«Мне стыдно. Не надо было обзывать ее стервой. Конечно, она стерва, но зря я произнесла это вслух. Убила бы, так она меня бесит». Мы поговорили о том, как контролировать гнев. Я посоветовала бить кулаком по подушке в следующий раз, когда она разозлится, и выходить на пробежку, пока весь гнев не «сгорит». Трудно злиться, когда твои физические силы на исходе. Я посоветовала ей вести записи: «Записывай все свои мысли. Перенеси их из себя на лист бумаги. А потом избавься от этого листка». Тарин принесла мне свои записи. Сначала там была одна злость: именно мать была виновата во всех ее страданиях и воплощала все зло во вселенной. Но постепенно ее злость утихла. Тарин стала записывать размышления о том, как развод родителей повлиял на ее жизнь: как была разрушена прежняя жизнь, как она скучала по своему парню, боялась новой школы и разочаровалась во взаимоотношениях между людьми. Мне было приятно, что теперь главной героиней этих записок стала она сама. Тарин была так зациклена на матери, что забыла о себе. Избыток злости, как и избыток уступок, препятствует развитию. Если кто-то обвиняет других в своих несчастьях, это мешает ему взять на себя ответственность за собственную жизнь и прожить ее. Несколько месяцев спустя Тарин призналась: она ожидала от матери, что та полностью посвятит себя ей, но теперь понимала, что это было нереально. До некоторой степени обе они из-за этого оказались в тупике. Лойс не могла жить собственной жизнью, а Тарин не могла научиться быть счастливой. Тарин до сих пор временами охватывал гнев, но теперь подобные вспышки ярости случаются реже. В перерыве между ссорами Лойс и Тарин хорошо проводили время вместе. После того как злость Тарин утихла, у нее появилось больше сил на собственную жизнь. Она горевала о прошлом, но теперь стала строить планы на будущее. У нее наладилась учеба. Она занялась спортом и даже стала подумывать о серьезных занятиях бегом. Она сумела справиться со своими страхами и стала общаться с одноклассниками. Эми, 12 лет Джоан привела Эми ко мне на прием, потому что они с Чаком собрались разводиться. За год до этого Эми была жизнерадостной и веселой. Когда я встретилась с ней через год, она была притихшая, погруженная в себя и серьезная. Джоан – учительница, и язык у нее подвешен. Она исходила ядом по поводу своего мужа Чака. Он представлялся ей воплощением зла – не муж, а просто Адольф Гитлер, ничего хорошего в нем не было. Она изливала свою злобу, а Эми все глубже и глубже забивалась в угол дивана в моем кабинете. Казалось, что девочка хотела исчезнуть с глаз долой. Пока ее мать говорила, ее серьезное личико казалось все меньше и меньше, а тело казалось еще более детским. Джоан объяснила, что они с Чаком попытались обратиться к психологу, но Чак хотя и сам был психотерапевтом, не хотел идти ей навстречу. Она старалась изо всех сил, но он саботировал все ее попытки спасти семью. А теперь, когда она подала на развод, он изо всех сил старался испортить ей жизнь и настроить Эми против нее. Джоан стала перечислять, что ей в Эми не нравится. Девочка похудела на пять фунтов с мая. Она не хотела общаться и избегала друзей, не принимала участия в мероприятиях. В заключение Джоан сказала: «Думаю, она в депрессии из-за поведения отца». Я попросила привести пример такого поведения. «Ой, да мне что – до конца дня рассказывать? – воскликнула Джоан. – Мы ругаемся из-за того, кому назначат опеку над ребенком, а он давит на Эми и всячески подлизывается к ней, чтобы она выбрала его. Он нарочно выводит из себя. На прошлой неделе он три раза звонил и три раза менял время визита. Он огорчает Эми, обещая, что придет, а сам не приходит». «Он приходит, когда обещает», – запротестовала Эми. Джоан продолжала говорить, словно ничего не слышала: «Мы обратились к психологам, чтобы те оценили состояние Эми перед вынесением решения об опеке, но я хочу, чтобы кто-то помог ей справиться с переживаниями из-за нашего развода». Довольно осторожно я попросила предоставить мне возможность поговорить с Эми с глазу на глаз. За последние несколько месяцев она уже пообщалась с адвокатами, судьями и психологами и к моменту встречи со мной очень мало доверяла взрослым. С ее точки зрения, я была просто еще одним взрослым человеком, который вроде бы должен помочь, но снова не сделал этого. Я спросила у