Сперва президент разглядывал зеркальную пластину равнодушно, потом с интересом, затем — с удивлением и смятением. — Мон Дьё! — выдохнул он. — Роялисты! Приверженцы герцога Орлеанского, который хочет восстановить во Франции королевскую власть! Роб кивнул: — Да, и они состряпали совсем недурной заговор, не так ли? Президент не откликнулся. Он то вглядывался в чудесный Летописец, то строчил на листке бумаги какие-то быстрые заметки. Лицо Лубэ побледнело, губы крепко сжались. Наконец, президент откинулся на спинку стула и спросил: — Можно ли воспроизвести эту сцену опять? — Конечно, сударь, — отозвался мальчик. — Сколько угодно. — Будьте любезны, останьтесь у меня в саду, пока я не вызову министра полиции. Он появится очень быстро. — Вызывайте. Я, правду сказать, немного спешу, но коль скоро ввязался в такую затею, надо развязки дождаться. Президент потряс бронзовым колокольчиком и отдал распоряжения возникшему перед столиком слуге. Затем повернулся к Робу и удивлённо покачал головой: — Вы совсем ещё ребёнок! — Верно, господин президент, — ответил Роб, — но прошу не забывать: я — американский ребёнок. А это что-нибудь да значит, уверяю Вас. Президент серьёзно поклонился. — Изобрели сие устройство самостоятельно? — Нет, — сознался Роб, — такое мне, увы, ещё не по зубам. Я получил Автоматический Летописец в подарок от изобретателя, и это единственный в мире экземпляр. — Истинное чудо, — задумчиво заметил Президент. — Или нет: настоящее волшебство! Юный мой друг, мы живём в удивительный век! — Мне ли этого не понимать! — ответил Роб. — Но скажите, пожалуйста: шефу полиции можно верить? — Наверное, да, — медленно произнёс президент. — Но раз уж Ваш прибор убедительно продемонстрировал, что многие из тех, кому я доверял всецело, строили за моею спиной роялистские козни, затевали заговор, дабы восстановить во Франции монархию, не берусь судить, на кого можно полагаться, а на кого — нет. — Тогда соблаговолите надеть вот эти очки и не снимать их во время беседы с министром полиции, — предложил мальчик. — И ни в коем случае не говорите вслух, что на лбу министра стали заметны какие-то непонятные знаки. А потом, когда останемся наедине, я растолкую Вам их смысл. Президент повиновался, и очки нежданно пришлись ему впору. — Ого! — воскликнул президент. — На Вашем челе ни с того ни с сего проступили буквы… — Не надо, сударь, — перебил его смутившийся Роб. — Вовсе не интересно знать, какие! То есть, мне это вполне безразлично. Президент не понимал ничего и уже раскрыл было рот, чтобы задать вопрос — но к счастью, по садовой тропинке проворно приблизился министр полиции. Под руководством Роба министр и президент воспроизвели запись того, как роялисты втихомолку строили свои козни. Министр полиции только хмыкал и губы сжимал. — Теперь, — предложил Роб, — давайте поглядим, что поделывают наши голубчики в текущую минуту. Мальчик перевернул Автоматический Летописец и дал президенту с министром понаблюдать за действиями заговорщиков, считавших себя в полнейшей безопасности. Внезапно министр воскликнул «Ха!» и ткнул пальцем в изображение человека, спускавшегося по трапу английского парохода, который причалил во французском порту Кале. Не в силах скрыть волнения, министр объявил: — А это, Ваше Превосходительство, переодетый герцог Орлеанский! Придётся ненадолго Вас покинуть: надобно отдать моим молодцам необходимые распоряжения касаемо этого субъекта. Однако нынче же вечером попрошу принять меня: следует посоветоваться о том, как получше раздавить сей ужасный заговор! Министр поспешно удалился, а президент снял очки и вернул их мальчику. — Что же Вы заметили? — спросил Роб. — Заметил буквы «X» и «У». — Значит, «хороший» и «умный». Можете верить этому человеку всецело, — заявил Роб и пояснил недоумевающему государственному деятелю, как устроен чудесный Определитель Характера. — А теперь мне пора, — сказал Роб. — Я в Париже проездом, а посмотреть хочется на всё подряд. Президент быстро набросал на листе бумаги несколько слов и подписался. После чего с поклоном вручил бумагу своему гостю. — Этот пропуск откроет Вам доступ в любой уголок Парижа, — пояснил он. — Сожалею, что не могу вознаградить Вас более достойно, ибо Вы оказали Франции великую услугу. Но примите глубочайшую благодарность и помните: Вы вправе располагать моим временем как и когда пожелаете. — Не стоит благодарности, — отозвался Роб. — Я почёл своим долгом предупредить Вас. Глядите в оба — и заговору каюк. А награды мне и не требуется. Всего хорошего, сударь. Мальчик повернул указатель летательной машинки и тотчас воспарил в воздухе. Французский президент не сумел сдержать удивлённого возгласа. Неторопливо полетав над городом, Роб отыскал глухой переулок и приземлился. Теперь он мог бродить по бульварам и площадям сколько угодно: прохожие смотрели на Роба как на обычнейшего мальчишку. Смешавшись с весёлой толпой, Роб ощутил немалое облегчение и глазел по сторонам сколько душе было угодно. Мальчику наконец удалось позабыть об огромной ответственности, возложенной Джинном на обладателя чудесных электрических приборов. Глава 13. Роб теряет свои сокровища Юный искатель приключений собирался переночевать в своём уютном