Подонок! Этот крик был слышен даже из-за двери, которую открыла Нонна Леонидовна Харитонова, мать Вероники. Сама Вероника называла ее «железной леди» семейного парламента. Эта пожилая дама отличалась крайне неуравновешенным и тяжелым характером, была всегда чем-нибудь недовольной и высказывала свое недовольство с крайней степенью эмоциональности. И сейчас Нонна Леонидовна, глядя то ли с ужасом, то ли с укором в лицо Ларисы, язвительно выкрикнула: — Дождались! И, как показалось Ларисе, неохотно пропустила ее в квартиру. Но то, что в течение следующих пяти минут предстало глазам Ларисы, перевернуло все ее представления об ожидаемом визите. В центре гостиной, утонув в кресле и закрыв лицо ладонями, сидел хозяин квартиры Сергей Панаев, как бы отгородившись от всего мира. В углу, прижавшись к стене, как нашкодивший ребенок, сидел пятнадцатилетний Николай, из-за которого, собственно, и разгорелся весь сыр-бор. Нонна Леонидовна, посматривая колким взглядом то на юного тинейджера-внука, то на здоровенного зятя, то на скорчившегося сухонького старикашку со следами трехдневной небритости, то есть своего мужа Александра Ивановича Харитонова, истошно разглагольствовала и кричала, постоянно тыкая в лицо бывшему зятю какой-то бумажкой. Лариса сразу же обратила внимание на то, что Вероники в комнате нет. Но не стала спрашивать об этом Нонну Леонидовну, которая явно была на взводе. Лариса вообще решила немного освоиться в обстановке и скромно посидеть в углу. Испуганный Александр Иванович, казалось, еще больше согнулся в три погибели и, то ли успокаивая, то ли урезонивая взорвавшуюся эмоциями жену, ласково мяукал: — Ноннушка! Успокойся! Может, все еще не так, как мы подумали… — Ах, не так? Может быть, вы меня, Александр Иванович, за идиотку принимаете? Может быть, это я ее убила? — Кто кого убил? — наконец, решилась Котова вступить в разговор, задав конкретный вопрос. — Ах, Ларочка! Милая! — недовольно произнесла Нонна Леонидовна. — Это ведь надо, а? Вы представляете — в ванной этого гражданина, — она ткнула мясистым наманикюренным пальцем в Панаева… — Что в ванной? — оторопела Лариса. — В ванной комнате обнаружен труп женщины! — У «железной леди» испуганно расширились глаза. — Как? Что за труп? Вы серьезно? — спросила Котова. — Вполне, — поджав алые от помады губы, констатировала факт Нонна Леонидовна. — Где труп? — Полюбуйтесь, в ванной! И Нонна Леонидовна, схватив Ларису за руку, потащила ее за собой, как взрослая тетя — двоечницу-дочку. Лариса зашла в ванную, и ее глазам предстала следующая картина: в наполовину заполненной водой ванне лежала полная женщина с иссиня-черными волосами по пояс, с сильно подведенными глазами, в которых застыл неописуемый ужас. Рот, словно очерченный контуром, был едва приоткрыт, зубы стиснуты. Типично восточная внешность — орлиный нос, пухлые губы, смуглая кожа. Но что больше всего поразило Ларису — так это то, что она была одета, словно ханская наложница. Соски пышной груди едва прикрывали «бронзовые» чашечки, весьма отдаленно напоминающие лиф. Трусики-треугольники были украшены азиатским орнаментом. На ней была куча подвесок из имитирующей золото бижутерии. Руки украшали серебряные браслеты в виде змей с полудрагоценными камнями, а в пупке красовалось золотое кольцо. В черные кудри мертвой были вплетены искусственные жемчуга. Не слушая Нонну Леонидовну, которая продолжала сыпать обвинениями и разражаться высокопарными высказываниями, Лариса попыталась тут же трезво оценить ситуацию. И первой мыслью было очевидное: между хозяином квартиры Панаевым и дамой, лежащей в полунаполненной водой ванне, должна была существовать связь, скорее всего телесного характера. Логика — вещь упрямая. Не могла же эта женщина просто так, с бухты-барахты, здесь появиться. Квартира принадлежит Сергею и запирается на железную дверь. Хмуро осмотрев труп, Лариса вернулась в гостиную, «железная леди» продолжала размахивать какой-то запиской и орать: — Тут написано твоим почерком!: «Приходи. Жду!» Дальше разобрать не могу, но следствие установит. Александр Иванович по-прежнему, не вставая с кресла, сидя напротив Панаева, что-то назойливо бубнил, обращаясь куда-то в пол. Из его тирады можно было разобрать только: — Ноннушка, так нельзя! Мы должны проверить все факты. Тебе вредно нервничать. Но Нонна Леонидовна не унималась и, потрясая кулаками в маникюре и серебряных кольцах, театрально орала в потолок: — Кто это писал? Это важная улика! И я тебя упрячу за решетку! Я тебя ненавижу с того дня, как Верунчик, моя ненаглядная деточка, познакомила нас, культурных людей, с тобой. Наконец-то закон до тебя доберется! — Я не убивал! Я не виноват! — глухо оправдывался Сергей. — Ну да! Это я, наверное, расстреливаю в ванной твоих любовниц! — разбрызгивала яд «железная леди». — Это не моя любовница, я совсем не знаю ее, — еле слышно говорил Панаев. — Значит, это случайная женщина, из бюро интимных услуг, — обвиняющим тоном зашипела теща. — Я не виноват, — повторил Панаев. — А кто виноват? — улыбаясь уголком рта, ехидно вставил тесть и заискивающе посмотрел на жену. Нонна Леонидовна, как в плохом спектакле, одобрительно кивнула в сторону мужа. Тут дверь соседней комнаты неожиданно приоткрылась, и вышла зареванная Вероника. — Скажи, ты веришь, что Панаев ее убил? — с ходу спросила она Ларису, не удостоив ее даже обычного слова «привет». Котова тут же парировала вопрос вопросом: — А ты? — Конечно, Панаев — подонок и вполне мог оскорбить и унизить женщину, но такое… — Почему ты не веришь? — в лоб спросила Лариса. Вероника смешно нахмурила брови и, слегка причмокнув, заявила: — Наверное, я слишком хорошо знаю собственного мужа. Он способен на многое, возможно, в драке мог бы убить мужчину, но чтобы женщину… Даже если она проститутка — это не укладывается ни в какие рамки! — Но, судя по всему, что я здесь увидела, мертвую женщину обнаружили в ванной. — Да. Мы пришли, как и договаривались, в двенадцать. Панаев открыл нам весь всклокоченный. Я зашла в ванную привести себя в порядок, а там — это… — А Панаев? — Он тоже весьма театрально разыграл изумление. — Да не убивал я! — сдавленно зарычал со своего места Панаев. — Когда вы позвонили в дверь, я только-только встал с постели. И увидел ее первый раз вместе с вами. Для меня это тоже шок. — Шок! Нет, вы посмотрите на него! — воскликнула Нонна Леонидовна. — Объясни нам тогда, как она попала к тебе в ванную!