– Мы были лучшими подругами, – поправила девушка, с трудом сглотнув застрявший в горле ком, – еще с шестого класса, когда они сюда переехали. – Когда вы в последний раз с ней виделись? – Типа лично? Или в Сети? – Для начала лично. Дети теперь стали другие. Когда она сама была подростком, существовали только стационарные телефоны, а встречи назначались либо в торговом центре, либо на площадке для катания на роликах. Сейчас же все постоянно оставались на связи посредством крохотных экранчиков. Харпер уставилась в пол. – За пару дней до их отъезда мы отправились на вечеринку. – На какую вечеринку – школьную или прям вечеринку? – Прям вечеринку, ее устроил один парень из нашей школы, у которого уехали родители. Агент лукаво улыбнулась, будто говоря: «Подумаешь, я тоже когда-то была подростком». – И какой тебе показалась Мэгги? В смысле, такой, как всегда? – Она не хотела туда идти, – у Харпер дрогнул голос, а из глаз брызнули слезы. – Но я уговорила ее, а потом на нее типа напали… Это я во всем виновата. Когда мы в последний раз виделись, она была очень расстроена, мне бы тогда… – Не переживай, все хорошо, – перебила ее Келлер, положив ей ладонь на руку. Девушка жадно хватала ртом воздух, на лице появились красные пятна. – Не волнуйся, все хорошо, ты не сделала ничего плохого. Она подвинулась ближе, давая Харпер время собраться с духом. Та провела рукавом толстовки по лицу, вытирая слезы. – Я понимаю, тебе сейчас трудно, – наконец произнесла Келлер. – Но не могла бы ты рассказать, что случилось на той вечеринке? С самого начала, не упуская ни единой детали. И девушка все рассказала. О том, как у Мэгги уехала мама. Как та солгала отцу, яростному противнику любых вечеринок. О том, что подруга отправилась туда ради одного парня. Как они с этим типом куда-то исчезли, а потом Мэгги выбежала расстроенная и вся в слезах. Как Харпер с еще одной девушкой отвезли ее домой. А потом Мэгги стали травить в Интернете. Вот чем объяснялись все те сообщения. – А после той ночи ты ее видела? Харпер покачала головой: – Она позакрывала все сайты, связанные с ее братом, сказав, что решила немного отдохнуть от телефона и социальных сетей. – Тебе это показалось необычным? – Не могу сказать, что она без конца торчала в смартфоне. Но Мэгги жила ради сайтов, посвященных брату. Вы ведь видели фильм, да? Агент кивнула. Когда представила, как девушка из документалки – воинственный детектив, помогающий отцу – убегает с вечеринки после какой-то мутной истории с тем парнем, у нее в груди сжалось сердце. – Увидев все эти посты и обнаружив, что она позакрывала все сайты, ты с ней связалась? – А то. Мы же были лучшими подругами. И я, на хер, не позволю этим гребаным… – Харпер осеклась. – Простите. – Ничего страшного. – Я сказала, она может всегда на меня рассчитывать. – И что на это ответила Мэгги? – Сказала, что они едут в Мексику на весенние каникулы, она в норме, но ей надо немного передохнуть. – Ты знала, что ее семья собирается в отпуск? – Она рассказала мне только после той вечеринки. Объяснила, что отец принял решение в самый последний момент. – Из Мексики она тебе писала? Харпер покачала головой. Посчитав, что девушка успокоилась достаточно, Келлер спросила: – Ты рассказывала кому-нибудь о случившемся на тусовке? Родителям, учителям или кому-то еще? – Она не хотела, чтобы об этом узнал ее отец. Сказала, что он… в общем, я ей пообещала. – А кто он, этот парень? Ей с самого начала хотелось вытрясти из Харпер его фамилию, но пришлось набраться терпения. – Эрик Хатчинсон. Теперь ходит рассказывает всем, что ничего не сделал, а она просто сбрендила и двинула ему по яйцам, только на Мэгги это совсем не похоже. Все ребята знали о случившемся, но со взрослыми никто из них так и не поговорил. – Больше с той вечеринки тебе ничего не запомнилось? Может, перед отлетом Мэгги ты заметила за ней что-то необычное? Харпер закусила нижнюю губу. – Да, кое-что и правда было. – Что именно? – Когда стало известно об их гибели, ко мне пришел Тоби Ли. Сказал, что незадолго до отъезда в Мексику Мэгз обратилась к нему за помощью. – Тоби ваш одноклассник? – Ага. Она попросила его отследить чей-то телефон. Тоби у нас компьютерный гик. Отследить телефон? Необычно. – И что же, он ей помог? – Думаю, да. Подробности он сообщит вам сам. Но ему это