нее, как она провела лето, и она ответила так тихо, что мне пришлось попросить повторить, что она сказала. Она ответила: «Часто шел дождь, и я не могла плавать столько, сколько хотела». Она тщательно обдумывала ответы в разговоре со мной, наверное, как и в разговоре с другими. Эми уже усвоила, что если чего-то не скажешь, то и проблем не будет. Я поговорила с ней о разводе, о том, как дети переживают из-за этого, чувствуют себя одинокими и не такими, как все. Рассказала о подростках, которые справились с переживаниями из-за развода родителей и продолжили жить дальше. Эми немного успокоилась и стала расспрашивать об этих детях. Когда я стала расспрашивать о ней самой, у нее снова застыло лицо. Я сказала: «Большинству детей отвратительна мысль, что нужно выбирать, с кем из родителей жить». «Каждый из них хочет, чтобы я выбрала именно его, и мысль, что я кого-то обижу, мучает меня, – Эми горестно качнула головой. – Кроме того, иногда я ненавижу папу, а иногда – маму. Я иногда ненавижу их обоих». Я спросила, кто где сейчас живет. «Мы с мамой все еще живем в нашем доме. Папа живет в квартире в том городе, где он работает. Я там никого не знаю и терпеть не могу то место. Мама говорит, что ей придется переехать, особенно если меня оставят папе». Она выпрямилась в кресле и заявила: «Я ни с одним из них жить не хочу. Они оба опозорились. Хочу сбежать из дома». Мы обсудили побеги из дома: какие опасности подстерегают беглецов и что в этом может быть хорошего. Эми, как и большинство двенадцатилетних подростков, хотела убежать к родственникам. Ребята постарше хотели убежать на побережье океана или жить вместе с друзьями. Эми мечтала сбежать к бабушке в Миннесоту. Она просила у родителей разрешения, но они оба отказали. С тех пор как Эми стала мне доверять, она стала более разговорчивой. Рассказала мне, как у нее впервые начались месячные, когда она гостила у папы. У нее было все, что нужно, в мамином доме, а в папином – нет, и ей пришлось просить его купить прокладки. А потом мама устроила ему скандал за то, что тот не привез ее домой. Она хотела быть вместе с Эми, когда у нее первый раз начнутся критические дни. Как сказала об этом Эми: «Она хотела, чтобы это было секретом между мамой и дочкой». Она сказала, что и мама, и папа задабривают ее подарками. «Если бы я захотела, то могла бы попросить себе спортивный велосипед или телевизор прямо сейчас». Но хуже всего было то, как родители отзываются друг о друге. «Они оба делают вид, будто не хотят дурно друг о друге говорить, но постоянно намекают, что другой – самый жуткий псих и негодяй на свете». Больше всего она беспокоилась, что на следующий год придется идти в среднюю школу. Если она останется с папой, то это будет совсем новая школа, где не будет никого из старых друзей. Если она останется с мамой, то все ее знакомые ребята узнают, что ее родители развелись. Она сказала: «Я не представляю, как мне теперь делать домашнюю работу. Мама помогает мне с математикой, а папа – с французским языком». Она призналась, как ей стыдно, что родители разводятся. Она напрасно пыталась держать это в секрете, и ей было очень неловко, когда взрослые из лучших побуждений сочувствовали ей. Она избегала друзей, потому что они могли затронуть эту тему в разговоре. Она была убеждена, что у нее самые странные родители во всей Америке. «У них много всяких странностей, уж вы мне поверьте», – сказала она и впервые за тот день улыбнулась, а я немного узнала, какой была та, прежняя Эми. Я закончила прием, пригласила Джоан войти и предложила ей отправить Эми на несколько недель к бабушке, пока взрослые разбираются со своими проблемами. А потом она вернется – и мы снова все обсудим. И возможно, Эми сможет посещать группу для младших подростков, чьи родители в разводе. Джоан ответила: «Чак ни за что не согласится». Я предложила позвонить ему. Чак рассердился, узнав, что я встречалась с Эми. Я напомнила ему о праве выбора врача, согласии на лечение и соблюдении врачебной тайны. И когда он успокоился, я спросила у него, как дела у Эми. Он ответил: «С тех пор как мы разъехались, она стала другой». Конечно, у него в отношении Эми была своя теория. «Пусть это останется между нами, – попросил он, – но Джоан – та еще стерва». Я терпеливо слушала его злобные излияния в адрес Джоан. Он рассказывал, а