Мы шли на юг навстречу Орде и Глууму. С момента завершения последней, Недолгой, как ее уже успели прозвать, осады Черного замка прошел почти месяц. Лето перевалило за середину и теперь упорно двигалось к своему концу. Наступала пора, излюбленная воинами всех рас для походов и набегов. Дни были еще достаточно долгими для совершения длинных переходов, дневная жара понемногу спадала, а ночи даже в горах стояли еще не настолько холодные, чтобы замерзнуть насмерть, ночуя под открытым небом без шатров и костров. Земледельцы уже начинали собирать урожай на радость любителям пошарить в чужих амбарах, да и обычной травы для конницы еще хватало. Весь месяц я с приближенными ловил каждую весточку из Великой Степи и Пограничья, пытаясь предугадать следующий ход хромого вождя Орды. По слухам, Глуум собрал в степях немалые силы. Точнее узнать не получалось: степные орки перекрыли все пути через свои земли. Ни один караван в этом году так и не ушел на Восток, торговцы рвали бороды, подсчитывая убытки. Прибыль была только у корабельщиков, беззастенчиво взвинтивших цены на морские перевозки. И у морских ярлов, грабивших или охранявших торговые суда. Несмотря на то что редкий день на границе теперь обходился без стычек конных разъездов, основные силы Орды почти не двигались с места. Племена зеленокожих лишь медленно ползли по степи вслед за табунами и отарами, перегоняемыми с вытоптанных пастбищ на новые, еще не тронутые. Глуум явно пережидал жару, установившуюся в середине лета. Похоже, что желтоглазый хитрец опасался погубить своих коней, без которых Орда – не Орда. Но долго удерживать в бездействии такое количество орков было не под силу даже Глууму. Рано или поздно, но Орда должна была выступить. Оставалось понять куда? У Глуума имелось три основных пути, по которым он мог двинуть Орду. Первый вел на Запад. Пограничные с землями Орды города сулили степнякам богатую добычу, а самому Глууму в случае удачи еще и приток новых наемников. В этом случае Орда неизбежно вступала в большую войну с людскими королевствами, за спиной которых стояла могущественная торговая корпорация гномов. Для меня сейчас это был бы самый выигрышный вариант: ввязавшись в такую войну, Орда уже не найдет сил для похода на Север. Но именно поэтому Глуум, скорее всего, так не поступит. Второй путь вел прямиком к Черному замку. Именно этим путем я под видом собственного посла ехал в Орду. Тоже маловероятно. Выбрав эту дорогу, конница Орды неизбежно уткнется в стены Черного замка. Вот только мой замок – не торговый город Барк, и Глуум это понимает. С налету Черный замок не захватить, даже если Глуум стянет под стены всю Орду до последнего табунщика. Осады я тоже не боюсь, орки под стенами долго не просидят. Им просто не хватит терпения вести эту осаду по всем правилам, и воинство Глуума начнет разбегаться. Можно атаковать портовые города на берегах Холодных морей, тот же Скальдберг, например. Тоже лакомый кусок и богатая добыча. Но и эти города хорошо укреплены, самое ценное увезут на кораблях, а силы Черного замка в любой момент могут ударить в спину излишне самонадеянным захватчикам. Но у степного вождя был и третий путь. Он мог двинуть свои силы на северо-восток, там Долгие горы, столь высокие и неприступные рядом с Черным замком, постепенно становятся ниже. Именно там мы совсем недавно пробирались с Урр. Еще восточнее горы вообще сменяются невысокими холмами, поросшими лесом. Там мало дорог, но Орда, привыкшая к кочевой жизни, в дорогах не нуждается. Миновав горы, Глуум оказывался в Пустошах, причем у меня в тылу. Здесь, на юге Пустошей, располагались основные мои поселения, снабжавшие Черный замок зерном и вообще всем, что растет на земле. А забравшись севернее, Орда