– Я всё думаю, что было бы, если бы Пуп сегодня застрелил Ганси. Адам не позволял себе задумываться об этом. Каждый раз, когда его мысли подходили слишком близко к несостоявшемуся выстрелу Пупа, в нем распахивалось нечто темное, с острыми краями. Адам с трудом мог припомнить, какой была его жизнь в Агленби до появления Ганси. Отдаленные воспоминания полнились болью, одиночеством, ночами, когда Адам сидел на ступеньках домика, смаргивая слезы и гадая, зачем ему вообще это сдалось. Тогда он был намного младше, хотя прошло чуть больше года. – Но Пуп его не убил. – Да, – сказал Ронан. – Хорошо, что ты научил Ганси тому удару. – Ломать пальцы я его не учил. – Это же Ганси. Учится ровно столько, чтобы кое-как сошло. – Лох, – согласился Ронан и вновь стал самим собой. Адам кивнул, собираясь с силами. – До завтра. Еще раз спасибо. Ронан отвел взгляд от дома и посмотрел на черное поле. Он теребил руль; что-то беспокоило его, но невозможно было понять, что именно – Пуп или нечто совсем иное. – Да без проблем, старик. До завтра. Вздохнув, Адам вылез из машины. Он похлопал по крыше «БМВ», и Ронан медленно отъехал. В небе сияли жестокие ясные звезды. Как только Адам поднялся на три ступеньки, дверь открылась, и свет ударил ему в ноги. Отец стоял на пороге, глядя сверху вниз на сына. – Привет, пап, – сказал Адам. – Никаких «привет, пап», – ответил тот. Он уже был на взводе. От него пахло сигаретами, хотя отец не курил. – Явился домой в полночь. Думаешь, если потянуть время, я тебе не всыплю за вранье? Адам подозрительно спросил: – Что? – Мать сегодня прибирала в твоей комнате и кое-что нашла. Угадай, что. Колени Адама медленно превращались в жидкость. Он изо всех сил старался скрывать от отца свою школьную жизнь – и ему на ум пришли сразу несколько вещей, касавшихся его самого и Агленби, которые не понравились бы Роберту Пэрришу. Он понятия не имел, что именно нашла мать, и это было мучительно. Адам отвел взгляд. Роберт Пэрриш схватил его за ворот и заставил поднять голову. – Смотри на меня, когда я с тобой говорю. Платежная квитанция. С фабрики трейлеров. О боже. «Думай быстро. Что он хочет услышать?» – Я не понимаю, почему ты сердишься, – сказал Адам. Он пытался говорить как можно спокойнее, хотя совершенно не представлял, как выкрутиться теперь, когда выяснилось, что дело в деньгах. Отец подтянул Адама вплотную, так что тот не только слышал его слова, но и чувствовал их. – Ты соврал матери, сколько зарабатываешь. – Я не врал. Адам совершил ошибку – и понял это, как только слова сорвались с его языка. – Не смей врать мне в глаза! – заорал отец. Хоть Адам и знал, что сейчас будет, он всё-таки не успел вскинуть руку и заслонить лицо. Отец ударил его по щеке, и это был скорее звук, чем ощущение – словно где-то в отдалении ударили молотком по гвоздю. Адам попытался удержать равновесие, но поскользнулся на краю ступеньки – и отец разжал пальцы. Когда Адам ударился головой о перила, это была какофония света. В одно-единственное взрывное мгновение он узнал, сколько цветов составляют белый. В черепе зашипела боль. Он лежал на земле у крыльца, совершенно не помня, что произошло между ударом о перила и падением. Его лицо было покрыто пылью, и в рот она тоже набилась. Адаму пришлось заново вспоминать, как дышать, как открывать глаза. И снова – как дышать. – Давай, – устало сказал отец. – Вставай. Я серьезно. Адам медленно поднялся на четвереньки. Качнувшись назад, он сел на корточки и уперся коленями в землю. В ушах у него звенело, звенело, звенело. Он подождал, пока звон прекратится. Осталось только восходящее подвывание. На середине подъездной дорожки он увидел стоп-сигналы «БМВ». «Уезжай, Ронан». – Ты со мной в эти игры играть не будешь! – прорычал Роберт