С тех пор как я встретила этого парня – с первой секунды, когда мы стали обмениваться ударами, – я старалась не замечать то пьянящее чувство, что заструилось по телу. Старалась не замечать, что щеки покраснели, а руки затряслись. Когда же от накатившей тошноты меня начинает мотать из стороны в сторону, тяжело отрицать то, что я боюсь: Со мной что-то не так. Я снова мельком замечаю его золотистые волосы, и зрение туманится, перед глазами все плывет, сердце замедляет ход. На секунду мышцы будто сводит судорогой. Легкие сжимает в кулак ползущий ужас, а я не понимаю, продолжаю верить, что ощущение изменится. Пройдет. Исчезнет. Тем не менее спустя несколько минут странные симптомы не уходят и подкрадывается паника. Я не устала, нет. У меня очень выносливое тело. Я его чувствую – чувствую свои мышцы, их силу, их твердость. По моим расчетам, я могу так драться часами. Днями. За это я не переживаю. Зато переживаю за свою голову. За помутненное сознание. Распространяясь подобно яду, меня охватывает ощущение неопределенности. Ибрагим мертв. Андерсон на грани. Поправится ли он? Или умрет? Кем я буду без него? Что хотел Ибрагим сделать со мной? От чего Андерсон меня защищал? Кто эти дети, которых надо убить? Почему Ибрагим назвал их моими дружками? Вопросов тьма. Я убью их. Отпихиваю от себя целый ряд стальных столов и боковым зрением замечаю того парня прямо перед тем, как он ныряет за угол. Меня охватывает гнев, впрыскивая адреналин прямо в мозг, и я снова бегу, все мысли захватывает цель. Продираюсь через тускло освещенную комнату, расчищая себе дорогу сквозь море врачебного инвентаря. Останавливаюсь, и опускается тишина. Идеальная тишина, даже оглушает. Поворачиваюсь кругом, ищу его. Парень исчез. Я в замешательстве, моргаю, оглядываю комнату, мой пульс зашкаливает от страха. Проходят секунды, которые ощущаются как минуты, как часы. Западня. В лаборатории – идеальное затишье, идеальная полутьма. Я будто попала в сон. Чувствую себя неуверенно, начинается паранойя. Наверняка тот парень – плод моего воображения. Ночной кошмар. Андерсон вернется в свой кабинет, Ибрагим окажется каким-то незнакомцем, и завтра я проснусь в своей капсуле для сна. А вдруг, приходит мне на ум, это лишь очередная проверка. Симуляция. Возможно, Андерсон в последний раз испытывает мою верность. Возможно, моя задача – не высовываться, оставаться в живых, как он и приказал, и уничтожать любого, кто встает у меня на пути. Или, возможно… Стоп. Засекаю движение. Движение столь легкое, что и не уловить. Движение столь плавное, что это мог бы быть ветерок, если бы не одно «но»: Я слышу, как бьется сердце. Здесь кто-то есть, кто-то недвижный, кто-то коварный. Распрямляю плечи, чувства обострены до предела. Здесь кто-то есть здесь кто-то есть здесь кто-то есть… Но где? Там. Он появился будто из грез, застыл передо мной, точно статуя, точно отлит из холодной стали. Смотрит на меня зелеными глазами серовато-зеленого оттенка, оттенка морской волны. До сих пор мне не подворачивался шанс разглядеть его лицо. Сердце начинает бешено колотиться, когда я его оцениваю: белую рубашку, зеленый пиджак и золотистые волосы. Фарфоровую кожу. Он не горбится, не суетится, и на секунду я утверждаюсь в мысли, что он просто мираж. Программа. Очередная голограмма. Я протягиваю руку, вся в сомнениях, кончиками пальцев едва касаюсь его обнаженной шеи, и из его груди вырывается резкий, неровный вздох. Все-таки настоящий. Прижимаю ладонь к его груди и чувствую, как стучит его сердце. Быстро, невероятно быстро. Он явно нервничает. С очередным вдохом приходит и определенная