я думала, сколько несчастья эти люди принесли друг другу и как правильно сделали, что решили развестись. Но, к сожалению, из-за Эми у них никогда не получится полностью расстаться друг с другом, ведь им придется как-то договариваться, даже живя отдельно. И то, что разрушило их брак, помешает им адекватно воспитывать Эми следующие несколько лет. Я напомнила себе, что за родительским гневом скрывается боль. Без сомнения, им обоим нужно было помочь преодолеть крушение брака. Но моя задача – помочь Эми. Я опасалась, что пока родители не успокоятся, Эми рискует впасть в депрессию и, возможно, позднее стать неблагополучным подростком. Я не была уверена, что родители смогут поставить потребности Эми выше собственных и будут действовать сообща, но мне было нечего терять, и я должна была попробовать помочь им сделать это. Я предложила Чаку и Джоанне обратиться за помощью к психологу, который консультирует тех, кто разводится. Я сказала Чаку, что гораздо лучше беседовать с Эми в процессе психотерапии, а не в кабинете у адвоката. Это дешевле, и так будет меньше конфликтов. Возможно, из-за того, что он сам был психотерапевтом, он был вынужден с этим согласиться. Чак сказал, что хочет этого, но сомневается в согласии Джоан. Может быть, к моменту возвращения Эми от бабушки, когда она пойдет в среднюю школу, ее родители будут поступать так, как и полагается зрелым людям в этой ситуации, то есть отодвинут на второй план собственные чувства и потребности, поставив во главу угла интересы ребенка. Жасмин, 12 лет Задолго до того, как я встретилась с Жасмин, я проводила с ее родителями курс семейной психотерапии. Джо и Джорджианна были приличными и обаятельными людьми. Они поженились сразу же по окончании школы, потому что Джорджианна ждала ребенка. Джо – экстраверт и жизнелюб, а Джорджианна – тихая и спокойная, предпочитала размеренную жизнь. Рядом с ним она постоянно отходила на второй план. Но, с другой стороны, Джо много вечеров проводил дома, хотя ему и хотелось куда-то пойти и с кем-то пообщаться. Они годами пытались найти компромисс, возможно, они его находили слишком часто и слишком во многом. Они делали все, на что идут семейные пары, чтобы спасти брак. Пробовали коммуникационные упражнения, читали популярные книги по психологии, устраивали свидания и второй медовый месяц. Но что-то ушло из их жизни. Хотя они даже не ссорились друг с другом, но были готовы признать, что это конец. Теперь им нужна была помощь во время развода. Оба любили Жасмин и хотели, чтобы развод не слишком травмировал ее. Они не знали, как сказать ей о разводе, как выбрать, где ей жить, как решать финансовые вопросы. Я предложила им собраться вместе и честно объяснить Жасмин, почему они разводятся. Я посоветовала им донести до нее мысль, что они оба любят ее и что будут продолжать о ней заботиться. И я рекомендовала им максимально сохранить для Жасмин ее привычный образ жизни. А потом попросила разрешения встретиться с ней самой. Жасмин была невысокой блондинкой, как и ее мама, и разговорчивой – в отца. Когда я в первый раз с ней встретилась, прошло три дня с того момента, как родители рассказали ей о разводе. Она была потрясена этой новостью. Я спросила, что она почувствовала, когда услышала об этом. Жасмин ответила: «Сначала я подумала, что это шутка. А потом поняла, что они серьезно, и даже не стала слушать их. Я заткнула уши руками и выбежала из комнаты». Она посмотрела в окно. «Я все еще думаю, что они снова будут вместе. Это просто такой этап в их жизни, ну, как это называется? Кризис среднего возраста. Но им-то это зачем? Они же даже не ссорятся. Нам так хорошо вместе». Я спросила, рассказала ли она уже об этом друзьям. Она кивнула: «Лучшей подруге. Она старается понять, но не может. Я разозлилась на нее вчера, потому что мне было завидно. У нее есть семья, а у меня – нет. Я другим ребятам ничего не рассказала, но скоро все об этом узнают. Папа вчера собрал вещи и уехал, и у нас на дорожке перед домом стоял грузовик». У Жасмин были обычные в таких случаях поводы для беспокойства: где она будет жить? Сможет ли она видеться с обоими родителями? Хватит ли им денег? Заставят ли ее делать выбор? «Я думала, что развод случается в других семьях. Ну, знаете, где отец пьет или бьет детей, – сказала Жасмин, держа руки ладонями вверх прямо