могла бы перерезать и те пути к Черному замку, по которым везли продовольствие с берегов Холодных морей. Да и многие племена северных орков оказывались под ударом и угрозой полного истребления. А они мои союзники. Не слишком верные и не столь послушные моей воле, как говорят Светлые, но все же союзники. И мы клялись помогать друг другу, помогать в тяжелое время. Если я не сдержу своего слова, орки Севера отвернутся от меня. Это будет тяжелым ударом, и Глуум наверняка все знает. Единственным плюсом здесь было то, что такой путь требовал много времени и оставлял земли самой Орды беззащитными для удара. А врагов у Глуума хватало и без меня, взятие Барка ему не простят. Но если бы я двинул силы на юго-восток, закрывая свои поля, пастбища и пути подвоза продовольствия, то отдал бы всю инициативу Глууму. Нельзя вечно стоять в обороне – боец, который только защищается, рано или поздно пропустит роковой удар и проиграет. Уведи я войско на юго-восток, Орда могла бы уже без опаски рвануть к Черному замку или к побережью. Вернуться и перехватить степную конницу я со своим по большей части пешим войском не успевал. Да и северные орки не станут бесконечно долго сидеть в обороне, в этом мои зеленокожие союзники ничем не отличаются от своих южных родичей. Орк рожден для яростного, но короткого боя, терпение их расу никогда не отличало. В итоге у меня не оставалось выбора. Я должен был не ждать нападения Глуума, а нападать первым. Навязав Глууму бой тогда и там, где это будет выгодно мне. Конечно, Орда может уклониться от невыгодного ей сражения. Но я не собирался со своей пехотой в сопровождении большого количества возов гоняться по бескрайней степи за орочьей конницей. Уже сам наш поход в Великую Степь становился вызовом для Повелителя Орды. Я решил не останавливаться на границе, а двигаться в направлении Шааган-Уул, Белых гор. Именно там лежали земли и пастбища, принадлежащие роду Глуума, именно там располагалась его основная зимняя ставка. Приход чужаков в эти земли был равносилен звонкой пощечине Повелителю Великой Степи. Куда бы Глуум ни собирался двинуть Орду изначально, теперь он вынужден будет пойти мне навстречу. Откажется – потеряет лицо. Потеряет лицо – умрет от рук своих же соратников. Сейчас наше войско двигалось почти той же дорогой, по которой я совсем недавно возвращался после гибели Урр. Во время осады, что учинили мои нынешние союзники, мне было некогда терзать себя лишними воспоминаниями. А вот теперь, когда все приказы были отданы и оставалось лишь шагать навстречу решающему сражению, перед моим взором все чаще и чаще вставал образ отважной степнячки. Урр возникала у меня перед глазами целой и невредимой – такая же веселая и живая. Я вспоминал ее озорную и чуть лукавую улыбку, а в ушах у меня до сих пор звучал ее негромкий, но такой заразительный смех. Орчанка смеялась, а мне словно сжимали сердце жесткими тролльими лапами. Не уберег я тебя, Урр, не увез на Север, как обещал. И не защитил, когда это было нужнее всего. Прости меня, если сможешь, а вот я не могу себя простить. Да, Урр не первая из тех, кого я полюбил в своей долгой жизни. Были и другие, тоже до сих пор жившие в моей памяти. Время беспощадно, и я пережил их всех. Но от этого мне было еще больнее. Смертные, не завидуйте нам, бессмертным, наша боль может длиться веками! Я помнил, что на меня сейчас глядит войско, и старался не подавать виду, как мне порой тяжело. Мои ближайшие соратники все же заметили мое мрачное настроение, но приписали его тяжким раздумьям о предстоящей битве. И по-своему попытались помочь, каждую ночь устраивая пирушки и стараясь развеселить меня и отвлечь от ненужных, по их мнению, дум. Я не сразу понял, отчего у нас каждую