— Вы недооцениваете себя, месье Бовуар. У нас и без того много инженеров. Пруд пруди. Eh bien[13], еще один инженер был бы совсем не то, что нам требуется. — А что вам требуется? — Набор навыков. Жизненная позиция. Лидер. Вы убеждали мужчин и женщин идти за вами в ситуациях, когда ваша жизнь висела на волоске. Я читала отчеты. Просмотрела видео, выложенное в Сеть. Бовуар ощетинился, услышав эти слова. То украденное видео не должно было появиться в Интернете. Но оно появилось, и теперь уже невозможно что-то изменить. — Но вы ведь не ждете, чтобы я делал для вас что-то подобное, — сказал он, выдавливая из себя улыбку. — Вести нас в бой? Надеюсь, этого не понадобится. Из меня бы получилась неплохая цель. — Она рассмеялась и похлопала ладонями по своему внушительному животу. — Нет. Вы возглавляете новый отдел, созданный для того, чтобы обеспечить еще один уровень контроля. Каждый проект проходит тщательную оценку, прежде чем мы заявляем о том, что готовы взяться за него. Проект должен быть прибыльным и предлагать некоторые выгоды всему населению. Бовуар уже обратил на это внимание. Это была одна из причин, почему он согласился на работу в ГХС. Как отец одного ребенка, ожидающий второго, он стал ощущать некие пугающие истины касательно состояния мира. ГХС проектировала дамбы и шоссейные дороги, мосты и самолеты. Но не менее половины проектов составляли гидроочистительные сооружения, методы предупреждения эрозии. Альтернативы ископаемым видам топлива. Помощь при стихийных бедствиях. — Но, — сказала мадам Госсет, прерывая поток его мыслей, и наклонилась вперед, — всегда мудро иметь объективных наблюдателей, которые будут гарантировать, что все идет в соответствии с планами. И этим занимается ваш отдел. — Значит, у нас все в порядке? — спросил он. — Я не об этом. — Она тщательно выбирала слова. — Одно дело — иметь философию. А другое дело — проводить ее в жизнь. Вот чего мы ждем от вас. Не предлагать планы — это делают другие, — а обеспечивать, чтобы они… какое тут слово поточнее? Не были извращены. — Вы подозреваете коррупцию? — Нет-нет, я говорю о другом. Мы озабочены тем, чтобы некоторые проект-менеджеры из лучших побуждений не стали бы срезать углы. Это легко сделать. Не обманывайтесь внешними атрибутами. — Она оглядела салон корпоративного самолета. — Успех такого рода приходит в условиях стрессовых ситуаций. Есть сроки, штрафы, банковские кредиты, резкие смены режима работ. И наши люди застревают посредине. Приоритеты могут размываться. Некоторые сотрудники в подобных ситуациях выбирают не качество, а скорость. А если случается что-то непредвиденное, пытаются это скрыть. Не потому, что они плохие. А потому, что они люди. И это ведет к трагедии. — И плохо для бизнеса, — добавил Бовуар. Мадам Госсет развела руками. Это была очевидная истина. Взяв чашку с чаем, она сделала глоток и сказала: — Вам знаком такой поэт — Оден? «Вот черт, — подумал Бовуар. — Только не это». Ловушка ждала его на высоте в тридцать тысяч футов. Да что такое происходит с боссами? — Я слышал о нем. — «О ней?» — «И трещина в чашке откроет / Тропинку в страну мертвецов»[14]. — В вашей чашке трещина? — спросил Бовуар. Мадам Госсет улыбнулась и поставила чашку: — Если и есть, то я об этом не знаю. А если трещина появляется, то ваша обязанность обнаружить ее. Теперь он понял, что она имеет в виду. И каким-то чудом понял, о чем писал Оден. — Но как я могу обнаружить неурядицы, если я не знаю, что такое «урядицы»? — Вот почему в вашем отделе куча инженеров, включая Северин Арбур. Она первоклассный инженер. Используйте ее. — Мадам Госсет вперилась взглядом в Бовуара. — Доверяйте ей. Он кивнул, но про себя подумал: ну если Арбур такой выдающийся инженер, то почему она работает в его отделе, а не занимается проектированием? — Значит, термин «контроль качества» вводит в заблуждение. На самом деле это полицейская операция. А я — страж порядка? — спросил Бовуар, вгрызаясь в профитроль. — Вы должны были подозревать это, когда нашли кастет в вашей приветственной корзинке. Бовуар рассмеялся. — Нет, вы не страж порядка, — сказала мадам Госсет. — Вы наша страховочная сеть. Наша последняя надежда, если дела пойдут по дурному сценарию. Вы должны предотвращать решения, которые могут привести к катастрофе. — Она уставилась на него очень серьезным взглядом. — Я не предполагаю этого, не подозреваю, что это случится. Но мне нужна полная уверенность. «Интересно, что она говорит „я“, а не „мы“», — подумал Бовуар. — Я объяснила вам, почему я вас приняла, а теперь вы расскажите, почему вы согласились. Прежде вы не раз отвергали предложение. Она была права. Два раза он отклонял их предложение, но в третий согласился. А причина? Он устал, работа в Квебекской полиции достала