гостиничном номере, но жара в Париже стояла неимоверная, пот катился с людей градом, и Роб рассудил: гораздо лучше выспаться высоко над землёй, где воздух и чище, и неизмеримо прохладнее. Поэтому, едва часы пробили полночь, мальчик взвился в воздух и повернул указатель летательной машинки на восток. Мальчик решил отправиться в австрийскую столицу Вену. Он поднялся на значительную высоту, где воздух оказался изумительно свеж, и облегчение, испытанное Робом после прогулки по душным парижским улицам, оказалось настолько велико, что мальчик быстро и крепко уснул. Предыдущий день был чересчур утомителен: подобно всем своим сверстникам, Роб не рассчитывал усилий, гулял до упаду, перенапрягал каждую мышцу и вымотался донельзя. Около трёх часов утра мальчику приснился тяжёлый сон. Роб непроизвольно дёрнулся, правая рука его задела указатель направления на пристёгнутой к левому запястью машинке и сместила его на два румба к юго-востоку. Об этой лёгкой перемене курса юный странник, разумеется, и не подозревал. Однако перемещение указателя сыграло в ближайшем будущем серьёзную роль. Ибо утомление понудило мальчика проспать подольше обычного. И Роб не знал, что солнце уже давно взошло, что внизу проносятся и остаются позади цивилизованные европейские страны, а воздушный путь его теперь лежит на восток, в края беззаконные и весьма опасные. Открыв, наконец, глаза, Роб недоумённо пытался определить: куда же его занесло? Внизу простиралась неоглядная песчаная равнина. Юный летун пересёк воздушное пространство над нею и увидел иной край, густо поросший пышной растительностью. Центробежные силы, нёсшие мальчика, по-видимому, необъяснимо возросли: зелёные угодья проносились под ногами Роба с такой невероятной быстротой, что дух захватывало. «Кажется, в темноте я проскочил мимо Вены! — подумал Роб. — От Парижа до неё было бы несколько часов полёта, не больше!» Роб угадал. Вена лежала позади, на расстоянии полутора тысяч миль. Но география всегда была для Роба истинным камнем преткновения, и школьные учителя неустанно бранили мальчика за его неуспехи в этом важном предмете. А скорость летательной машинки Роб оценивать по-настоящему так и не выучился. Потому и ломал себе голову: где же я нахожусь? Немного погодя он увидел деревню со множеством странных шпилей и минаретов. Деревня промелькнула внизу во мгновение ока. Роб забеспокоился не на шутку и решил замедлить полёт вблизи следующего поселения. Решение-то было правильным, да на Робову беду Туркестан заселён весьма редко, и прежде, нежели мальчик успел увидать какую-либо другую деревню, под ним со скоростью курьерского поезда промчались хребты и плоскогорья Тянь-Шаня. «Так дело не пойдёт! — сказал себе Роб. — Летательная машинка то ли взбесилась, то ли умничать вздумала. Столько замечательных видов открывается, а я ничегошеньки толком разглядеть не поспеваю». Повернув указатель в положение «нуль», Роб с облегчением убедился, что тот по-прежнему повинуется исправно. Мгновение спустя полёт замедлился, потом Роб недвижно повис над какой-то иной песчаной равниной, столь же пространной, сколь и прежняя. С большой высоты поверхность равнины виднелась плохо, и Роб снизился на несколько сотен футов. Обнаружилось, что под ногами, насколько хватает взор, тянутся недвижные песчаные волны — так называемые барханы. — Пустыня, чтоб ей! — недовольно сказал Роб. Небось, ещё и Сахара! Он снова направил полёт к востоку и с несколько меньшей скоростью понёсся над морем песков. Очень скоро впереди завиднелась чёрная точка, сначала превратившаяся в пятнышко, а потом принявшая вид большого отряда кочевников. Кочевники выглядели отпетыми головорезами, а ехали верхом на дромадерах — одногорбых верблюдах — и маленьких выносливых лошадках. Вооружение отряда составляли длинноствольные ружья и кривые мечи — ятаганы. «Эти ребята ищут приключений! — подумал Роб, проносясь над кочевниками. — Не хотелось бы мне зваться их врагом и очутиться на их пути! Не поздоровилось бы… Но вражды между нами нет, я лечу высоко, скорость немала, и бояться, выходит, нечего». Едва грозный караван исчез из виду, как Робу открылся роскошный, поросший деревьями оазис, находившийся в самом сердце неприветливой пустыни. Оазисом этим был прекрасный, обнесённый высокими стенами город Яркенд. Правда, Роб о нём и слыхом не слыхивал, но чего же было с Роба спрашивать, ежели Яркенд посетило всего несколько европейцев и один-единственный американский исследователь! Но судя по величине и пышности города, с ним стоило познакомиться. Мальчик решил приземлиться и поглядеть на восточную твердыню поближе. Над высокими стенами выступало множество тонких белых минаретов, свидетельствовавших о том, что местные обитатели — то ли тюрки (повествуя о своих путешествиях, несведущий в географии Роб упорно звал жителей Средней Азии турками, поэтому и нам волей-неволей придётся временно использовать сие ошибочное название), то ли какая иная мусульманская народность. Поразмыслив, Роб решил сперва оглядеться толком, а уж затем завязывать с туземцами знакомство. Неподалёку от городских стен зеленела крохотная рощица, под прохладной сенью которой мальчик незаметно приземлился и прилёг спокойно отдохнуть.