степень контроля. Парень отступает от меня на шаг, качает головой, поднимает взгляд к потолку. Он не нервничает. Он расстроен. Я должна убить его прямо сейчас, приходит мне на ум. Убить прямо сейчас. Тошнота накрывает меня с такой силой, что почти сшибает с ног. Пошатнувшись, делаю пару нетвердых шагов назад и опираюсь на стальной стол. Пальцы вцепляются в холодный металлический край, и я держусь, стиснув зубы, мечтая о том, чтобы в голове прояснилось. Тело бросает в жар. Жар, мучительный жар сжимает легкие, нагревает кровь. Приоткрываю рот. Меня словно поджарили. Поднимаю взгляд, парень прямо напротив, а я бездействую. Бездействую, наблюдая, как он сглатывает возникший в горле комок. Бездействую, пожирая его глазами. Ноги становятся ватными. Задумчиво рассматриваю мягкую линию его подбородка, пологий скат там, где шея переходит в плечи. У него такие мягкие губы. Высокие скулы, тонкий нос. Густые золотистые брови. Он прекрасно сложен. Красивые, сильные руки. Аккуратные, короткие ногти. На левом мизинце он носит нефритовое кольцо. Вздохнув, парень встряхивает пиджак, осторожно перекидывает его через спинку ближайшего стула и остается в обычной белой футболке. В тусклом свете в глаза бросается четкий рельеф его обнаженных рук. Передвигается он неторопливо, движения неспешны. Он начинает мерить шагами комнату, а я наблюдаю. Не удивлена, что и двигается он прекрасно. Он меня заворожил, его фигура, размеренные шаги, доведенные до совершенства мышцы. Он вполне может быть моего возраста или чуточку старше, однако во взглядах, что он кидает на меня, есть что-то такое, из-за чего он выглядит намного старше. Мне нравится. Размышляю, что делать дальше. Это и правда испытание? Если так, зачем подсылать именно такого человека? Зачем выбирать столь благородное лицо? Столь идеально сложенное тело? Мне надо получать от этого удовольствие? Последняя мысль вызывает странное, безумное ощущение. Что-то древнее. Что-то прекрасное. Мне почти жаль, что придется его убить. И жар, что я чувствую наряду с притупленностью и необъяснимым оцепенением разума, вынуждает меня произнести вслух… – Где они тебя сделали? Парень вздрагивает. Не думала, что он так отреагирует. Он поворачивается ко мне лицом, похоже, смущен. Объясняю: – Ты исключительно красив. Он делает большие глаза. Приоткрывает рот, плотно сжимает губы, потом они, дрожа, чуть изгибаются, что меня удивляет. Он улыбается. Он улыбается, а я пялюсь: на ямочки на щеках, на ровные зубы, на искрящиеся глаза. Внезапно и беспричинно начинает гореть кожа, я вся в огне. Лихорадит так, что становится плохо. Наконец парень нарушает молчание. – И все-таки ты здесь. – Кто? – Элла, – говорит он, теперь уже более мягким тоном. – Джульетта. Они сказали, ты исчезнешь. – Я никуда не исчезла. – У меня трясутся руки, пока я пытаюсь собраться с мыслями. – Я – Джульетта Феррарс, личный солдат Верховного главнокомандующего Северной Америки. А ты кто? Парень подходит ближе. Смотрит на меня, и его глаза темнеют, хотя истинной темноты в них нет. Я пытаюсь казаться выше, стоять ровнее. Напоминаю себе, что у меня есть задача, что вот он, подходящий для нападения, для исполнения приказа, миг. Наверное, мне сле… – Любовь моя, – шепчет он. Кожа снова горит. Голова раскалывается от боли, возникает смутное ощущение, будто я что-то упустила. Внутри все трепещет от неясного переживания, я его подавляю. Один шаг вперед, и он берет мое лицо в ладони. Надо переломать ему пальцы. Перехватить запястья. Я не двигаюсь. Сердце выскакивает из груди. – Ты не должен ко мне прикасаться, – на выдохе произношу я. – Почему?