– Что такое, анжинью? – Мы уже приехали? – Не этот кратер, но следующий, – говорит Лукасинью. – Обещаешь? – Обещаю. Коэльинью спускается по пологой стене кратера Мессье-А. – Ладно, – заявляет Луна. – Но хватит с меня кексов. Кексы и разговоры о них помогают Лукасинью Корте не заснуть и сохранять бдительность, несмотря на холод, который распространяется от заделанной прорехи в пов-скафе. Он герметизировал костюм, чтобы уберечь воздух, но ему не по силам что-то сделать с поврежденными нагревательными элементами. По тренировкам перед Лунной гонкой Лукасинью знает, что человеческое тело отдает вакууму мало тепла, но он чувствует, как постоянный холод оттягивает тепло его крови и сердца. Холод забирается внутрь, и с ним становится уютно, ты цепенеешь и отключаешься. Он отнял у Лукасинью силу, которая требовалась для того, чтобы не клацать зубами, рассказывая про торты. Коэльинью одолевает гребень наружного обода двойного кратера Мессье-А, и тут из-за внутреннего обода вылетает большой шестиместный ровер, дважды подпрыгивает, мчится по дну кратера и резко останавливается перед Лукасинью. Он давит на тормоза и молится Огуну, чтобы ровер с чересчур тяжелым верхом не перевернулся. В ровере трое. Защитные дуги поднимаются, незнакомцы спрыгивают с сидений. У каждого на пов-скафе логотип «Маккензи Гелиум», каждый снимает с подставки для оборудования предмет, о котором Лукасинью знал, но никогда не видел раньше. Пушка. Один из джакару приближается к Лукасинью и Луне, обходит вокруг Коэльинью, останавливается рядом с Лукасинью. Их лицевые щитки напротив друг друга. – Что происходит? – говорит Луна. – Все будет хорошо, – говорит Лукасинью и чуть не подпрыгивает, когда джакару Маккензи резко прижимает свой лицевой щиток к его щитку. – Комм включи, ты, гребаный гала. – Голос – приглушенный вопль, который Лукасинью слышит благодаря физическому контакту. Цзиньцзи открывает общий канал. – Простите, мне не хватает энергии, – говорит Лукасинью на глобо. – Тебе не только энергии не хватает, – говорит джакару. Теперь, когда комм работает, над плечом каждого джакару появляется идентификатор: Малькольм Хатчинсон, Шарлин Оуэнс-Кларк, Эфрон Батманглидж. – Нам нужны энергия, вода и еда. И я очень, очень замерз. – Сперва парочка вопросиков. – Малькольм направляет свою пушку на Лукасинью. Это длинное, наспех придуманное устройство, сплошь стойки и стабилизаторы, магазины и подставки для электромагнитных картриджей, быстро напечатанные и собранные. – Мы живем в самом гендерно-переменчивом обществе в человеческой истории, так что, возможно, Надя переметнулась в другой лагерь, но я не слышал, чтобы при этом человек делался на десять сантиметров выше. Лукасинью понимает, что едва коммы включились, костюм выставил идентификатор настоящей владелицы. Две других пушки нацелились на него. – Лукасинью, мне страшно, – говорит Луна по частному каналу. – Все в порядке, анжинью. Я нас вытащу. – Костюм Нади, ровер Нади. Судя по количеству ленты на костюме, что-то ударило ее и убило. – По-вашему, если бы я хотел забрать ее костюм, стал бы его так сильно портить? – говорит Лукасинью. – Ты уверен, что хочешь дать мне такой ответ? На дисплее шлема Лукасинью все жизненные показатели зависли на границе красной зоны. – Я не убивал ее, клянусь. Мы застряли на БАЛТРАН-станции Лаббок. Я отследил ее, притащил ровер и пов-скаф на станцию и привел в порядок. – Какого хрена вы делали на станции Лаббок? – Пытались выбраться из Тве. – БАЛТРАНом. – Лукасинью ненавидит то, как этот Малькольм Хатчинсон превращает каждый его ответ в самую глупую вещь из когда-либо услышанных. – Дружище, БАЛТРАН мертв. Вся восточная четверть сферы мертва. Одни боги знают, что сейчас происходит в Тве. Воронцовы закрыли железные дороги и превращают каждую электростанцию, какую увидят, в дыру в реголите. Половину моего отряда уничтожили гребаные кошмары с гребаными лезвиями вместо гребаных рук, так что ты уж