Все прошло без сучка и задоринки. Я угомонил Кулагина. Атлет чистенько разделался с Лопарем, в компании с которым его подрядили убить одного из «соглашателей». Между тем Фадей вместе с нашим сотрудником захватил в плен, вывез за город, расколол, а потом ликвидировал уголовника и маньяка Панасюка. Все, силовая часть операции завершена успешно. Чем-то она походила на свирепые гангстерские войны в Северо-Американских Соединенных Штатах. У нас тут, конечно, не САСШ. У нас тут дела посерьезнее, чем подпольная торговля водкой. Нам страну оберегать надо. Понятное дело, что творили мы это не по собственному разумению. Я заручился санкцией Плужникова. Тот дал согласие, напомнив наш договор: – Делай что хочешь. Главное условие – результат должен превосходить издержки. – Будет результат, – заверил я. – И помни, какие события впереди… Не дай бог… Одна из причин, по которой Плужников так легко дал санкцию – 10 марта открывается Восемнадцатый съезд ВКП(б). Под него активно зачищают Москву от асоциального и антисоветского элемента. А тут целая террористическая организация с горой оружия и маньячной решимостью преподнести главному партийному собранию страны громкие подарки. Проблему надо было решать радикально… Ну мы и решили… Такая тихая ликвидация врагов народа – обычная практика НКВД. Когда не удается или по каким-то причинам невыгодно пропустить их через жернова правосудия, а оперативная необходимость убрать их наличествует, тогда с санкции руководства наркомата такое допускается. Так что я в полном своем праве. Только вот на душе, как всегда после подобных акций, тягостно. Невозможно нормальному человеку привыкнуть к такому. Вот ненормальному человеку – так запросто. Знаю таких, кто вершит скорый суд без эмоций, а некоторые и с радостью. А нам, обычным людям, тяжело. Хотя угрызений совести от меня никто не дождется. Потому что совесть моя чиста. Если бы не мы, то завтра эти члены антисоветской организации пошли бы взрывать советских людей, заводы и железнодорожные составы. Им плевать на жертвы и разрушения. Да и тянутся за ними длинные хвосты. Так что отвращение к таким акциям ликвидации у меня имеется. А вот сомнений в моей правоте – никаких… Когда все закончилось, я откинулся в кожаном кресле в своем кабинете. Несмотря не бессонную ночь, усталости не было. Как и энергии. Было какое-то отупение и вязкость мысли. Только что под моим контролем оказалась антисоветская организация прожженных монархистов, которую теперь надо использовать по назначению. Эх, если бы я тогда знал, какие последствия от этого шага будут. А их ведь можно назвать историческими. Но это будет куда позже. А пока возникал вопрос – что с таким великолепным подарком судьбы делать? Планы у меня были грандиозные. Но начинать приходилось с малого. С одной встречи, которая давно уже напрашивалась… Часть вторая. Перехват управления Глава 1 Закончилась Всесоюзная перепись населения, по которой выходило, что около девяноста процентов граждан еще недавно безграмотной лапотной крестьянской страны теперь умеют читать и писать, а многие стремятся к высшему образованию. На большом подъеме Москва отпраздновала Международный женский день 8 марта с подарками любимым женщинам, массовыми демонстрациями, митингами. А 10 марта открылся Восемнадцатый съезд ВКП(б), на котором должны были утвердить очередной пятилетний план, дать импульс новым волшебным преобразованиям нашей родной страны. Между тем международная обстановка накалялась все больше. Японцы захватили китайский остров Хайнань. Мятежный фашист Франко успешно добивал республиканскую власть в Испании. Уже и Мадрид его, а Франция, Англия и США бежали наперегонки, чтобы признать его законной властью. Интербригады из добровольцев со всего мира, советское оружие – все оказалось впустую. Фашизм силен – это надо признать. 