ночь такое веселье, а когда сообразил, строго запретил пиры и винопитие. Выступив в поход, мы сделали первый ход в этой войне. В войне, которую надо было выиграть. И лучшего подарка Орде, чем полный лагерь пьяных, ничего не соображающих героев, с утра дружно мающихся от похмелья, было бы трудно придумать. Я не сомневался, что Глууму быстро станет известно о нашем выступлении в поход. И он вполне мог бросить пару-тройку конных отрядов, чтобы потрепать нас до подхода основных своих сил. А как внезапно умели налетать на врага всадники Орды, мне было хорошо известно. Мы вполне могли похмелиться собственной кровью. Так что с гулянками удалось покончить довольно быстро, хотя и не без ворчания многих моих бойцов. Я вновь и вновь посылал во все стороны конные дозоры, требуя выискивать малейшие следы противника. Искали их своими средствами и пошедшие в поход маги Черного замка. Каждый день мне доносили, что следов Орды не найдено и дорога впереди безопасна. Но я требовал быть настороже и в пути, и становясь на ночевку. Поэтому каждый вечер мы выставляли усиленные посты, сдвигали обозные фургоны в круг и уже под их прикрытием разбивали лагерь. Ставили походные шатры, хотя большинство воинов ночевало под фургонами или просто под открытым небом. Разводили костры, а провинившиеся «счастливчики» тем временем копали рядом с лагерем отхожие ямы. Это постоянно вызывало насмешки орков, не привыкших обременять себя такими сложностями. Сами орки справляют нужду где попало. Лишь в исключительных случаях, на охоте или лежа в засаде, они закапывают свои испражнения, чтобы резкий запах не выдал затаившихся зеленокожих. Но я был непреклонен и требовал неукоснительного выполнения своих приказов. Порядок в походе начинается с сортира и походной кухни, а не с блеска доспехов и парада гвардии. Только рвот и кровавого поноса мне сейчас не хватало. Так что ямы вечером исправно копались, утром закапывались, а ночью так же исправно охранялись. Вот над этим не смеялись даже самые дикие орки. Сами искушенные в ночных внезапных нападениях, они знали, сколько беспечных воинов пропадало без следа, отойдя всего на десяток шагов справить нужду в сторонке от лагеря. Орда была еще далеко, но мы уже готовились к встрече. Мы шли на юг. Еще в Черном замке, выбирая путь для своей армии, я наметил несколько мест, где могла бы произойти решающая битва. Выбирал я их тщательно, понимая, что, ошибись я в выборе, эта ошибка может стать роковой и для меня, и для всех моих соратников. Необходимо было найти такое место, где я смогу развернуть все свои силы. Но при этом оно не должно было быть слишком просторным, это сыграет на руку уже всадникам Орды. Нельзя допустить, чтобы степняки сумели обойти нас и ударить одновременно с нескольких сторон, но в то же время надо учесть, что мы можем потерпеть поражение, и тогда нам придется отступать, отбиваясь от наседающей Орды. И был еще один момент, о котором я старался лишний раз вслух не упоминать. Именно на нем я строил замысел грядущего сражения, и знали о нем сейчас кроме меня всего несколько человек, с которыми мы этот план и придумали. Трое ехали сейчас рядом со мной, и их тщательно охраняли. Остальные, увы, были далеко, и оставалось надеяться, что ни один из них не попадет в лапы к Глууму. И не окажется предателем или болтуном. Тогда наше положение крайне осложнится. Ожидание и неизвестность изматывали войско, и когда очередной отряд разведчиков принес наконец весть о первой стычке со степняками, мы все даже почувствовали некоторое облегчение. Я не ошибся в своих расчетах, Орда приняла вызов, и теперь две армии двигались навстречу друг другу. Весть о приближении неприятеля мгновенно разнеслась по всему войску. Бойцы