Я вздохнула. Толстые большие пальцы и отвращение к маленьким буквам передавались в нашей семье из поколения в поколение – так же, как и ускоренный метаболизм и разговоры с мертвыми. Мои собственные попытки писать текстовые сообщения, не без участия Нолы, попали на неприятный веб-сайт whenparentstext.com. – Ладно, проехали. Буду минут через пятнадцать-двадцать. Ты можешь сказать мне, кто там? – Дрейтон. И мистер и миссис Гилберт, – сказала мать после короткой паузы. – Они приехали осмотреть дом. Внезапно я ощутила, как мой желудок шевельнулся, словно анализируя съеденный завтрак, и счел, что тот его не устраивает. – Что? Кто дал им право думать, что мой дом открыт для экскурсий? Моя мать прошептала в трубку еще несколько неразборчивых слов, а мой желудок продолжил протестовать против завтрака, известия о том, что мы ждем близнецов, и того факта, что в данный момент совершенно незнакомые люди и адвокат мистера Вандерхорста бродят по моему дому. – Ладно. Мы уже едем. Я уронила телефон в сумочку и зажала обеими руками рот. Мы были посреди моста, и съехать нам было некуда. Я в отчаянии огляделась на новые кожаные сиденья, чистый ковер, блестящие кнопки на приборной панели. – С тобой все в порядке? – спросил Джек, на миг оторвав взгляд от дороги. – Не скажу, что этот цвет тебе не идет, но твое лицо слегка зеленоватое. Я посмотрела на большой подстаканник у подлокотника и, мысленно извинившись перед инженерами и рабочими, которые проектировали и собрали минивэн, а также перед Джеком, наклонилась. Меня тут же вырвало в идеально круглое углубление. – Бедная Мелли. – Рука Джека нежно убрала волосы с моего лица, пока я извергала содержимое желудка в его новенькую машину. Честное слово, я была готова влюбиться в него снова. – Я остановлюсь, как только мы съедем с моста. Мой желудок был пуст. Я без сил откинулась на спинку сиденья, мое тело покрывал холодный пот. Я достала из сумочки салфетку и вытерла рот. – Нет. Мне нужно домой. Моя мать сказала, что приехал мистер Дрейтон и какая-то пара, и мне нужно срочно вернуться домой. Я могу пройти через кухню и привести себя там в порядок. Подстаканник снимается, и я сполосну его из садового шланга, а потом продезинфицирую лизолом или фебрезом. Или же и тем и другим. Я бросила поверх моей рвоты салфетку, лишь бы только ее не видеть. Джек похлопал меня по ноге. – Не волнуйся, я все уберу сам. Что-то подсказывает мне, что это не последний раз, когда мне придется мыть мой фургон от рвоты. Я кисло улыбнулась ему, и Джек направил фургон на выезд с моста. – Я пойду с тобой, – сказал он, когда мы свернули на подъездную дорожку, ведущую к моему дому. Будь это вопрос, я бы ответила твердым «нет». Но это не был вопрос, и вероятно, именно поэтому этого не случилось. Учитывая обстоятельства, мне показалось просто удивительным, что порой мы напоминали старую супружескую пару. Перед моим домом, прямо напротив голубого минивэна старой модели с нью-йоркскими номерами, у тротуара стоял большой седан «Мерседес», предположительно принадлежавший мистеру Дрейтону. Джек помог мне выбраться, и я направилась к другому фургону. Джек между тем делал то, что нужно, с содержимым своего подстаканника. Заглянув в окна фургона, я увидела на передней панели картонку бумажных салфеток, различные пятна на тканевой обивке сидений, две бейсбольные перчатки на заднем сиденье и нечто вроде собачьих соплей от очень большой собаки, размазанных по большей части боковых окон. Внезапно я прониклась благодарностью за то, что Генерал Ли недостаточно велик, чтобы дотянуться до окон, не говоря уже о том, чтобы оставить напоминания о себе. Кроме того, у него было автокресло, которое я специально установила посередине заднего сиденья, чтобы у