«А ведь я его знаю» – вдруг подумала я, присматриваясь повнимательнее. Ведь я уже встречала этого порывистого юношу – на музыкальном вечере у Вейлоров. Он тогда ещё сбежал от всех и читал в гостиной «Графа Монте-Кристо», и его имя почему-то показалось мне знакомым. Но меня, как и маги, он явно не узнавал. – Мистер Рассел… – Я готов служить вам, как рыцарь служит Прекрасной Даме! Одно ваше слово… – он всё пытался схватить меня за руки, а я старательно уворачивалась. – Мистер Рассел… – этого пылкого молодого человека следовало привести в чувство как можно скорее. – Возможно, вы позволите проводить вас? Сейчас уже вечер… Лондон – небезопасное место для молодой дамы… – Мистер Рассел, довольно! – обретя твёрдость голоса, воскликнула я. Он послушно замолчал и теперь смотрел на меня преданно-восхищённым взглядом, которым, кажется, на меня смотрел никто и никогда. Пожалуй, только решительностью можно было с ним сейчас справиться. – Прошу вас, хватит! Я очень признательна вам за высокую оценку моего таланта, но прошу вас!.. У меня был очень тяжёлый день, и я бы хотела побыть одна. У него сделалось виноватое лицо, он опустил голову и немедленно отступил назад. – Я умоляю вас простить меня, мисс Бетси. Я был непозволительно настойчив. Но я буду лелеять надежду на новую встречу с вами! И я бы отдал полжизни за то, чтобы вы откинули вуаль… На этом моменте я решительно открыла дверь гримёрной и заперла её за собой на ключ. Затем прижалась к ней ухом, пытаясь расслышать, что происходит в коридоре. Артур Рассел провозгласил ещё одно признание в вечной верности, а затем до меня, к счастью, донеслись удаляющиеся шаги. Я глубоко вздохнула, а затем, не выдержав, рассмеялась. Ну и дела! Такого эффекта от этих выступлений я как-то не ожидала… И что, хотелось бы знать, будет дальше? Уехать домой в тот вечер мне удалось без приключений – из слов Хогарта на следующий день я поняла, что поступила мудро, сбежав до окончания представления. Зато, когда я приехала в театр снова, сюрпризы посыпались один за одним. Во-первых, мне немедленно сообщили, что все билеты на следующее представление раскуплены, а весь Лондон только и говорит, что о неизвестной певице с прекрасным голосом. Хогарту уже предлагали немаленькие суммы за то, чтобы он назвал моё настоящее имя. Во-вторых, вся общая гримёрная и полкоридора оказались заставлены корзинами и букетами цветов – так что у меня даже закружилась голова от тяжёлого цветочного аромата. В большинство были вложены записки с выражением восхищения и даже предложениями познакомиться поближе. Самую огромную корзину роз – размером с меня – прислал Артур Рассел. Внутри я нашла письмо с пылким признанием в любви. В-третьих, Хогарт, оценив всё это великолепие, объявил, что мне теперь положена персональная гримёрная. В тот же день была отперта закрытая гримёрная по соседству с Маргарет, и тонны цветов перекочевали туда. За процессом транспортировки Маргарет наблюдала оценивающе, директор Хогарт – с удовольствием, Гровер – презрительно, а Сара, Лилиан и Анна – с откровенной завистью. И, в-четвёртых, перебирая цветы и читая записки, я наткнулась на букет лохматых пионов. К одному из них был привязан сложенный вчетверо листок: Как и обещал, я пришёл на ваше выступление. И хотя оно длилось всего несколько минут, ради него стоило высидеть остальные три часа представления. Ваш голос действительно прекрасен, мисс Бетси. Дж. Блэквуд. Я перечитала его несколько раз, а затем спрятала лицо в ароматных бело-розовых цветах, чувствуя, что улыбаюсь. Глава 12 Театральная жизнь внезапно оказалась настолько