его. Он возглавлял отдел по расследованию убийств, после того как его наставник, шеф и тесть Арман Гамаш был отстранен от должности. Бовуар был свидетелем того унижения, которому подвергся Гамаш. Несправедливые обвинения в правонарушениях. Неспособность политиков защитить и оправдать Гамаша. А ведь они прекрасно знали, что он действовал только в интересах службы и граждан. Старший инспектор Бовуар был восстановлен в правах после такой же унизительной серии расследований. Каждый день они сталкивались с убийцами. Каждый день подвергали опасности свою жизнь. А их за это делали козлами отпущения. Привязанными к колышку, на съедение политикам, ищущим переизбрания. Их зарплата была скромной по сравнению с тем, что платили в бизнесе, риски были неизмеримыми, а находить награды становилось все труднее и труднее. У Жана Ги была молодая семья, и он надеялся увидеть, как она увеличится. Он ждал рождения дочери, которой понадобятся оба родителя. И потому, когда ГХС Инжиниринг сделала ему предложение в очередной раз, назвала жалованье, которое они готовы ему платить, и сообщила, что место его работы будет в Париже, они обсудили это с Анни. И дали согласие. Так Жан Ги Бовуар оставил службу в полиции, как раз ко времени возвращения старшего инспектора Гамаша. Бовуар вернул бразды правления тому, кто возглавлял отдел прежде и собирался возглавлять в будущем. Но он не стал рассказывать мадам Госсет все эти подробности. — Для меня настало время перемен, — просто ответил он, когда стюард унес их тарелки. И перемены определенно наступили. Пусть и не настолько радикальные, как он надеялся. — Что произойдет, если я обнаружу, что что-то не так? — Вы придете ко мне. — Как я смогу узнать, что — как это вы сказали? — трещина в чашке не была инициирована сверху? Такое, видите ли, часто случается. Начинается там. — Oui. Я думаю, что в этом случае и пригодятся ваши расследовательские таланты. — Мадам Госсет снова подалась вперед, в то время как самолет заложил вираж, готовясь к посадке посреди громадного и невероятно голубого океана. — Voyons[15], у меня нет ни малейших оснований подозревать, что происходят какие-то нарушения. Если такие основания появятся, я вам о них сообщу. Вы здесь для того, чтобы не позволить нам, намеренно или нет, «открыть тропинку в страну мертвецов». — Ее взгляд стал жестким. Чуть ли не свирепым. — Мы проектируем вещи, которые улучшают жизнь людей. Но если плоды наших трудов рушатся, они уносят жизни. Мы должны быть стопроцентно уверены. Вы понимаете? Она уставилась на него таким пронзительным взглядом, что Бовуар опешил. До этого момента он видел предложенную ему работу с другой перспективы. Мягкая посадка после жестоких реалий Квебекской полиции. Жалованье гораздо больше, чем он когда-либо надеялся получить. Они будут в безопасности. Они будут жить с комфортом. Они будут в Париже. Теперь он увидел свою работу с перспективы мадам Госсет. На кону стояли жизни людей. И его работа состояла в том, чтобы ни одна жизнь не была потеряна. — Но я физически не смогу держать на контроле все проекты, — сказал он. — Их не одна сотня. — У вас для этого есть штат сотрудников. Не беспокойтесь. Когда вы привыкнете, у вас разовьется чутье на нарушения. Вы будете чуять их запах. «Чуять?» — чуть не вырвалось у него. В чем, по ее мнению, состоит расследование? И все же он вынужден был согласиться: если совершаются какие-то нарушения, то появляется особый запах. В последующие дни и месяцы Жан Ги Бовуар размышлял об этом разговоре. Он вспомнил о нем теперь, глядя на своего заместителя, источавшего запах «Диор» и негодование. — Я думаю, что сумею разобраться с люксембургскими планами, Северин. Merci. Как продвигаются дела с патагонским проектом? Какая-то его часть симпатизировала мадам Арбур. Но если она до сих пор не приняла его, не согласилась с его назначением, то одному из них придется уйти. «И ушедшим буду не я», — сказал себе Бовуар. — С патагонским? Я ничего о нем не знаю. — Она встала. — Извините. У меня создалось впечатление, что вы захотите поговорить о люксембургском проекте. — Почему вы так подумали? — Потому что на следующей неделе там пройдут последние испытания на безопасность. Может быть, вы захотите присутствовать? — Не вижу для этого оснований. Может быть, вы хотите поехать? Вы поэтому пришли? — Нет-нет. С этим все в порядке. Даже по стандартам Северин Арбур это был странный и обескураживающий разговор. — Вы хотите что-то сказать о люксембургском проекте, Северин? — Нет. Она покинула его кабинет, и Жан Ги подумал, что ему следовало бы посмотреть доклад по Люксембургу. Еще раз. Но уже шел шестой час. Ему нужно было спешить домой, чтобы покормить Оноре и дать Анни возможность вздремнуть перед ужином. Люксембург может подождать.