Монашка направилась к ним. Она оглядела их с нежной материнской улыбкой и спросила: – Что случилось, мальчики? Фрэнк растерялся от этого простого вопроса. Она ободряюще смотрела на него, ожидая ответа. Круглолицая и белокожая, в простом черном одеянии, она была похожа на пирожное, облитое шоколадом. – Мэм… – неуверенно начал Фрэнк. – Сестра Долорес, – поправила монашка, и он от радости просиял. – Сестра, нам нужна помощь, – Фрэнк замялся, – у нас нет дома, нет семьи. Комок застрял в горле. «Ну давай, говори что-нибудь!» Он уставился на свои ботинки и не знал, что еще добавить. – Проходите, – сестра открыла калитку. «Неужели все так просто?!» Фрэнк посмотрел на пухленькое лицо сестры Долорес, и оно показалось ему самым прекрасным в мире. Сердце его запело от счастья. – К сожалению, мы не можем вам помочь, – печаль прозвучала в ее голосе. Фрэнк онемел. – Наш приют переполнен, – продолжала она. Фрэнк так стремительно схватил сестру Долорес за мягкие руки, что она вздрогнула. – Мэм, сестра, пожалуйста, возьмите только его, меня не надо. Я уже взрослый. Прошу вас. Помогите! Наши родители сгорели, и дом сгорел, – всхлипывал он. – У нас никого нет. Пожалуйста, я сам позабочусь о себе. Только его! Фрэнк трясся от рыданий, и Роберт с удивлением посмотрел на него. Раньше старший брат никогда не плакал. – Ну успокойся, успокойся, – мягко произнесла сестра Долорес. – Документы у вас есть? Фрэнк испугался. Документов не было, потому что он о них даже не подумал. Он покачал головой и вытер слезы рукавом. – Ну что же, мы что-нибудь придумаем. Вы из Чикаго? Нет? В душе у него все похолодело. «Если они пошлют запрос в Детройт, узнают, что я – отцеубийца и трус. Они заберут Роберта, а меня упрячут в тюрягу! Она ждет, что же ей сказать?» – Мы из Джолиэт, – выдавил он из себя. – Это недалеко от Чикаго. – Вы католики? Фрэнк утвердительно кивнул. На самом деле они даже не были крещеными. Мама в Бога не верила и в церковь не ходила, хотя иногда рассказывала мальчикам об Отце Божьем. Для Фрэнка Бог ничего не значил, поэтому ему не составило труда соврать. – Хорошо. Как вас зовут? Фрэнк сжал руку Роберта, и тот зажмурился от боли. – Его – Роберт. А меня Мартин. Роберт и Мартин Хаксли. – Идем, Роберт, – она взяла мальчика за руку, и он покорно подошел к ней. – Роберт, – выкрикнул Мартин, бывший еще несколько мгновений назад Фрэнком, – я буду приходить каждую неделю! – Попрощайся с братом, – сестра Долорес подтолкнула Роберта к Мартину, но тот, сделав один шаг, остановился и опустил глаза. – А вы, мистер Хаксли, не забывайте о своем обещании! * * * Мартин брел по Лейк-Шор-Драйв, набережной Чикаго, протянувшейся извивающейся лентой вдоль озера. Он не обращал внимания на роскошные дома и богато одетых людей, он шел как пьяный, шатаясь от слабости, просто передвигал ноги, потому что если бы остановился на мгновение, то просто упал бы и никогда больше не встал. Вот уже больше недели он находился в этом проклятом городе, не имея ночлега, голодный и без работы. К кому бы он ни обращался, все гнали его прочь, как собаку. Он уже и превратился в собаку, подбирая какие-то объедки с земли и ночуя под открытым небом. Глаза у Фрэнка слипались, но он упрямо шел вперед. Желудок крутило, и внутри все полыхало огнем. К нему подошел полицейский и сказал: – Проваливай отсюда, пока я не отвел тебя куда надо! «Отведи меня куда надо, может, там меня накормят», – пронеслось у него в голове, но он побрел дальше, так ничего и не ответив. Уже стемнело, а Фрэнк все шел, не понимая, куда идет. Справа от себя он услышал шум. Кто-то вышел из двери и толкнул его плечом: – Ну ты, оборвыш, не путайся под ногами! «Это мне? Нет, я не оборвыш». Он вошел внутрь. Это был бар. Много мужчин… Шум и чудесный запах лимонада. Стены словно закружились, мужчины затанцевали вокруг него. Как весело, и пахнет лимонадом… Джей Коллуэн, маленький толстый владелец заведения по кличке Граммофон, протрубил из-за стойки: – Эй, пацан, стой, где стоишь! А то я тебя… – Сэр, я ищу работу и ночлег, – обратился к нему Фрэнк-Мартин и, неуклюже пошатнувшись, упал на пол. Очнувшись, он увидел перед собой мокрое от напряжения лицо Джея, который усердно обмахивал его полотенцем. – Давай-ка, держись за меня, – сказал Джей. Он без труда поднял на руки легкого Мартина и куда-то понес его. – Слышь, Джей, а из тебя получится хорошая нянька, – загоготали мужчины. – Когда я напьюсь, поухаживай за мной, Джей-Джей! Джей, не отвечая на шутки, молча отнес мальчика в небольшую комнату и положил на диван. – Давно ел? – спросил он, потрепав его по щеке. У Мартина не было сил ответить, он