него не возникло соблазна обслюнявить мои окна. Бросив взгляд через улицу, я впервые заметила новый «Приус» Софи. Либо она только что приехала с целью вмешательства, либо моя мать забыла упомянуть, что она здесь. В любом случае, если моя подруга посреди дня, бросив занятия в колледже, приехала ко мне домой, это не предвещало ничего хорошего. Улица потемнела, тяжелые тучи наперегонки пытались загородить собой солнце. Густой влажный ветер гнал по тротуару опавшие листья. Это напомнило мне тот день, как я впервые увидела этот дом, прямо перед тем, как постучала в парадную дверь и увидела Невина Вандерхорста. Мой взгляд упал на старый дуб. Я почти ожидала увидеть там Луизу Вандерхорст, мать Невина, раскачивающую пустые качели. Качели легонько покачивались, то ли от пахнущего грозой ветра, то ли от невидимой руки, трудно сказать. Даже если Луиза и была там, я больше не могла ее видеть, равно как и чувствовать запах ее роз. Но мне казалось, что я чувствую ее присутствие. Чувствую, что она по-матерински охраняет меня, как высокие ветви дуба охраняют мой дом и сад. – Ты готова? – Джек стоял рядом, протягивая мне руку. Я кивнула, прикоснувшись к его пальцам, и не стала сопротивляться, когда он повел меня через садовую калитку к двери кухни в задней части дома. – Есть идеи, почему эти люди здесь? – спросил он. Я покачала головой и, отпустив его руку, зашагала дальше по тропинке. Я понятия не имела, что делали эти люди в моем доме, но знала наверняка: это не сулит ничего доброго. Джек не стал задавать мне новых вопросов, но, когда мы подошли к двери кухни, повернул меня к себе лицом. – Я здесь, хорошо? Что бы это ни значило, я на твоей стороне. Всегда помни об этом. Я заглянула в его голубые глаза, и мои гормоны беременности заработали на полную мощность. Я ощутила странную благодарность за то, что меня только что вырвало в его машине. Иначе у меня точно возникло бы искушение прижать его к двери и позволить гормонам взять надо мной верх. – Спасибо, – сказала я, игнорируя искорку в его глазах и лукавую улыбку. Я не сомневалась: этот наглец явно прочел мои мысли. Джек открыл дверь, и мы тихо вошли в пустую кухню. Я поискала глазами Генерала Ли – моя мать наверняка заперла бы его здесь, будь в доме посторонние. Ему всегда требовалось время, чтобы привыкнуть к новым людям, и он неизменно встречал гостей звонким лаем, если только рядом не было меня, чтобы его успокоить. Я предположила, что, пока я не вернулась, моя мать держит его и успокаивает. Открыв сумочку, я вытащила небольшой тюбик зубной пасты, зубную щетку и флакон жидкости для полоскания рта и подошла к раковине. – И ты все это таскаешь в сумочке? – удивился Джек, не в силах скрыть насмешку в голосе. – Нужно быть готовой ко всему. – Я едва не сказала, что мне следовало добавить в свой набор для оказания первой помощи презервативы, но, увидев на ультразвуковом мониторе наших малышей и услышав их сердцебиение, как я могла пожелать, чтобы они исчезли из моей жизни? Возможно, они – моя единственная постоянная связующая ниточка с Джеком. Закончив приводить себя в порядок, я заново накрасила губы, промокнула помаду бумажным полотенцем и, подойдя к двери кухни, остановилась, не совсем понимая почему. – Помни, я прямо за твоей спиной, – тихо сказал Джек. Мне не хватило духа, чтобы взглянуть на него, и я лишь кивнула в сторону закрытой двери. Он открыл ее для меня, и я вошла первой. Из коридора наверху, струясь вниз по парадной лестнице, доносился голос Софи: – Как видите, Мелани вбухала в восстановление дома абсурдное количество денег, времени и энергии, но это все равно что плевать в океан… бездонный океан. Окна – это энергетический кошмар. У некоторых щели между подоконниками, а сами окна такие