Пэрриш. – Я не перестану с тобой разговаривать только потому, что ты валяешься на земле. Я знаю, что ты придуриваешься, Адам. Я не идиот. Поверить не могу, ты зарабатываешь столько денег и тратишь их на чертову школу! Всё это время, пока мы при тебе говорили о счетах за электричество и телефон! Отец еще далеко не закончил – судя по тому, как он отталкивался от каждой ступеньки, пока спускался, и по тому, как было напряжено его тело. Адам прижал локти к бокам и наклонил голову, страстно желая, чтобы звон в ушах наконец прекратился. Он пытался проникнуть в голову отца, понять, что он должен сказать, чтобы тот успокоился. Но Адам ни о чем не мог думать. Мысли взрывались огненными шарами в грязи, в такт биению сердца. Левое ухо буквально вопило. Оно было таким горячим, что казалось мокрым. – Ты соврал! – крикнул отец. – Ты сказал, что школа выдает тебе деньги. Ты скрыл, что зарабатываешь… – он сделал паузу, чтобы достать из кармана рубашки смятый клочок бумаги, дрожавший в его руке, – …восемнадцать тысяч четыреста двадцать три доллара в год! Адам ахнул. – Что это? Отец подошел вплотную. Ухватив сына за ворот, он поднял его легко, как собачонку. Адам встал, но с трудом. Земля уходила из-под ног, и он шатался. Никак не удавалось подобрать слова; что-то в нем сломалось. – Частичная, – выдавил он. – Частичная стипендия. Отец проревел что-то еще, но со стороны левого уха, поэтому Адам услышал лишь невнятный шум. – А ну гляди на меня! – заорал отец, а затем вдруг отвернулся и крикнул: – А тебе чего надо? – Вот чего! – рыкнул Ронан Линч и врезал Роберту Пэрришу в ухо. За спиной у него стояла машина с распахнутой дверцей. Пыль клубилась в свете фар. – Ронан, – сказал Адам. Или только подумал это. Отец разжал руки, и он зашатался. Ухватив Ронана за рубашку, Пэрриш швырнул его об стену. Но Ронану потребовалась всего секунда, чтобы встать. Коленом он двинул противника в живот. Согнувшись пополам, отец Адама резко выбросил руку вперед. Пальцы скользнули над бритой головой Ронана, не причинив ему вреда. Эта неудача затормозила Пэрриша лишь на несколько мгновений. Он ударил головой в лицо Ронана. Правым ухом Адам слышал, как мать кричит и просит их прекратить. Она держала в руке телефон и размахивала им, как будто это могло сыграть какую-то роль. Был только один человек, способный остановить Ронана, и миссис Пэрриш не знала его телефона. – Ронан, – повторил Адам. На сей раз он был уверен, что произнес это вслух. Голос звучал странно, словно рот был набит ватой. Адам сделал шаг, и земля окончательно ушла у него из-под ног. «Вставай». Он стоял на четвереньках, и небо казалось неотличимым от земли. Сил не осталось. Адам не мог подняться. Он мог лишь смотреть, как совсем рядом дерутся его отец и его друг. Как будто он весь был – глаза, лишенные тела. Драка была бесчестная. В какой-то момент Ронан упал, и Роберт Пэрриш ударил его ногой, целясь по лицу. Ронан инстинктивно выставил локти, чтобы заслониться. Пэрриш попытался пробить защиту. Но рука Ронана метнулась вперед, как змея, и потащила противника наземь. Адам видел лишь обрывки и фрагменты: его отец и Ронан катались по земле, не давали друг другу встать, пинались. Красные и синие пульсирующие огни отразились от стен домика, на мгновение осветив поля. Приехала полиция. Мать продолжала кричать. Всё это был просто шум. Адам хотел вернуть себе возможность стоять, ходить, думать… тогда он остановил бы Ронана, пока не случилось ничего ужасного. – Сынок? – рядом с ним присел полицейский. От него пахло можжевельником. Адам подумал, что сейчас задохнется. – Ты в порядке? С помощью полицейского он кое-как поднялся на ноги. Другой полицейский в это время оттащил Ронана от Роберта Пэриша. – Я в порядке, – сказал Адам.