увлекательной, что к концу недели я начала жалеть, что не могу переехать в театр и остаться в облике мисс Бетси насовсем, вместо того, чтобы постоянно возвращаться в особняк Барнсов, продолжая маскарад перед кузеном и всем высшим светом. Забавно, ведь, на самом деле, как раз на сцене я носила маску – или, точнее, вуаль, – но почему-то именно жизнь актрисы казалась мне более настоящей. Может, это потому, что здесь не действовали аристократические условности и ограничения? Я могла говорить и вести себя, как хочу, и никто и не думал упрекать меня в неподобающем леди поведении. Благодаря этому именно в театре я чувствовала себя свободной. Но эта свобода всё же оставалась иллюзорной, и с каждым разом мне всё тяжелее было возвращаться к жизни мисс Барнс. В театре прошли ещё два выступления, закрепившие мой успех. Директор Хогарт смотрел на меня теперь с обожанием, немедленно заговорив о расширении репертуара; цветы от почитателей было некуда ставить, а число поклонников у дверей гримёрной увеличилось до небольшой толпы, причём все умоляли меня снять вуаль, обещая за это золотые горы и чуть ли не луну с неба. В первый раз это собрание меня слегка напугало, затем начало просто нервировать, а потом я слегка привыкла и даже наловчилась шутливо уклоняться от их расспросов и навязчивого внимания. На репетиции я продолжала регулярно ездить – но теперь я разучивала ещё несколько песен, включая знаменитые «Зелёные рукава». Эту песенку я слышала и в родном двадцать первом веке, но в современной обработке. Слава и восхищение поклонников невероятно льстили моему самолюбию, и я всеми силами уговаривала себя сохранять голову на плечах. Дома же продолжались предсвадебные хлопоты, а кузен, ничего не подозревавший о моей головокружительной театральной карьере, всё так же напоминал мне о важности моего брака с графом. Складывающаяся ситуация всё больше напоминала мне абсурд, ведь от «любящего жениха» по-прежнему не было ни слуху ни духу, хотя от прочих знакомых семьи начали постепенно поступать письменные поздравления и подарки. Поведение Джеймса, его мотивы, казались мне совершенно необъяснимыми, и я поняла, что должна сама разобраться в происходящем. Анабелл мне тут не помощница, ведь она как раз заинтересована в том, чтобы этот брак состоялся. Начать «расследование» стоило с разговора с женихом, но, разумеется, о том, чтобы самой поехать к нему, речи быть не могло. Когда я уже всерьёз задумалась над вариантом, как бы половчее пригласить его к нам, чтобы меня не упрекнули в несоблюдении очередных приличий, Анабелл неожиданно напомнила о приёме у Саммерсонов, на который я обязательно должна была пойти. Это стало решением проблемы, хотя ехать на очередной светский раут мне не хотелось. Но дело было важнее, так что в положенный день мы нарядились в платья из категории «траурные парадные» и отправились в гости. В этот раз мне уже было легче ориентироваться, ведь теперь я примерно представляла, как проходят подобные мероприятия, да и от вечера в доме Вейлоров это почти ничем не отличалось. Также мне уже чаще попадались знакомые лица. В частности, я едва не шарахнулась в сторону при виде Артура Рассела, опасаясь, что он снова бросится ко мне с клятвами вечной верности, но он лишь приветственно поклонился мне и пошёл своей дорогой. Я запоздало вспомнила, что здесь играю совершенно другую роль, и велела самой себе быть внимательнее. Затем я заметила его в компании какого-то пожилого джентльмена, который со строгим видом что-то ему выговаривал. Артур устало кивал и, как мне показалось, с трудом удерживался, чтобы не закатить глаза