15 марта Гитлер помпезно въехал в захваченную Прагу. Чехословакия оккупирована, и теперь ее серьезный военно-промышленный потенциал работает на Германию. Тревожно на душе. Но у меня своя работа. Мне пора разгребать завалы со «Святой Державой». Асмолов объявил своим соратникам на собрании, что «непримиримые» решили пойти на переворот и узурпировать власть в организации, разделавшись с оппонентами в лучших средневековых традициях. Спасибо господину Ливанову (он же агент Атлет), который предупредил, спас, оградил. Так что теперь закопаны враги, а не их коварно приговоренные к казни жертвы. Для тех, кто не участвовал в заговоре, это известие было как удар пыльным мешком с кирпичами по голове. Люди не верили, что в их высокодуховной среде печальников за будущее имперской России такое возможно – грубое насилие к своим, дележка власти, как в обычной кровавой банде. Но факт оставался фактом – все это произошло. А потом Асмолов представил на рассмотрение новую концепцию деятельности «Святой Державы». Донес до уважаемого собрания, как в свете конфликта с горечью осознал, что «соглашатели» и непримиримые зашли слишком далеко в своей бескомпромиссности. А если вдуматься, правы обе стороны. Конечно, консенсуса с большевиками быть не может. Но и работать на разрушение территориальной целостности России тоже не годится. Путь неосмотрительного террора быстро приведет их к краху. Да и страдают от таких действий, как правило, простые люди, замороченные большевистской пропагандой. Поэтому надо искать выход на зарубежные структуры, ставящие целью возрождение монархической России в старых границах. И еще необходимо сосредоточиться на вербовке сторонников в органах государственной власти, сборе информации о промышленности и обороне СССР, что важно для установления контактов с потенциальными зарубежными партнерами. Его поддержали. Новая стратегия была принята при всеобщем одобрении. После чего Асмолов торжественно объявил, что у него появились реальные возможности заявить о себе зарубежным эмигрантским организациям и попросить их помощи. Получил на это добро от соратников, что для наших перспективных планов было жизненно необходимо. А у нас началась дотошная работа, весьма схожая с ревизией на складе, – понять, что есть в наличии, где излишки и недостачи. Предстояло выявить и учесть каждого «державника», а еще каждый инструмент террора и вредительства, типа складов оружия, взрывчатки, залежей подпольной подрывной литературы. В итоге было установлено сто одиннадцать членов организации. Из них активное ядро составляли около полусотни человек. Возникал закономерный вопрос, как такое осиное гнездо могло протянуть десять лет и успешно вербовать сторонников в нашей стране? Ларчик просто открывается. Тотальное всесилие органов – это миф. Ни одна тайная стража не способна залезть во все темные уголки общества, в каждую голову. При всей нашей оперативной технике, негласном аппарате, дотошных следственных подразделениях, хорошо законспирированная подпольная организация может существовать десятилетиями, да так и не попасть в поле нашего зрения. Нет всевидящего ока и всезнающей головы. Есть мы, чекисты, которые, как обычные люди, часто ошибаются, порой оказываются далеко не на высоте… Дело «Корона» пухло на глазах. Сводки наружного наблюдения. Агентурные записки. Списки фигурантов, их установочные данные, характеристики, сведения о связах, в том числе с государственными структурами. И на просторном ватманском листе с каждым днем все больше расширялась схема организации. Необходимо было выделить из списка фигурантов тех, кто представлял реальную опасность. А потом решать – аресты или ликвидации, как получится. В моем кабинете, в табачном дыму по поводу судьбы «державников» шли горячие дебаты. Воронов стоял на крайней позиции: – Зачем нам нужна этот организация вообще? – Для грандиозного спектакля, – отвечал я. – Мы что, артисты оригинального жанра? Да повязать их всех до единого! Оставить только имя организации и наших агентов там. И от ее имени вести оперативную игру. – Не пойдет, – возражал я вполне резонно. – Нам нужна реальная организация, а не ее деревянная имитация, которая не выдержит никакой проверки. – Ну как знаешь… Как бы боком нам не вышло. Фактически сегодня мы с тобой руководим шпионским и террористическим подпольем. Все же часть «державников» нам пришлось прихлопнуть. Нейтрализовали ячейку из «непримиримых», которая устроила теракт на Калининской фабрике резиновых изделий и готовилась к следующему. Там собрались сорвиголовы, практически неуправляемые. Арестовали мы пять человек. Срежиссировали задержание так, чтобы дать возможность уйти их лидеру. Он единственный имел контакты с верхушкой организации, и если бы его взяли – тогда у «державников» был бы переполох, как в курятнике, в который забрался хорек. Фигуранты стали бы разбегаться или кидаться в омут головой в ожидании грядущих арестов – ведь никто из них не верил, что узники в железных тисках госбезопасности проявят непоколебимую стойкость и не сдадут товарищей по оружию. В