отнесись с пониманием, если я покажусь тебе немного взвинченным. Итак, куда вы направляетесь и кто ты такой, мать твою? В животе у Лукасинью болезненная пустота, его может вырвать кислотой в шлем. – Дай я поговорю, – просит Луна. – Луна, заткнись. Дай мне в этом разобраться. – Не затыкай меня. Дай я с ним поговорю. Пожалуйста. Джакару Маккензи раздражены. Лукасинью вот-вот договорится до пули. А вдруг детский голос поможет справиться с пушками? – Ладно. Фамильяр Луны открывает общий канал. – Мы пытаемся попасть в Жуан-ди-Деус, – говорит Луна. Джакару Маккензи в пов-скафах вздрагивают. – У тебя в этой штуке ребенок, – говорит Малькольм. – В Лаббоке был только один жесткий скафандр, – отвечает Лукасинью. – Я отследил ровер и да, украл скаф. – Он вспоминает имя. – Скаф Нади. Я ее не убивал. – Ты потащил ребенка через Море Изобилия в жестком скафандре. – Я не знал, что еще делать. Мы должны были выбраться из Лаббока. – Вам далеко до Жуан-ди-Деуса, – говорит джакару с идентификатором «Шарлин». – Прямо сейчас нам надо добраться до Мессье, – говорит Лукасинью. – Мы только что оттуда, – вступает в разговор третий джакару, Эфрон. – Оставили там троих мертвецов. Боты вас на куски порежут. – Эй, Эфрон, тут ребенок, – упрекает его Шарлин. – Нет смысла скрывать правду, – упорствует Эфрон. – Нам нужны воздух и вода, – говорит Лукасинью. – Аккумулятор в ровере вот-вот сядет, и мы не ели… не помню сколько. – Я правда проголодалась, – говорит Луна. Лукасинью слышит, как Малькольм тихонько ругается. – В Секки есть старый бивуак «Корта Элиу». Теперь это ближайший пункт пополнения запасов. Мы доставим вас туда. – Это на полпути назад к Тарунцию, – говорит Лукасинью. – Ну лады, тогда задыхайтесь или помирайте от голода, – огрызается Малькольм. – Или, в твоем случае, от холода. Эфрон! – Эфрон отцепляет от ранца какой-то маленький пакет и бросает Лукасинью. Это термопакет: медленный экзотермический гель в стеклянном контейнере. – Поможет тебе не замерзнуть. Есть только одна проблема. – Он тыкает торс Лукасинью, обмотанный изолентой, дулом пушки. – Его надо поместить внутрь костюма. – Что? – Как надолго ты можешь задерживать дыхание, дружище? У Лукасинью кружится голова. Голод, изнеможение, холод. Теперь ему придется снова обнажиться посреди холодной поверхности Леди Луны. – У меня есть булавка Лунного бегуна, – говорит он, стуча зубами. – Бляха-муха, да ты у нас богатенький мальчик. Лунная гонка – это десять, пятнадцать секунд. Нам надо снять старую изоленту, засунуть пакет внутрь и снова тебя обмотать. Сорок, может, шестьдесят секунд? Это может его убить. Холод его убьет. Может убить, убьет. Леди Луна снова принимает решения за него. – Я справлюсь, – говорит Лукасинью. – Вот молодец. Дыши глубоко одну минуту, а потом разгерметизируй шлем. Мне надо будет подключиться к ИИ твоего пов-скафа. – У меня есть лента, – говорит Луна, пока Лукасинью отцепляется от ее жесткого костюма. – Умница. Шарлин, Эфрон. Цзиньцзи переключает костюм на подачу чистого О2. Он бьет Лукасинью как топор. Он едва не падает, и его подхватывают чьи-то руки. Он дышит глубже, еще глубже, насыщая мозг и кровь кислородом. Он победил в Лунной гонке. Он голым пробежал по поверхности Луны пятнадцать метров. Это легко. Легко. Но для Лунной гонки давление больше часа снижали до микроуровня. Теперь все случится мгновенно. «Человеческая кожа – надежная поверхность для поддержания давления…» Пов-скаф, урок номер один. Требуется лишь нечто плотное, чтобы поддерживать это давление, удерживать воду и сохранять тепло. «Разгерметизация костюма через пять…» Лукасинью опустошает легкие. В вакууме надо выдохнуть, чтобы не разорвались легкие. «…две, одну…» – Приготовиться, – командует Малькольм. «Сброс». Визг уходящего воздуха затихает, когда Цзиньцзи опустошает костюм. Лукасинью беззвучно кричит от боли, пронзающей оба уха. Подступает Шарлин с ножом, аккуратно разрезает ленту и отворачивает концы.