или не зевнуть. С кем-то я здоровалась, обсуждала погоду, осведомлялась об их здоровье, выискивая в толпе жениха, но его пока было не видно. Зато вскоре меня окликнул Майкл Фостер, к которому через полминуты присоединилась блистательная Валери Андерс в компании той самой симпатичной темноглазой девушки, игравшей в прошлый раз на фортепьяно. Как её звали?.. Эмили? Поскольку я в тот момент была одна, вся компания не ограничилась простым приветствием, а остановилась пообщаться. – Как вы поживаете, мисс Барнс? – с живым участием поинтересовалась Эмили. – Мы вас так редко видим… – Срок траура уже подходит к концу, – с приятной улыбкой отозвалась я, искоса наблюдая за Валери, и добавила в голос доверительных ноток: – Должна признаться, предсвадебные хлопоты отнимают очень много сил… Колдунья чуть поморщилась, но это длилось буквально секунду, и случайный наблюдатель решил бы, что ей просто жмут слишком тесные туфли. Эмили ничего не заметила, глядя на меня восторженным взглядом. – Ах, свадьба – это так волнительно! Я понимаю, что вы устали, но уверена, мисс Барнс, вы будете самой красивой невестой в Лондоне! Её обаятельная непосредственность, в которой не было ни капли лести, удивительно располагала к себе. Я благодарно улыбнулась, а та продолжила: – Однако, мисс Барнс, вам необходимо развеяться! Вы очень бледны. Это оттого, что вы безвылазно сидите в четырёх стенах. Хотите, мы с вами завтра отправимся на прогулку в парк? Валери, не хотите присоединиться? – Не откажусь, – та улыбнулась, а я поёжилась от исходящего от неё холода. В буквальном смысле – дуновение тёмной магии ощущалось вполне отчётливо. Девушка же захлопала в ладоши. – Прекрасно! Впрочем, может пойти дождь, и в этом случае мы можем сходить в картинную галерею. Или нет? Куда мы ещё могли бы отправиться? – В театр, – предложил Майкл. – В «Друри-Лейн» сейчас настоящий аншлаг. Директор нашёл где-то певицу, слушать которую сейчас стекается весь Лондон. Эмили смотрела на него с вежливым интересом, как человек, которому услышанная информация ни о чём не говорит, а рядом раздался новый знакомый голос, в котором отчётливо слышался упрёк: – Лорд Фостер, вы забываете, что пьеса, которую сейчас ставят в «Друри-Лейн», носит слишком фривольный характер! Она не для молодых леди, вроде Эмили или мисс Барнс! Повернувшись, я обнаружила Розмари, которая смотрела на Майкла так же неодобрительно, как и в прошлый раз. Ага, раз она здесь, значит и Джеймс должен быть поблизости… – А я про саму пьесу ничего и не говорил, – пожал плечами Майкл, нисколько не смутившись. – Зато эта певица, мисс Бетси, и впрямь стоит того, чтобы её послушать. Розмари скептически приподняла брови. – Она и в самом деле настолько хороша? – Очень, – вместо Майкла совершенно искренне вдруг ответила Валери. Я горделиво приосанилась. – Я такого голоса не слышала уже очень давно. Удивительно, откуда Хогарт её взял. Как вы думаете, почему она выступает в вуали и прячет лицо? Джеймс, у тебя есть предположения? До этого момента я слушала её с живейшим интересом и очень хотела услышать их версии, но на последних словах дёрнулась, не успев вовремя взять себя в руки. – Для создания определённого загадочного образа? – предположил мой жених, вежливо раскланиваясь с дамами и пожимая руку Майклу. Моё присутствие не произвело на него никакого впечатления, и на ту же Валери он сейчас смотрел с гораздо большей теплотой. – Или скрывает свой настоящий возраст? – добавил Майкл. – А я считаю, что она просто прячет какое-нибудь уродство. Бородавку на носу там или родимое пятно в пол-лица… – уверенно заявила