19 Как только я вошла в класс биологии, в нос мне шибанул тошнотворный запах формальдегида. Да здравствуют кошмары моего детства! Сегодняшний школьный день обещает еще больше радостей, чем обычно! — Здравствуй, Макс! Рад тебя видеть на своем уроке, — приветствует меня доктор Вильямс. Ну подумаешь, опоздала. Уже и в туалете нельзя задержаться. Я мрачно киваю ему в ответ и на зависть всем ревнивым девицам в классе плюхаюсь за парту рядом с Диланом. Вонючие препараты мгновенно меня достали. Иными словами, мне хочется вскочить и с диким криком пуститься со всех ног бежать отсюда подальше. Мельком глянула на Игги, сидящего от нас через два стола. Он белее простыни. Зуб даю, его уже тоже совсем с катушек снесло. Доктор Вильямс проходит по рядам и раздает пачки бумаги: — Сегодня у нас практическая лабораторная работа. Будем препарировать. Для некоторых из вас это первое вскрытие. Не беспокойтесь, ничего сложного в этом нет, но если кого-то затошнит, вон там в углу специальный таз поставлен. Прошу вас, постарайтесь до него добежать. Препарировать! Этого мне только не хватало. Глянула на мои листки с заданием, и живот мне тут же скрутило: «Лабораторная работа: Расчленение цыпленка». А как же иначе! Со мной иначе никогда не бывает! Со мной вечно так: чем хуже, тем лучше. Почему именно нам надо препарировать существо с крыльями? Лягушку там или червя — еще куда ни шло. За что нам с Диланом цыпленок достался? Одноклассники шумят вокруг. Кое-кому не терпится начать, и они возбужденно гремят скальпелями и зажимами. Другие настороженно и опасливо шушукаются. Помалкиваем только мы с Игги и Диланом. Доктор Вильямс подходит к нашему столу, протягивая мне полиэтиленовый мешочек с упакованной в нем тушкой цыпленка. Изо всех сил стараюсь подавить тошноту и справиться с паникой. Отложив в сторону… пакет, концентрируюсь на напечатанном задании. В глаза мне сразу бросаются фразы типа «пересчитайте основные перья», «выньте сердце», «изучите воздушные мешки». Где справедливость в этом чертовом мире? Боже, не дай мне свалиться в обморок перед всем классом! Доктор Вильямс пододвигает цыпленка прямо мне под нос. Но ни мне, ни Дилану не хочется протягивать к нему руку. — Давайте-давайте, берите защитные очки, надевайте перчатки, — энергично подгоняет нас Вильямс. — Вот инструменты. В инструкции все написано. Будут вопросы — подходите ко мне. Успехов! 20 Надеваю защитные очки, а Дилан пододвигает к нам инструменты для препарирования: скальпель, двое маленьких ножниц, пару пинцетов, зажимы и еще какие-то зловеще блестящие непонятного назначения штуковины. — Ну, ты готов резать? — Голос у меня дрожит. — Если хочешь, давай уйдем, — откликается Дилан. — Мне тоже не больно-то хочется этой вивисекцией заниматься. Я стиснула зубы, расправила плечи и затрясла головой: — Нет уж, давай, как все нормальные люди. У всех лабораторка по препарированию, значит, пусть и у нас тоже. Его синие, как море, глаза смотрят на меня в упор. Но, как только мы разложили цыпленка на препарировальном подносе, я тут же пожалела, что уперлась. Почти без перьев, со сморщенной розовой кожей, он нелепо распластан на стальной подставке. Меня пробирает озноб и начинает потряхивать. На маленьких крылышках там и сям до сих пор остались клочки пуха. Белого. Такого же, как у Ангела. — Первый этап, — читает вслух Дилан охрипшим голосом. — Разложите цыпленка на спине. Закрепите оба бедра и ведите надрез вверх от тазовых костей. В