перед собой. – Поверить не могу, что мои родители решились на такое». Я посоветовала ей посещать группу для подростков, чьи родители развелись, и она согласилась. Мы обсудили, как ей быть со своими чувствами. «Больше всего мне помогает кошка. Я лежу на кровати в обнимку с Апельсинкой и слушаю музыку. Кошке все и рассказываю». После первого визита родители и Жасмин ходили ко мне по очереди. Я обсуждала с Джо и Джорджианной, где кто будет жить и вариант совместной опеки над дочерью. У каждого из них были свои сложности, но оба всецело стремились помочь Жасмин преодолеть этот трудный момент жизни. Джо нашел квартиру неподалеку, чтобы Жасмин могла ходить из одного дома в другой и чтобы ее друзья и школа были поблизости. Если в паре отношения более напряженные, то совместная опека над ребенком – это не вариант. Все, что подвергалось саботажу в браке, будет саботироваться и при совместной опеке. Но Джо и Джорджианна были людьми уравновешенными и разумными, поэтому могли договориться по основным вопросам. Они могли общаться по поводу Жасмин, не устраивая ссор. У них были различные представления о правилах и различные ожидания, но это было предсказуемо. Жасмин могла научиться вести себя по-разному в разных домах. Важнее было то, что родители не критиковали один другого и ничего друг за друга не домысливали. Оба спокойно воспринимали то, что касалось времени общения с Жасмин. Они старались, чтобы все происходило как обычно. У Жасмин были обязанности по дому, учеба, ей надо было ходить на прием к ортодонту и проводить свободное время с обоими родителями. С деньгами было трудно, но им в этой семье никогда не придавали большого значения. Все они умели хорошо проводить время без особых затрат. С Джо Жасмин ходила в походы и играла в пляжный волейбол, а с Джорджианной посещала картинные галереи и музеи. И у Джо, и у Джорджианны были проблемы после развода. Джорджианна провела шесть месяцев на антидепрессантах, а Джо в своей квартире чувствовал себя настолько одиноким, что чуть не сошел с ума. Но они как-то ухитрились скрывать свои страдания и делать так, чтобы это не мешало воспитывать дочь. Оба были взрослыми людьми в полном смысле этого слова. Я встречалась с Жасмин раз в месяц в течение первого года после развода, также она посещала группу поддержки. Дети помогали друг другу выговориться и поддерживали в непростые для них всех времена. А еще у нее были лучшая подруга и любимая кошка Апельсинка. На нашей последней встрече мы обсудили, что произошло за этот год. У Жасмин был спокойный и жизнерадостный вид во время разговора со мной, и она была совсем не похожа на ту взволнованную и дрожащую девочку год назад. Меня восхищала чуткость, которую Джо и Джорджианна проявили по отношению к дочери. Жасмин нравилось, как она живет. В доме мамы у нее была спальня в старомодном стиле, наполненная сувенирами, напоминавшими о прошлом. А комната в папином доме была в стиле ар-деко, и там были встроенные книжные шкафы. У нее была переноска для Апельсинки – и кошка «путешествовала» с ней из одного дома в другой. Жасмин все еще лелеяла надежду, что родители снова будут жить вместе. Грустила из-за их развода, но больше не злилась. «Они пытались наладить семейные отношения, но у них не получилось, – признала она. – Я знаю, что мои родители – обычные люди и тоже ошибаются». Она признала, что родители выглядят более счастливыми: «Мама стала более общительной, когда папы нет рядом. Она гораздо более сильная, чем я считала раньше». Жасмин скорчила рожицу: «Папа с кем-то встречается. Я к этому не готова и стараюсь с ней не пересекаться». Ей было приятно, что родителям хорошо поодиночке. Оба они приходили к ней на мероприятия. Жасмин так об этом сказала: «Им нравится быть вместе и хвастаться мной. Они меня любят, и это их объединяет». Одна из важных вещей, которая помогает нежным росточкам пережить ураган, – это их корневая система. Во время развода она разрывается на части. Девочки часто остаются беспомощными, по крайней мере на время. Им бьет в лицо сильный ветер, и нет поддержки от родного дома, не ровен час – ураган оторвет их от земли и унесет прочь. Но развода не всегда можно избежать, и развод – далеко не всегда ошибка. Родители и девочки могут контролировать его последствия. Девочки могут благополучно жить, если в семьях их родителей