Валери. Эмили тихо прыснула, представив себе эту картину, а Майкл фыркнул: – Ты только при Артуре этого не говори. А то он вызовет тебя на дуэль за оскорбление его идеала, и не посмотрит, что ты дама… – Пускай вызывает – посмотрим, как он со мной справится, – лихо отозвалась Валери и кокетливо стрельнула глазками в сторону Джеймса. Розмари одобрительно хмыкнула. – Твоё бесстрашие, Валери, всегда восхищало нас всех, – галантно сообщил ей Майкл. Розмари без малейшего признака ревности продолжала улыбаться, и я поняла, что подобные комплименты колдунье делали регулярно. Сама Валери это подтвердила, когда только небрежно повела плечиком: – Ты мне льстишь. – Не ведь это правда, – с милой простотой отозвалась Эмили. – И вообще… Но договорить она не успела. В этот момент к нам подошла миссис Саммерсон, которая с любезной улыбкой предложила Эмили исполнить что-нибудь для гостей на фортепьяно. Эмили сразу согласилась и обвела нас вопросительным взглядом. Валери немедленно согласилась сыграть с ней в четыре руки. Розмари предложила в этом случае спеть и спросила, не хочу ли я присоединиться. Но я представила, что будет, если я что-нибудь спою, и вежливо отказалась. Страшно представить, как на мое пение отреагируют те, кто уже был в театре и слышал исполнение мисс Бетси! Леди втроём, извинившись, оставили нас. Майкл увидел среди гостей ещё какого-то знакомого и направился к нему. Я не сомневалась, что Джеймс предпочёл бы присоединиться к другу, но бросать меня в одиночестве было совсем невежливо, и он с каменным лицом предложил мне руку. Мы прошлись вдвоём по залу, здороваясь с прочими гостями. Лорд-жених не утруждал себя изображением счастливой пары и молчал, не обращая на меня внимания. Мне же очень хотелось спросить, что он думал о певице из «Друри-Лейн», но я промолчала. Хотя и маловероятно, чтобы Джеймс меня узнал, испытывать удачу мне не хотелось. Понаблюдав, как Валери, Эмили и Розмари – блондинка, брюнетка и русая – перебирали ноты у фортепьяно, я глубоко вдохнула, собираясь с мыслями, и ещё раз проговорила про себя заранее отрепетированную речь. Когда Валери и Эмили заняли свои места и по залу поплыли первые звуки музыки, я обратилась к жениху: – Мы можем с вами поговорить? Кажется, он слегка удивился тому, что я вообще открыла рот. – Пожалуйста. Мы отошли к окну, подальше от остальных. Маг продолжал наблюдать за гостями и даже не пытался делать вид, будто ему интересно, что я хочу ему сообщить. Ничего, сейчас я его расшевелю, злорадно подумала я. И действовать будем издалека, осторожно. – Давайте отменим свадьбу, – выпалила я, соответствуя образу юной порывистой девушки, добавив в голос плачущих ноток. Манёвр сработал: впервые за всё время жених посмотрел прямо на меня. Я же рассматривала его нос, подбородок, лоб, шейный платок, но ни в коем случае не глядела ему в глаза. По двум причинам: робкая мисс Барнс не стала бы смотреть прямо, и я боялась, что он может узнать во мне мисс Бетси. – И могу я поинтересоваться, что привело вас к такому решению? – голос Джеймса звучал сейчас без сарказма, лишь удивлённо. Кажется, от тихони мисс Барнс услышать подобные слова маг не ожидал. Я же мысленно попросила прощения у Барбары Картленд и несчастным голосом прошелестела: – Потому что… я… не люблю… вас… Секунду он ошарашенно смотрел на меня, а потом вдруг громко рассмеялся, наплевав на общепринятые правила приличия и обратив этим на нас внимание нескольких гостей. Я сама с трудом сохраняла на лице скорбную мину и пыталась не расхохотаться, поскольку понимала, какой наивной идиоткой выглядела в тот момент.