подтянулись, больше никто не хотел отстать или отдохнуть в сторонке, подальше от горластых союзников. Наконец горы раздвинулись, превратившись в не слишком широкую, но все же долину. Она носила имя долины Рагора. Чем он прославился и вообще было это имя, прозвище или название древнего племени, обитавшего в этих краях, не знаю. Да меня сейчас это и не интересовало. Гораздо важнее то, что долина Рагора была одним из мест, намеченных мною для битвы с Ордой. Долина оказалась довольно длинной, но не слишком широкой, так что, выстроившись, мое войско могло перегородить ее целиком. Окружавшие долину холмы хоть и не являлись неприступными скалами и степные лошади вполне могли на них подняться, все же не были настолько пологими, чтобы вражеская конница смогла обрушиться на меня сверху на полном скаку. А спускающиеся шагом всадники – прекрасная мишень для стрелков, боевых машин и магов. Если воины Глуума попробуют обойти меня с флангов, мы большинство из них просто перестреляем. А потом без труда дорежем остатки в рукопашной. С тыла по здешним камешкам ко мне тоже не слишком подберешься, так что я приказал останавливаться, снова ставить в круг возы и готовиться к битве. Теперь оставалось только ждать. Ждать, впрочем, пришлось недолго. Уже в первую ночь противоположный край долины озарился пламенем многочисленных костров. Там тоже не таились. Верховный вождь и Повелитель Великой Степи Глуум ответил на мой вызов. Орда пришла. Глава 2 Первые дозоры я разослал по окрестностям еще до того, как мы стали лагерем. Бо́льшую их часть составили воины, которых я собрал из крепостей и форпостов Приграничья. Пусть их доспехи и были легче, чем у Черных рыцарей, но зато порубежники не знали себе равных в стремительных налетах и долгих засадах. Под их прикрытием основное войско могло чувствовать себя почти в полной безопасности. Теперь, когда два войска стали друг напротив друга, была усилена и охрана самого лагеря. В поле, разделяющее наши войска, также были отправлены несколько отрядов, достаточно крупных, чтобы их не вырезали без шума. Я был уверен, что часть орков попытается незаметно улизнуть из нашего лагеря, надеясь в ночной вылазке добыть себе славу и трофеи, и постарался сделать так, чтобы число сумевших отправиться на поиски такой славы не было слишком уж большим. Орда тоже не спит, и, скорее всего, бо́льшая часть этих героев там и поляжет в стычках с такими же нетерпеливыми степняками. Вот только сил у Глуума больше, чем у меня, и такие стычки Повелителю Орды выгоднее. Так что в передовое охранение я отправил только людей, а вождям орков, как всегда рвущимся атаковать немедленно, пообещал, что завтра они смогут насладиться рубкой и смертоубийством до отвала, а сейчас темно, и мне не будет видно, как здорово они рубят южных ублюдков. Зеленокожие герои поворчали, посопели, но в итоге согласились немного подождать. Когда я уже заканчивал обходить лагерь, меня разыскал гонец из сторожевого отряда. Он сообщил, что к одному из наших передовых дозоров приехал одинокий орк и заявил, что он хочет меня видеть. Не скрою, я удивился. Меньше всего я ожидал разговоров с кем-то из Орды. Особенно сейчас, ночью. Мелькнула мысль о ловушке, сразу вспомнились шаманы-убийцы из орочьего посольства. Но все же я решил взглянуть, кому это я понадобился так срочно. На всякий случай кроме обычной охраны прихватил с собой двух магов из Черного замка. Наиболее сильные волшебники сейчас готовились к завтрашней битве, заряжали амулеты и проводили необходимые ритуалы. Но Мортимус заверил меня, что при необходимости прикрыть мой отход эти двое вполне смогут. Впрочем, их услуги не понадобились. Когда мы выехали к цепочке костров, освещавших подходы к линии наших дозоров, от одного