результате мы раскрутили эту группу на два террористических акта за последние полтора года. Гордости и стойкости у террористов хватило ненадолго, так что выжали мы их досуха. Они проговорились, что считали проведенные теракты подготовительной стадией, обучением, а уж потом развернулись бы во всю ширь! Слава те господи, эту школу террористического мастерства мы прикрыли. – Пару терактов списали, – отметил Фадей, когда после утреннего совещания мы остались в кабинете одни. – Но я тут пошерстил сводки. Ведь это только небольшая часть. Вредительство и террор идут по всему Союзу. Время от времени нам устраивают китайские фейерверки. И большинство преступлений не раскрыто. А по многим похватали тех, кто ближе находился. – Афишировать эту ситуацию не принято, – кивнул я. – Но анализировать можно? – Так анализируй… Я добился максимального допуска Фадея к оперативным материалам нашего ведомства. И он погрузился в любимую свою среду, где он плавал как дельфин, – то есть в бумажное море. Сводки, справки, агентурные донесения, материалы дел. Со дна этого бумажного моря ему всегда удавалось доставать жемчужины информации. Те, которые впоследствии вырастали в реальные и серьезные дела… В общем, работа кипела. Мои сотрудники были полны энтузиазма. Я перевел в отделение двоих надежных бойцов со старой работы, входивших в мой «эскадрон», и они тоже с энтузиазмом включились в общее дело. Неоднократно я встречался на явочном адресе с Асмоловым. Мне казалось, что мы нашли общей язык, и его даже начало вдохновлять затеянное дело. И это радовало. От взаимного доверия в такой сфере деятельности зависит многое. Но вот только это взаимное доверие неожиданно было подвергнуто со стороны лидера «Святой Державы» серьезному испытанию. А началось все с Фадея. Точнее, с его анализа террористической активности в стране… Глава 2 Проснулся я в семь утра от того, что во дворе истошно орал зычный мужской голос: – Точу ножи, ножницы! В субботу так хотелось встать попозже, немножко отоспаться и часам к одиннадцати двигать на работу. Не тут-то было! Принес черт этого точильщика. Осколки нэпманских времен, эти частники-индивидуалы в любую погоду, изнуряющую жару и лютый холод, ходили по дворам с коробами, наполненными инструментами, на плечах. К ним спускались суетливые домохозяйки и ленивые хозяева, которым недосуг самим точить «ножи, ножницы». Дурная привычка есть у этого мелкобуржуазного назойливого племени точильщиков – припереться обязательно с утра пораньше и будить всех, будто нет в жизни более важных вещей, чем их сомнительные услуги. Я выглянул из окна. Хотел высказаться в грубой форме, что я думаю о его «ножах, ножницах». А к нему уже очередь. И вот отчаянно визжит затачиваемая сталь. – Ты спи, а я на работу, – сказал я Тоне, приоткрывшей глаза. Она что-то согласно пробурчала и перевернулась на другой бок. На Лубянке я был в полдевятого. Фадей уже ждал меня там. Как ни схватишься его, он всегда под рукой. Уникальная у него способность ждать руководство в нужный момент с уже готовыми материалами. Он сразу бросился с места в карьер и открыл папку: – Мои скромные изыскания по вредительству и диверсиям… Вот, взрыв на азотном заводе… Железнодорожная катастрофа с военным составом – одиннадцать человек погибло. Катастрофа с речным судном… Он раскладывал передо мной фотографии. За ними стояли гибель и ранения людей, огромный материальный ущерб. Фадей дотошно прозондировал все более-менее заметные чрезвычайные происшествия, записанные в акты террора, вредительства и просто в катастрофы. Выделил из общего массива несколько фактов. – И что? – спросил я. – Тут нечто похоже, как говорят в уголовном розыске, на серийные преступления, – отметил Фадей. – Работает одна организация. И у них хороший взрывник. – Предлагаешь зарыться в эту проблему с головой? – Дело серьезное. Люди гибнут. – Понимаю… Вот что, давай мне справку-меморандум с обоснованием. А там решим – будем сами заниматься этим или отдадим в другое подразделение… На следующий день Фадей положил передо мной справку на пяти листах. Это уже документ, на который надо реагировать. – А вот и план оперативных мероприятий, – подсунул он еще одну папку. У него всегда все готово заранее. Я пробежал глазами план. Как принято, одним из первых пунктов стояло стандартное – «ориентировать негласный аппарат органов НКВД на выявление эпизодов преступной деятельности, а также участников и организаторов преступлений».