— Сваливаем. Перед выходом он заглянул в кабинет заведующего, чтобы оборвать телефонный провод. Они вышли через задний ход. Сана по-прежнему сжимала плакаты. Антон предупредил ее, чтобы она ничего не оставляла и ни к чему не притрагивалась. Девушка села в машину и, давясь слезами, стала соскребать с лица противный грим. Мужчины поздравляли друг друга с большой добычей. Денег действительно оказалось много, но в первый день Самородов не позволил взять никому ни рубля. Даже настойчивое предложение Васькова — отметить успех в ресторане — он категорически отверг. Антон кратчайшим путем привез всех к театру и объяснил: — Сегодня у каждого из нас обычный рабочий день. Деньги я спрячу, пока не выясним, как идет расследование. Надо узнать, не зафиксированы ли в банке номера купюр. Следить за ходом расследования предстояло Сане. Городское управление милиции и прокуратура располагались в соседних зданиях. Ей достаточно было находиться на противоположной стороне улицы, чтобы слышать то, что происходит в закрытых кабинетах, но лучше без верхней одежды. Подобное прослушивание требовало максимальной концентрации всего организма в течение нескольких часов. Просто гулять она не могла, упала бы без сил или замерзла, поэтому наблюдение велось из машины Самородова. Антон останавливал «жигули» в разных местах, переезжал на параллельные улицы, чтобы не примелькаться, приносил еду и напитки. Но даже такое комфортное наблюдение изматывало девушку. К счастью, оно продлилось недолго. Уже на третий день прокуратура рапортовала о раскрытии дерзкого ограбления. Виновным объявили заведующего сберкассой Игнатова. Кассирша, пришедшая в себя после сотрясения мозга, дала показания, что хорошо слышала голос начальника и открыла ему дверь, а дальше ничего не помнит, потому что он ее ударил. Заведующий клялся, что его там не было. Он уехал в больницу, чтобы помочь сыну, которого увезли на «скорой». Но Игнатова быстро изобличили. В тот день никакого приступа у мальчика не было, он находился дома. Игнатова действительно видели в больнице, но пришли к выводу, что он приехал туда после ограбления, чтобы сфабриковать себе алиби. Знакомые Андрея Игнатова подтвердили, что он мечтал на все лето отправить жену и ребенка в хороший санаторий к морю. Для этого ему и понадобились деньги. И главное, пачку похищенных пятидесятирублевок нашли при обыске в его рабочем кабинете. Остальные деньги, как полагал следователь, Игнатов спрятал в неизвестном месте пока ехал в больницу. Сана была расстроена. Она взывала к совести Антона: — Раньше мы обманывали воров, а сейчас чуть не покалечили кассиршу, отправили за решетку честного человека. Это подло! — Мой план сработал! — радовался Самородов. — Я специально приказал Васькову, чтобы не жадничал, спрятал в кабинете заведующего пачку самых крупных купюр. Теперь мы знаем, что только номера пятидесятирублевок есть у следствия. Отлично! Мы их припрячем до поры до времени, а пока будем пользоваться более мелкими. — Антон, из-за нас посадили невиновного! — Что ты заладила? Не из-за нас, а из-за дурака следователя. Я не виноват, что он не умеет работать, придурков полно, что в театре, что в милиции. Давай отвечать за себя. Я и ты сделали свою работу классно! И получили заслуженное вознаграждение. — У него остался больной ребенок, — сокрушалась Сана. — Потому что врачи тоже не умеют работать! — отрезал Антон. — Все! Забыли, проехали, живем дальше! — Тогда отдай мою долю. Я передам на лечение мальчика. — Вот как! Спасибо, что предупредила. Ты ничего не получишь. Не хватало нам провалиться из-за твоего слюнтяйства! — взвился Самородов. Сане захотелось хлопнуть дверью, но Антон ее удержал, не желая скандала. Он успокоился и пообещал: — То, что тебе потребуется, я куплю сам. — И посоветовал: — Уголек, всем не поможешь, думай о себе. «О себе», — резануло слух девушки. Сана всегда думала о них вдвоем, как о едином целом. 10 Наступило лето. Часть труппы театра поехала с гастролями по ударным комсомольским стройкам, остальных директор отправил в отпуск. В здании театра начался косметический ремонт. — Закрой быстрее дверь! Меня от запаха краски воротит, — пожаловался Антон, когда Сана заглянула комнату звукооператора. — Тебе есть куда уйти, а я в театре круглосуточно. — Сана зажала нос, показывая, как ей плохо, и предложила: — Пойдем к реке, проветримся. — Да я бы с удовольствие, но надо кассеты писать. Навар с них небольшой, но, если не суетиться, мое место займут другие. — Я могу ночью поработать. Здесь воздух чище, чем у меня в подвале. — Правда? А ты справишься? — оживился Самородов. — Сто раз видела, как ты это делаешь. — Тогда на воздух! Они вышли к реке. Смотреть на полноводную Обь и подставлять грудь свежему ветру было вдвойне приятно. — К родным в деревню хочу съездить, — поведала Сана о своих планах. — Нужны деньги на дорогу и подарки. — Деньги — не проблема, Уголек, но зачем тебе тащиться в глухомань? Там скука смертная и тучи комаров. — У