из костров навстречу мне поднялась фигура в памятном шлеме с кованым полумесяцем. – Приветствую тебя, Повелитель Тьмы и вождь людей черного железа! Я рад, что ты согласился выслушать меня. Сегодня я приехал как друг, хотя завтра мы можем встретиться в бою. – И я приветствую тебя, Гуурваг-аб-Нуур из племени Багровой Луны! Чьи слова ты привез мне на этот раз, свои или Повелителя Глуума? – Повелитель Глуум не знает, что я здесь, – мрачно ответил орк. – Узнает, прикажет убить. Но я не боюсь гнева Великого Глуума. Завтра мы все умрем, останется только он один. И я больше не верю Повелителю Глууму. Эта война нужна лишь ему. Так сказал великий шаман Ут-Шаас. Он приехал вчера и говорил с Глуумом перед лицом всех вождей. Старый шаман еще сказал, что Глуум ведет Орду к гибели. Тогда Глуум посмотрел ему в глаза, и шаман упал мертвым. А Глуум сказал всем, что старый Ут-Шаас обманщик и его не надо слушать. Но вожди недовольны. Многие напуганы… Эх, Ут-Шаас, Ут-Шаас. Не смог ты усидеть у себя в шатре, не захотел просто пить отвар цайны-листа. Перед глазами всплыло лицо старого орка, и я снова, как наяву, услышал его спокойный, но полный скрытой горечи голос: – А те, кто с ним не согласны, слишком быстро уходят в Верхнюю Степь. И оставшиеся боятся спорить с Великим Глуумом. Ты не хотел этой войны, старый шаман, но, когда она все же случилась, ты попытался защитить родную Степь и пал в бою, как воин. Хотя знал, что бой будет неравным. Да будет легким твой путь в Верхнюю Степь! – Я знал Ут-Шааса, – сказал я орку. – Он действительно был великим шаманом, возможно, самым великим из тех, кто не пошел за Глуумом, не купился на дарованную чужую силу. Мне горько, что я больше не смогу поговорить с ним. Но скажи, Гуурваг-аб-Нуур, если тебя не посылал Повелитель Глуум, зачем ты искал меня? Молодой вождь задумчиво покрутил головой, звякнув назатыльником шлема об оплечье доспеха. – Ты принял меня как посла, – сказал он наконец. – Принял в своем замке как посла и гостя, а я привел к тебе убийц. В тот день ты мог убить меня и перебить моих воинов. Мы бы не смогли отбиться, я знаю. Но ты подарил нам жизнь и разрешил уйти с миром. Я верю Ут-Шаасу, что Глуум приведет нас к гибели. И решил поблагодарить тебя, пока еще жив. Думаю, что завтра в это время я буду уже мертв и не смогу этого сделать. – Ты не веришь в победу Орды? – Даже если завтра мы победим тебя, это будет не победа Орды, а победа Глуума. Я не верю, что это хорошо для Орды. – Тогда почему ты готов умереть за Глуума? Ты не веришь ему? Хорошо, уходи! Уходи сам и уводи своих воинов. Я подарил вам жизнь весной, почему ты не хочешь сделать это сейчас? Гуурваг лишь усмехнулся, шумно выдохнув воздух сквозь сжатые челюсти. – Я воин, вождь и сын вождя, – заявил он. – Я дал слово сражаться за Глуума, и я его не нарушу. Глуум оказал нашему роду огромную честь – мы завтра пойдем в бой первыми. Не придется отсиживаться за чужими спинами, как трусливым собакам. А ты подарил мне жизнь, я должен был вернуть тебе этот долг, прежде чем погибну. Беда с этими воинами и их понятиями о чести. – Послушай, Гуурваг-аб-Нуур из племени Багровой Луны, – сделал я еще одну попытку убедить орка. – Скольких воинов ты привел к Глууму? – Два раза по сто, – гордо ответил молодой вожак. – И еще три руки. – А сколько из них завтра пойдут за тобой в бой? На этот раз орк довольно долго высчитывал что-то, загибая и разгибая пальцы. – Без двух воинов полторы сотни, – ответил он наконец. – Ты уже потерял больше полусотни своих сородичей. Завтра снова погибнут многие. Что останется от племени Багровой Луны? Может, пора заканчивать умирать за Глуума? – Путь воина – смерть в скачке за добычей! – выпятил челюсть Гуурваг. – Не хочу