любой другой ситуации на слова «тазовые кости» я бы хихикнула, как любой нормальный подросток. Но сейчас я могу только тупо следовать инструкции, стараясь ни о чем не думать, только бы не вспоминать лабораторию, с ее с детства знакомыми запахами и звуками. Вот и меня создали, чтобы быть таким же цыпленком. Его, как меня, растили в железной клетке. Его, как меня, генетически изменяли, чтоб достичь стандартной пропорции жира и мяса и чтоб мозги были поменьше, только бы он не понимал, что загнан в угол. Может, и для меня так все кончится, как для этого цыпленка, среди скальпелей, игл и банок с формальдегидом. Где я, в школьной лаборатории на уроке биологии или в Школе, в лаборатории белохалатников? Среди одноклассников или среди психованных фанатиков-генетиков? Голова у меня идет кругом. Надо мной вырастает лицо доктора Вильямса: — Макс, Дилан? Как вы, справляетесь? До меня вдруг доходит, что я задыхаюсь. Пытаюсь выровнять дыхание и киваю: — Все нормально. — Я поднимаю взгляд и невольно разглядываю морщины у него на лбу, жесткий оценивающий взгляд его зеленых глаз. Кого-то он мне напоминает? В мозгу у меня забили колокола тревоги. Опасность! Опасность! Вдруг он — один из белохалатников? — Если честно, меня здорово тошнит, — бормочу я невнятной скороговоркой. — Игги, Дилан, пошли. Игги дернулся на стуле и повернулся на мой голос. — Пошли, Иг, — повторяю я, не обращая внимания на вопросительные взгляды Дилана. — Нам пора. — Макс, по-моему, с мальчиками полный порядок, — пытается возразить доктор Вильямс. Никак не пойму, что слышится мне в его голосе, беспокойство или угроза. — Нет, меня тоже тошнит, — говорит Дилан. — Просто я стараюсь держаться. А Игги уже лавирует между столов к стоящему у двери тазу. — Ой, не могу, сейчас вырвет, — бросает он на ходу Вильямсу. Я за ним. Скорей бы закрыть за собой дверь и забыть об этом лабораторном кошмаре. — Макс, сядь сейчас же на место! — командует доктор Вильямс ледяным тоном. «Вот оно, начинается», — вздыхаю я. Я спружиниваю, готовая припустить что есть мочи. Дилан без слов все понимает. Он слегка меня обгоняет, и по его напряженной спине понятно: он готов отразить нападение. Поравнявшись с Игги, дважды похлопываю его по плечу: — Шесть футов вперед. Цель в самый центр. Едва заметный кивок в ответ — Игги все понял. Не думаю, что кроме него и Дилана кто-нибудь разберет, о чем мы. Вильямс прошаркал мимо коробки с цыплячьими тушками обратно к учительскому столу. Сел и что-то пишет на листе бумаги. Слежу за каждым его движением. Если он на нас сейчас кинется, пихну Дилана с Игги влево, сама перекачусь через свободную парту, а там и дверь. А если он вытащит из кармана пистолет, нырнем под стол и будем пробираться к двери под партами. Надо бы только прихватить парочку скальпелей на всякий случай. — Признайтесь, доктор, вы с ними в заговоре? — Я скрестила на груди руки. Весь класс оторвался от лабораторки и уставился на нас во все глаза. — Похоже, вы только и думаете, как бы отравить нам жизнь. Или даже как нас уничтожить. Он сложил тонкие губы в улыбку: — О чем это ты, Макс? Не знаешь разве, что ходить по школе без письменного разрешения учителя во время уроков запрещено? Зачем вам неприятности? — И он протягивает нам три подписанных пропуска. Так-так… Этого я не ожидала. Прищуриваюсь на него с подозрением, но он не дрогнул. Забираю у него бумаги: — Пошли, ребята. Мы выходим из класса. Но моя тревога не унимается. Наоборот — растет. 21