меня отпуск, да и жизнь в подвале осточертела. А от краски… — Сана жестами показала, как у нее кружится голова. — А знаешь, что? — Антон остановился и выдержал интригующую паузу. — Давай рванем в Новосибирск. Это крупный город, там денег немеряно. — Деньги? — насторожилась Сана. — Ты опять про свое? — У нас же получилось. Три месяца прошло — нас никто не тронул. Мы крутые! Сана знала, что милиция пыталась найти подозрительную женщину, явившуюся в сберкассу с плакатами в момент ограбления. Розыск тетки с неприятным лицом не принес результата. На этот раз ей повезло, но так не может продолжаться вечно. У нее особая примета, которую трудно скрыть, и если ограбления продолжатся, то рано или поздно для нее это закончится плохо. — Ты не волнуйся, никаких сберкасс или магазинов, — стал убеждать Антон. — Мы займемся взяточниками и подпольными дельцами, снимем с них лишний жирок. Мошенники сами отдадут нам ворованное. Сана по привычке держалась справа от Антона, но если раньше она позволяла себе прямой взгляд глаза в глаза, то сейчас контролировала свои движения, чтобы не повернуться к любимому парню невыгодной стороной. После их ссоры Антон ни разу не спускался к ней подсобку и даже мимоходом не обнимал ее. Сегодня она побывала в парикмахерской, надела обтягивающую блузку и мини-юбку, однако Антон предпочитал говорить с ней только о деньгах. — Новосибирск, — задумчиво произнесла Сана. — А где мы будем жить? — Снимем квартиру. Тебе пора посмотреть страну. — И Васьков с нами? — уточнила Сана. — Сначала только ты и я. Осмотримся на месте, найдем подходящую цель, а как дойдет до дела — вызовем грубую силу на подмогу. «Только ты и я» — эти слова понравились Сане. Они будут вдвоем круглосуточно — он и она. Будут ездить по городу, подслушивать чужие разговоры, обсуждать, советоваться, вместе ужинать, а на ночь возвращаться в квартиру, как семейная пара. Это шанс наладить близкие отношения. Лучшей возможности не придумаешь. Сана стояла спиной к Антону, облокотившись на чугунную ограду набережной, и смотрела на широкую реку и открывающиеся за ней бескрайние просторы. Она песчинка по сравнению с бесконечным потоком воды, растянувшимся на тысячи километров, но даже великая река Обь лишь малая часть огромного мира. Может, он прав, пора посмотреть страну. Антон обнял ее сзади за плечи, уткнулся носом в волосы и поцеловал в шею, как бывало раньше. — Ты согласна? — спросил он на ухо, выбрав то самое — открытое ушко, с длинной блестящей сережкой. Сана поежилась от приятной щекотки, улыбнулась и выдохнула: — Да! — Что еще она могла ответить в этот момент. — Тогда я побегу, надо уладить старые дела перед отъездом. Антон игриво шлепнул ее по попе и ушел. На лице Саны в предвкушении почти семейной жизни блуждала мечтательная улыбка. Любимый человек ушел, но ее чуткий слух цеплялся за него, не желая расставаться. Она слышала, что Антон направился на центральную гостиницу города с популярным рестораном. Сана знала, что он сбывает там аудиокассеты, но если раньше Антон поручал относить товар Васькову, то в последнее время сам зачастил в отель, причем без кассет, как сегодня. Зачем? Не задумал ли он какую-нибудь глупость с ограблением гостиницы? Обеспокоенная девушка пошла за ним, вся превращаясь в слух. Она слышала, как Антон поднялся по каменным ступеням, толкнул стеклянную дверь гостиницы и оказался в главном холле. Отсюда можно было попасть в ресторан, где звучала музыка, но Антон направился в другую сторону, к лифтам. Пока гудел электрический двигатель, поднимавший лифт с любимым парнем, Сана ускорила шаг, чтобы подойти ближе к зданию. Антон вышел на последнем этаже, прошел по ковровой дорожке и постучал в дверь. Заинтригованная Сана старалась уловить каждый скрип. Послышались легкие шаги, и дверь гостиничного номера открылась. — Лара — ты чудо! Это настоящий сюрприз, — воскликнул Антон. — Лучший люкс для нас, Тоша, — отозвалась девушка, и Сана различила звук поцелуя и шорох объятий. В сердце кольнуло — она словно увидела молодую цепкую девушку, настроенную на обольщение. Одно имя Тоша чего стоит. И этот Тоша, ее Антон, готов к игре с обольстительной Ларой. Он называет развратную девку чудом, а она-то думала, что эта особенная похвала предназначена только ей. Парочка встречается не первый раз и ведет себя раскованно, как любовники. Да они и есть — любовники! — Ты шампанское принес? — спросила Лара, плюхаясь на кровать. — Закажем из ресторана. — Ты что! Я с трудом организовала для нас лучший номер-люкс, он все равно пустует, но светиться нам нельзя. — Ты главный администратор и можешь позволить себе все. — Цветы и шампанское — обязанность мужчины, — упрекнула девушка. — У меня есть кое-что получше шампанского, — заверил Антон. Он достал из наплечной сумки коробочку для ювелирных украшений, повертел ее в руке с затаенной улыбкой. Лара вспыхнула и скромно потупила взор. С тихим щелчком коробочка открылась, и Сана уловила вздох разочарования девушки: — Кулон?