помирать дряхлым и немощным старцем. Ты слишком долго жил с людьми, тебе этого не понять. – Да пойми, Глуум вас просто использует, – попытался я объяснить. – Он бросит в бой первыми тех, кому не доверяет. Вы погибнете, и никакой чести в этом нет! А он… – Ты думаешь, я молодой и глупый щенок и всего этого не знаю? – перебил меня Гуурваг. – Я вождь, я все понимаю. Но Орда жила так всегда, и менять я ничего не буду. Не смогу. Мои воины меня не послушают, если я предложу им уйти. У них там пир перед битвой, – махнул орк лапой в направлении стойбища степняков. – Хо, сам Глуум нас заметил и разрешил начать битву. Великий почет, неслыханная честь! Они сейчас говорят только о том, кто сколько людишков завтра зарубит. А если я попробую их увести, они не пойдут. Меня просто выдадут Глууму, чтобы самим не пачкать клинки кровью труса. Благодарю тебя, Владыка, за заботу обо мне и за то, что не убил в Черном замке. Пока я жив, я этого не забуду. Но я орк Великой Степи и завтра буду сражаться за Орду! Прощай, встретимся в битве. Он поднялся, вскочил на коня и внезапно обернулся в седле. – Если сможешь – убей завтра Глуума, – попросил орк тихо. – Я не смог. Очень хотел, но не смог. Может, у тебя получится. Затем Гуурваг вытянул коня поводьями и ускакал в ту сторону, где в полнеба вставало зарево от костров Орды. Я махнул рукой, чтобы орка пропустили, и долго глядел ему вслед. Глава 3 Строиться к битве мы начали еще до рассвета, едва ночную темноту сменили предрассветные сумерки, дающие возможность хоть что-то разглядеть. Кашевары затемно приготовили походный завтрак, но набивать брюхо перед битвой захотели немногие. Большинство бойцов ограничилось парой сухарей, наскоро запив их водой. План грядущего сражения мы еще раз обсудили накануне на вечернем военном совете, и сейчас предводители моей армии выводили свои отряды, не дожидаясь моих приказов. Все понемногу занимали свои позиции на поле битвы. Основой нашего боевого порядка была тяжелая пехота нордов, обученная сражаться в сомкнутом строю. В поле их вышло три с лишним тысячи. Копья, длинные черные щиты по грудь владельцу, кованые шлемы и прочные доспехи из кузниц и арсеналов Черного замка. Задача этих отрядов была простая, но не становящаяся от этого легкой – принять на себя яростный натиск конницы Орды и союзников-наемников Глуума. Принять, выдержать, а потом стоять до конца. В строю ни к чему высокое мастерство бойцов-поединщиков, здесь не нужны особая сила или быстрота. Главное – держать строй, не дать врагу разорвать стену щитов и смешать шеренги, превращая войско в беспорядочную толпу. Тогда пехотинцам остается надеяться только на помощь союзников. Иначе все, сдавят и вырежут до последнего бойца. А устоять будет непросто. Когда ты стоишь в пешем строю, а навстречу несется лавина конных лучников, кажется, что они все целятся только в тебя. Это не так, тебя даже не видно в центре строя, если ты, конечно, не единственный конный среди пехоты. Лучники обычно бьют навесом, целясь не в одиночного бойца, а просто в плотный строй противника. Но даже опытного воина способна испугать падающая с неба туча стрел. Щит, такой огромный и неудобный в походе, внезапно становится на удивление маленьким. Хочется целиком спрятаться под ним, а оперенные посланцы смерти уже со свистом падают вокруг тебя. Со стуком втыкаются в щиты, с чавканьем – в землю под ногами. И с особым, глухим звуком – в тела твоих товарищей. Кто-то рядом падает с диким истошным криком, кто-то умирает молча. А сверху со свистом летят все новые и новые стрелы. Кто слышал их пение хоть раз, уже не забудет его до самого смертного часа. Но такова доля пехоты в большой битве – стоять и держаться, держаться и стоять. В промежутках