показалось странным. Келлер охватило жгучее желание закричать: «Так какого черта никто из вас ничего никому не сказал?» Но так уж у подростков устроены мозги. Агент поблагодарила Харпер за помощь, попросила не рассказывать никому об их разговоре и отослала обратно в класс. Оставшись одна, Келлер почувствовала, как у нее сжались зубы, когда в голову пришла мысль, что последним событием семнадцатилетней девушки на этом свете стала досадная история с мальчишкой. Харпер сказала, его зовут Эрик Хатчинсон. Агент бросила взгляд на часы. Ей еще надо было поговорить с Тоби Ли о телефоне, но она в жизни не позволит, чтобы случившееся на вечеринке умерло вместе с Мэгги Пайн. Поэтому, когда в кабинет вернулась директор, она сказала ей: – Мне хотелось бы поговорить с Тоби Ли. Но сначала пришлите сюда Эрика Хатчинсона. Глава 34 Эрик сидел прямо, сложив на груди руки, с хмурым выражением на смазливом лице. На нем была рубашка с двумя скрещенными стиками для игры в лакросс и надписью East Coast Dyes[30]. Рядом примерно в такой же позе устроился его отец – румяный мужчина с телосложением бывшего спортсмена, – перекатывая во рту жевательную резинку и бросая на Келлер недовольные взгляды. Когда Эрика вызвали в кабинет, он согласился разговаривать с Келлер только в присутствии отца. С учетом всех обстоятельств, мудрое решение. Богатенькие и хорошо образованные всегда стремятся заручиться поддержкой адвоката – в данном случае отца. Одних уже раньше защищали квалифицированные юристы, другие изучали правило Миранды[31] на занятиях по обществоведению, третьи нахватались знаний у главного учителя по вопросам преступлений и личных прав – сериала «Закон и порядок». Впрочем, не все. Дэнни Пайн такого вселенского благоразумия не проявил. Потребуй он адвоката, сейчас гулял бы на свободе. Видеозапись его допроса Келлер смотрела неоднократно, и каждый раз у нее все переворачивалось внутри. Из этого совсем не следовало, что проводившие его копы насквозь прогнили. Они служили в полиции небольшого городка в Небраске и какой-то особенной подготовкой похвастать не могли. А полученной ими скудной инструкции по ведению допроса – они использовали «технику Рида» – присущ весьма существенный изъян: самооговор допрашиваемого. Достижения в сфере ДНК не только освободили из тюрем множество невиновных, но и, вразрез с общепринятым мнением, доказали, что подозреваемые, особенно молодые, действительно берут на себя вину за преступления, которых не совершали. Пару лет назад Келлер участвовала в мастер-классе по улучшению техники ведения допроса, и данные о количестве самооговоров тогда ее буквально потрясли. Она до сих пор помнила, как преподаватель, эксперт в этом деле, сказал: «Мы учили вас выявлять признаки лжи, такие как нервное состояние и упорное нежелание смотреть собеседнику в глаза, но именно так ведут себя ребята, чувствуя себя не в своей тарелке. Мы учили вас использовать детали преступления, чтобы подгонять подозреваемого двигаться вперед, но потом выяснили, что молодые парни и девушки просто как попугаи повторяют за вами слова. Мы учили вас брать на вооружение прием минимизации, говоря юнцам, что признание позволит им уйти домой, но они хватаются за эту возможность и во всем сознаются, полагая, что их невиновность можно будет доказать потом». Под конец занятия преподаватель произнес такие слова: «Однажды мне пришлось допрашивать пятнадцатилетнего парнишку, который отсидел одиннадцать лет за преступление, которого не совершал. И теперь цель всей моей жизни заключается в том, чтобы никогда больше не допустить чего-либо подобного». Это еще не говорило о невиновности Дэнни Пайна, ведь в списке подозреваемых тот шел номером один. Он встречался с Шарлоттой, а убийство редко совершает незнакомец, обычно это кто-то довольно близкий. Келлер было прекрасно известно, что овечка всю свою жизнь трясется, чтобы ее не сожрал волк, только чтобы в конечном итоге попасть на стол фермеру. Келлер посмотрела на сидевшего по другую сторону стола волка – точнее, сразу на двух. – О чем пойдет речь? – спросил отец Эрика. – Должен заметить, мне совсем не нравится, когда школа отдает учеников в лапы федерала, не поставив в известность родителей. С этими словами он злобно глянул на Флауэрс, настоявшую на своем присутствии во время этой встречи.