большие, что жукам пальметто не нужно даже втягивать голову в плечи, чтобы попасть внутрь. – Я услышала, как она присвистнула. – И привет, ребята, вам точно не нужны эти твари в доме. Джек и я недоуменно переглянулись: с каких это пор Софи вдруг стала говорить как участница реалити-шоу «Укротители аллигаторов». – Хотя, возможно, оно даже к лучшему, – между тем продолжила она. – Вдруг они смогут сожрать всю плесень и гнилую штукатурку по всему дому. Чувствуете этот запах? Фу-у-у! Меня выворачивает наизнанку каждый раз, когда я сюда вхожу. Бедная Мелани. Владелица кучи гнилых досок. Впрочем, она всегда была любительницей безнадежных дел. Благослови Господь ее сердце. Я прошла через фойе и замерла у подножия лестницы, гадая, кто этот человек, который говорил в точности как моя лучшая подруга? Подняв глаза, я увидела группу из пяти человек, сгрудившихся вокруг столба наверху лестницы. По словам Софи, сей достопочтенный столб был вырезан вручную известным чарльстонским краснодеревщиком Джоном Боннером. Во время Гражданской войны столб, похоже, получил более одного сабельного ранения, лишившись части, венчавшей его, декоративной шишки в форме ананаса, отчего он стал скорее похож на кумкват. Я была готова отрезать и все остальное, но Софи едва не упала обморок, когда я заикнулась об этом. Софи – а это определенно была она, ибо я узнала волосы, заплетенные в двадцать или около того косичек, удерживаемых пластиковыми розовыми бантиками, – отвернулась от меня и продолжила свою речь. – Как видите, – она указала на навершие, – ремонт был отложен или сдвинут на неопределенный срок из-за непомерно высоких затрат, связанных с восстановительными работами. Я не раз говорила ей, что с ее стороны было бы проявлением милосердия просто облить дом бензином и поднести к нему спичку, но она никак не может забыть обещания, данного дорогому мистеру Вандерхорсту, да пребудет его душа в вечном покое. Даже если это убьет ее саму. – Софи! – в унисон окликнули ее мы с Джеком. Она посмотрела на нас через перила и, не моргнув глазом, добавила: – А вот и наша бедняжка собственной персоной. По ее лицу видно, сколько денег из нее высосало восстановление этого дома. Я открыла было рот, чтобы возразить, но остановилась, увидев позади нее двух незнакомых людей. Это была пара средних лет, оба приятно дородные, с вьющимися каштановыми волосами. Мужчина был в футболке с надписью Yankees, джинсах и кроссовках. Женщина была одета почти идентично, но вместо футболки на ней была блузка с цветочным орнаментом. Оба вопросительно смотрели на меня сквозь большие круглые очки, как будто я была здесь незваным гостем. Внутренний голос подсказывал мне быть осторожной, но пара как будто пробовала себя на роль родителей из какого-нибудь ситкома. Надо сказать, они идеально на нее подходили – любящие, но глупые родители целого выводка непоседливых и шумных отпрысков. Голубой фургон снаружи явно принадлежал им. Я тотчас поспешила отбросить мысль, что после нескольких лет воспитания детей мы с Джеком будем выглядеть точно так же. В конце концов, у нас уже был фургон. А потом я увидела свою собаку. Тот самый пес, который, несмотря на свой малый рост, неизменно пытался грозным лаем утвердить свою власть и защитить от посторонних свою территорию, удобно устроился в объятиях женщины. Его глаза были узкими томными щелочками, как будто я прервала его сон. Казалось, будто мы играем в старую детскую игру, кто моргнет первым. Никто не знал, что сказать и с чего начать. Мы бы так и простояли до конца дня. На наше счастье, от этой перспективы нас избавил мистер Дрейтон, шагнув вперед из-за моей матери. Высокий и худой, в темном костюме, контрастирующем с его серебристой сединой. Не знай я, кто