лишь едва заметно кивнул. – Понятно, – не удивился Джей. – Сейчас принесу бульон. * * * Вот уже два месяца Мартин жил у Джея в маленькой комнатке, пристроенной к задней половине бара. Три на четыре метра комнатушка, в которой едва помещались стол, диван и маленький платяной шкаф, казалась Мартину шикарным дворцом. «Толстая бочка» Джей просыпался всегда в шесть и громким воплем возвещал о том, что начался новый день и пора приниматься за работу. Мартин быстро вскакивал, складывал свой матрац и бежал во внутренний дворик, ополаскивать лицо водой. – Мойся чище! – громыхал Джей. – Не хочу, чтобы люди говорили, что мой мальчишка бегает, как грязная свинья. Он хватал Мартина за шиворот, подтаскивал его к холодной струе и намыливал ему лицо. Потом они завтракали яичницей с ветчиной, и Мартин приступал к уборке бара. Он тщательно протирал столы, ставил на них стулья и с опытом старой домохозяйки принимался мыть пол. Вечером, когда появлялись посетители, он обслуживал их, иногда выполнял чьи-нибудь поручения. Словом, не было такой работы, от которой Мартин отказался бы. Шустрый и смышленый, веселый и абсолютно незлобивый, он нравился всем. Джей, у которого не было ни семьи, ни близких, был рад мальчишке, так неожиданно появившемуся в его жизни. Конечно, поначалу он относился к Мартину настороженно и тщательно наблюдал за его поведением, пытаясь разобраться в характере парнишки, которому он дал работу и приют. Но вскоре его подозрения угасли. Уставший от одиночества, Джей получил большой подарок от жизни – друга. А Мартину посчастливилось начать новую жизнь. Он был рад, что Джей не заговаривает о школе. Сам он туда не хотел ходить, а Джею, похоже, и в голову не приходило, что четырнадцатилетний мальчишка должен учиться. Первое время Мартин боялся, что его будет разыскивать полиция, пугался, когда видел людей в форме, но время шло, им никто не интересовался, и он успокоился. Джей относился к нему ласково, но бранил его за проказы, не давал лениться и кричал, когда узнавал, что Мартин водит дружбу с «нехорошими шалопаями». Все, кто не работал и имел дело с криминалом, были для Джея «шалопаями». Несмотря на то что Джей и сам состоял в неких отношениях с лицами, ведущими не совсем законный образ жизни, он гордился, что никогда не имел проблем с законом, и тем, что совесть его чиста. Чикаго тех лет был относительно спокойным городом, несмотря на его богатое криминальное прошлое. Времена Великой депрессии и Аль Капоне, когда в городе хозяйничали банды гангстеров, державшие в страхе жителей, давно прошли, но люди остались прежними, и «великие семьи» не изменились. Да, некоторые уходили, но на их место приходили новые, потому что теневая сторона жизни всегда представляла собою лакомый кусок, и мало находилось людей, готовых упустить возможность насладиться ее прелестями. Джей с сомнением относился к дружбе Мартина с Тони Сфорца, племянником Сальваторе Маццола. Маццола являлся правой рукой Марио Бианчи, заправлявшего делами в их части города. Хотя Джей и сам мог пропустить рюмочку с Маццола, сидя в глубине прокуренного бара, он, не стесняясь в выражениях, высказывал Мартину все, что думает по поводу его интереса к подобным людям. А когда Мартин особенно горячо защищал своих товарищей, Джей, недолго думая, вытягивал его полотенцем по спине, грозился отправить к чертовой матери и загружал по горло делами. Дружба с Тони началась с драки, в которой участвовал сам Тони, а также двое незнакомых ребят. Впрочем, это сложно было бы назвать дракой, потому что силы были неравными. Тони лишь слабо защищался, не имея возможности нападать. Проходившего мимо Мартина возмутила эта ситуация: в ней напрочь отсутствовало понятие честного боя, не ощущалось спортивного духа соперничества, имело место только грубое численное превосходство. Недолго думая, он отправил одного из парней в нокаут сильным ударом в ухо. Второй убежал, не желая для себя подобной участи. – Ничего себе удар! – восхитился Тони. – Тренировался? Мартин отрицательно покачал головой. – Самоучка?! – ахнул Тони. – Надо рассказать о тебе дяде. Знаешь, у него есть боксерский зал. Кто знает, может, из тебя получится… – Кассиус Клей? – хмыкнул Мартин. – Мартин! – раздался нетерпеливый голос Джея, и Тони поднялся. – Ты, похоже, занят, – неохотно протянул он, отряхивая штаны от пыли. – Можно прийти к тебе завтра? Он с надеждой посмотрел в лицо Мартина. Вглядываясь в черные просящие глаза, Мартин ощутил, насколько ему не хватало друга, и с улыбкой протянул Тони руку: – Увидимся завтра. Красивое лицо Тони просияло, и он хлопнул Мартина по раскрытой ладони: – До завтра!