Звучание голосов в комнате позади них меняется, шум транспорта внизу становится другим; люди прощаются и уходят, договариваются о собраниях и встречах, добиваются услуг и обещаний; прибывают моту, их двери открываются, принимая пассажиров, группы уходят пешком к ближайшим лифтам, чтобы направиться куда-то еще. – Я достаточно тебя задержала, – говорит Ариэль. – Твои друзья сгорают от нетерпения. Она отталкивает инвалидное кресло от балюстрады туда, где движутся гости. Недопитый стаканчик женевера остается на перилах, в опасной близости к светящемуся обрыву, на дне которого виднеются деревья проспекта Гагарина. – Я могу вас подтолкнуть, – предлагает Абена. – Я сама себя толкаю. – Ариэль приостанавливается, поворачивается. – Мне пригодился бы стажер. Интересуешься? – С зарплатой? – спрашивает Абена. – Разумеется, нет. Расходы. Чаевые. Доступ. Политика. Интересное время. Возможность показать себя. – Ариэль едет дальше и бросает через плечо, не дожидаясь ответа Абены. – Я скажу Марине, чтобы все организовала. * * * – Будет больно, – говорит куратор Прида. – Такую боль вы еще ни разу в жизни не испытывали. При виде шестнадцати людей, сидящих кружком, Марина едва не поворачивается в дверях, чтобы уйти. Это похоже на реабилитационную группу. Это она и есть. Марина опоздала – долго канителилась, – но куратор вела подобные группы уже много раз, и глаз у нее острый. – Марина? Попалась. – Да. Привет. – Присоединяйся. Шестнадцать человек наблюдают, как она занимает семнадцатое место. Куратор кладет руки на бедра и окидывает взглядом круг лиц. Марина избегает зрительного контакта. – Итак, добро пожаловать. Прежде всего я должна поблагодарить всех вас за принятие решения. Это непросто. Есть лишь одно решение труднее этого – то, благодаря которому вы сюда прибыли. И это, новое, тоже будет трудным. Есть проблема физической среды, и все об этом знают. Это будет больно. Больнее, чем вы можете себе представить. Но есть еще психический и эмоциональный элементы. От них будет по-настоящему плохо. Вы будете сомневаться во всем, что думаете о себе. Вы пройдете длинной и темной долиной сомнений. Я предлагаю только одно: мы есть. Мы пообещаем друг другу: когда кто-нибудь из нас будет нуждаться в помощи, мы его поддержим. Согласны? Марина бормочет ответ с остальными. Она не сводит глаз с собственных колен. – Итак, не будем тратить время. Пусть последняя из пришедших будет первой из выступающих. Расскажи нам что-нибудь о себе. Марина сглатывает волнение и поднимает глаза. Весь круг наблюдает за ней. – Я Марина Кальцаге, и я возвращаюсь на Землю. * * * Сперва Марина решает, что в квартиру вломились грабители. Мебель вся вверх тормашками. Каждый стакан и контейнер для фастфуда, каждый прибор разбит или лежит на полу. Постель разбросана во все стороны, туалетные принадлежности раскатились по углам. В жилище полный бардак. Вторая мысль Марины: на Луне нет грабителей. Нельзя ограбить того, кто ничем не владеет. Потом она видит лежащее на боку инвалидное кресло прямо у входа в спальню Ариэль. – Ариэль! Ариэль лежит на спине в куче постельного белья. – Какого черта тут произошло? – спрашивает Марина. – Какого черта ты сделала с моим джином? – кричит в ответ Ариэль. – Вылила в сливное отверстие душа. – А принтер? – Взломала. Ариэль приподнимается на локтях. – В доме нет джина. Это обвинение. – Ни джина, ни водки, ни другого алкоголя. – Я достану. – Я взломаю твое кресло. – Не посмеешь. – Да ладно? – Я отменю твой взлом. – Да ты ни хрена не смыслишь в программировании. Ариэль без сил падает опять в кучу постельного белья. – Дай мне выпить. Один разок. И все. – Нет. – Я знаю, знаю. Но всегда где-нибудь наступает час «мартини». – Не умоляй. В этом нет шика. Вот тебе правила. В доме алкоголя нет. Я не могу тебя останавливать, когда ты где-то еще, и не стану, потому что это означало бы неуважение. – Что ж, и на том спасибо. А где ты была, кстати говоря? Опять какая-то группа? – Учеба. – Это не совсем ложь. – Грейси джиу-джитсу. Кто знает, когда мне снова понадобится тебя спасать. – Опять ты за свое. – Ариэль, мать твою, дай мне передышку. – Дай мне джин, мать твою! Дай мне ноги, мать твою! Дай мне мою семью, мать твою! – После паузы, на протяжении которой женщины не могут друг на друга смотреть, Ариэль заговаривает: – Извини. – Ты пугаешь меня. Я увидела, в каком состоянии квартира, я увидела инвалидное кресло на боку – что я должна была подумать? Я подумала: а если найду ее мертвой? Теперь Ариэль не может смотреть на Марину. – Марина, ты можешь для меня кое-что сделать? – Выпивку я тебе не принесу, Ариэль. – Я не хочу, чтобы ты приносила мне выпивку. – И ты называешь себя адвокатом? Даже я вижу, что это была проклятая ложь. – Я хочу, чтобы ты связалась с Абеной Асамоа. – Она делала доклад в Лунарианском обществе? – Доклад был упрощенческой околодемократической чушью. Но она умна, и у нее есть амбиции. – И она трахается с твоим племянником. – И ее тетя, моя бывшая невестка, – Омахене Золотого трона. И пусть покровительство Орла позволяет мне проникать на совещания КРЛ, покровительство Драконов сопровождается набором куда более острых когтей. – Что ты хочешь от меня? – Я сказала ей, что ищу стажера. Она будет идиоткой, если согласится, но я намереваюсь ее уломать. На день «ку кола» запланировано совещание КРЛ. Пригласи ее туда в качестве моей гостьи. Скажи, это возможность увидеть, как на самом деле работает политика. Организуй пропуск, ты же сможешь?