он такой, я бы приняла его за работника похоронного бюро. – Может, спустимся вниз, чтобы я мог всех друг другу представить? – Он улыбнулся и жестом пригласил остальных спуститься впереди него по лестнице. Как только мы собрались в фойе, моя мать и Софи встали по обе стороны от меня и Джека, незнакомая пара и мой пес – напротив нас. Мистер Дрейтон, как рефери, встал между нами. – Мелани Миддлтон, – сказал он, прочистив горло, – разрешите представить вам Ирэн и Джорджа Гилбертов. Мистер и миссис Гилберт, это мисс Миддлтон. При упоминании слова «мисс», взгляд Ирэн метнулся к моему животу, затем к Джеку и снова вернулся к моему лицу. Впрочем, ей удалось сохранить нейтральное выражение. – А это… – Мистер Дрейтон остановился, вопросительно глядя на Джека. – Джек Тренхольм, – сказал тот, протягивая руку мистеру Дрейтону. – Тот самый писатель? – Ирэн едва не взвизгнула от восторга. Глаза за стеклами очков сверкнули и забегали вверх и вниз по Джеку. – Верно. А также… Софи перебила его: – Отец ребенка. – Она похлопала свой по-прежнему плоский живот, слегка выпятив его под своим платьем-шатром. – Да-да, есть в этом доме нечто такое, что благоприятствует залетам. Надеюсь, вы еще не остановились на своем последнем ребенке! Моя мать подняла глаза к потолку, а мы с Джеком уставились на Софи, гадая, какая муха ее укусила, или же это просто на нее по-другому влияли гормоны беременности. Чтобы прервать неловкую паузу, я протянула для рукопожатия руку, но, вновь увидев моего пса, уютно устроившегося на руках у незнакомой женщины, замерла на месте. То ли причиной тому известие, которое я полчаса назад получила в кабинете врача, то ли потому, что мне просто хотелось рухнуть на пол в приступе усталости и отчаяния, но я не могла, так как в моем доме были посторонние люди. И все же я не выдержала. Я потянулась к Генералу Ли, который имел наглость издать тихий рык, и вырвала его из рук женщины. – Ладно, довольно любезностей. Кто вы такие и что вы здесь забыли? Моя мать успокаивающе обняла меня за плечо, и я заметила, что на ней нет перчаток. Ирэн заговорила первой. – Если бы вы отвечали на звонки или перезванивали, вы бы это знали. Мы не собирались застать вас врасплох, но вы не оставили нам выбора. Мы надеялись, что репортер даст вам копию ее статьи до того, как та появится в воскресной газете, чтобы вы были готовы, но даже она не смогла связаться с вами. – Репортер? – Я смутно вспомнила, как Ребекка рассказывала мне о какой-то репортерше, которая писала статью про мистера Вандерхорста. – При чем здесь репортер или статья? Моя мать еще крепче сжала мое плечо. – Это довольно сложно, Мелли. Почему бы нам всем не перейти в гостиную… – Нет. Мы и так прождали довольно долго. – Ирэн расправила плечи. – Мой муж – единственный живой законный потомок Джона Вандерхорста, прадеда Невина Вандерхорста. Это означает, что дом Невина Вандерхорста по праву принадлежит нам, и мы здесь, чтобы оспорить его завещание. В ушах у меня зазвенело. Я поняла, почему у Софи внезапно развилось раздвоение личности. Она пыталась меня защитить. Им нужен мой дом. Эта мысль напугала и взбесила меня – две сильные эмоции, которые я не привыкла испытывать одновременно. В последний раз, когда это случилось, я была на кладбище со злобным призраком, который пытался меня убить. Я посмотрела на женщину в джинсах и кроссовках, говорившую с сильным нью-йоркским акцентом, затем на ее мужа и поняла: эти двое были столько же генетически далеки от Невина Вандерхорста, как если бы они были представителями другого биологического вида. Прежде чем заговорить, я покачала головой. – Нет. Это невозможно. Мистер Вандерхорст однозначно дал понять, что у него нет живых родственников. Джордж встал рядом с женой.