адекватные взаимоотношения, если девочку любят и мать, и отец, если в семье нет финансовых проблем. Девочкам будет лучше, если ими никто не манипулирует и они сами не манипулируют другими людьми, если за ними будет присмотр и будет обеспечена их безопасность. Родителям Жасмин удалось разумно преодолеть последствия распада их семьи. Джулии было сложнее из-за проблем с отчимом и его детьми от первого брака и из-за того, что она тяжело переносила разрыв эмоциональной связи с отцом. Больше всех настрадалась Эми, родители которой постоянно враждовали. Тарин осознала, что ее мама имеет право на собственную жизнь, не связанную с жизнью дочери. В течение нескольких лет после развода родителей Тарин научилась брать ответственность на себя. Развод, как и все другие события, в отношении которых предпринимаются правильные действия, может стать толчком к дальнейшему развитию. По данным Национального центра статистики в области здравоохранения, в 1990-е количество разводов было вдвое больше, чем сейчас. В 1994 году в американской культуре царили хаос и вседозволенность. Люди всех возрастов метались, не находя себе места. Экономика была вполне на уровне, и те, кто разводился, могли себе это позволить с финансовой точки зрения. Что еще важнее, люди могли развестись без существенной потери социального статуса. В наши дни уровень разводов самый низкий за последние сорок лет. В 2015 году было зарегистрировано восемнадцать разводов на тысячу женщин. Люди остаются вместе ради эмоциональной стабильности и по экономическим соображениям (оплата жилья и медицинской страховки, расходы на детей). Государственные учреждения часто не в состоянии оказать нам поддержку, так что единственное, что нам остается, – взаимовыручка. Часто у взрослых складываются сложные взаимоотношения, но они предпочитают оставаться вместе и приспосабливаться друг к другу. Самое большое исключение касательно этих выводов заключается в том, что контакты с людьми в интернете и порнография в режиме онлайн становятся причиной все большего количества кризисов в семье и разводов по сравнению с тем, что наблюдалось в 1994 году. Большинство взрослых не пользовались интернетом в 1994-м и доступ к порнографии в сети был ограничен. На сегодняшний день многие мужчины пристрастились к порнографии в интернете и взрослые обоих полов иногда тайно переписываются с другими взрослыми. Семьи распадаются из-за новых типов поведения, связанного с цифровыми технологиями. Реакции девушек на развод существенно не изменились за последние несколько лет. Разводы часто заставляют дочерей страдать. Они злятся на родителей, и это вполне может подтолкнуть их к саморазрушению. Дети сталкиваются со сложностями в жизни из-за родителей, которые покинули семью; чувствуют себя брошенными и уязвимыми именно в тот момент, когда им больше всего нужна помощь семьи, чтобы справиться с трудностями подросткового возраста. Невозможно точно оценить последствия большинства разводов в тот момент, когда они происходят. Никому не известно, что происходит в чужой семейной жизни. Трудно предсказать, что будут думать со временем дети о разводе. Иногда эти трудности идут на пользу. Иногда спустя несколько лет у детей все в жизни хорошо – и взрослые тоже становятся счастливее. С другой стороны, если со временем люди счастливее не становятся, то можно предположить, что разводиться не стоило. Часто понимание этого усугубляется тем обстоятельством, что один из разведенных родителей счастлив, в то время как другой живет в тоске или злится. В целом детям снижение количества разводов идет на пользу. Но когда развод необходим, родителям-одиночкам легче, если они могут полагаться на помощь своего окружения. Родители Дези развелись отчасти из-за того, что отец закрутил роман в интернете с бывшей подружкой. Хотя это очень современная причина для развода, даже после самых тяжелых расставаний семьи продолжают общаться. Пример Дези доказывает, что подростки постепенно приспосабливаются к новому образу жизни – и они снова могут быть счастливы. Дези, 18 лет «Пока я не пошла в старшие классы, в нашей семье все было хорошо. Я ладила с моими младшими, ну, знаете, насколько вообще можно ладить с младшими братьями и сестрами». Дези поежилась, и ее блестящие волосы, затянутые в конский хвост, качнулись из стороны в сторону.