между отрядами пехоты мы поставили несколько вагенбургов – полевых укреплений из составленных в квадрат и сцепленных друг с другом возов. Чтобы слишком юркий противник не пролез под возами, снизу они были закрыты навесными щитами из толстых досок. Сверху на возах стояли стрелки с луками и арбалетами, а кое-где и стрелометы «скорпионы». В бою каждый такой вагенбург превращался в маленькую деревянную крепость. Этот прием людские полководцы позаимствовали в свое время у гномов. В вагенбургах хранились запасы стрел и копий, сюда несли раненых. Стрелки, возвышаясь над пехотным строем, могли без помех стрелять через головы пехоты, а сами при необходимости укрывались за высокими бортами повозок. И даже если врагу удавалось потеснить пехотный строй, проходы внутрь вагенбурга легко перекрывались, и крепость на колесах могла какое-то время сражаться в окружении. В вагенбургах засело большинство имевшихся у меня арбалетчиков и часть лучников. Еще по паре полусотен лучников поднялись на окрестные склоны. Оттуда они могли стрелять по врагу, подошедшему к нашему строю, но главной их задачей было встретить отряды степняков, если те полезут через горы во фланг моим войскам. Перед пехотным строем встали пешие лучники из орочьих племен Пустоши. Северяне лучше сражаются пешими, орки Орды – конными. Лучники они примерно одинаковые по мастерству, но здесь Орда может взять числом. Впрочем, задачей зеленокожих лучников было завязать бой, дать два-три залпа и затем отойти в проходы между отрядами людей и вагенбургами во вторую линию. Оттуда орки могли стрелять навесом, опытные воины это прекрасно умели. А при прорыве сквозь стену пехоты зеленокожие имели возможность уже без помех заняться своим любимым видом боя – беспорядочной неуправляемой рубкой с любым противником, до которого можно добежать. По опыту прошлых войн я знал, как быстро орки способны забывать самые простые и ясные приказы. Оставалось надеяться, что у бойцов Пустошей хватит ума не рвануть сразу же бегом навстречу Орде. Впрочем, здесь мне на руку играл старинный орочий обычай начинать битвы поединками избранных воинов. Вмешательство в поединок для орков считалось серьезным оскорблением. Бывали случаи, когда смертельные враги объединяли на время силы и совместно лупили непрошеных помощников, чтобы потом продолжить убивать друг друга уже без помех. Так что пока идут поединки, обычные орки будут стоять. А поединки будут. Перед пешими лучниками уже выстроилась цепочка орочьих колесниц с зеленокожими любителями помахать железом перед общей битвой. Среди моих рыцарей тоже нашлось немало желающих начать битву поединком. В войнах людей такие стычки не раз превращали битву в затянувшийся на несколько дней турнир. Бывало, что этим все и ограничивалось. Потеряв большинство своих рыцарей в таких турнирах, западные короли предпочитали отступить, не начиная общего сражения. Но сегодня копейных поединков конных рыцарей ожидать не приходилось. Южные орки, хоть и славились искусством конного боя, в лобовом столкновении с закованным в броню рыцарем шансов не имели. Поэтому вместо того чтобы насаживать себя на рыцарское копье, орк обычно начинал кружить вокруг своего бронированного, но более медленного противника, стремясь поразить рыцаря или его коня выстрелом из лука. А это, в свою очередь, совершенно не устраивало гордое рыцарство, предпочитающее решать исход поединка одним добрым ударом, на всем скаку преломив копья. Так что мои рыцари ждали своего часа, укрывшись за спинами пехотинцев. А еще дальше в двух неприметных лощинах скрывались от постороннего взора орочьи рейдеры на злобно фыркающих носорогах и уже наряженные в тяжелые доспехи из дубленой кожи мамонты. Я надеялся, что их атака станет неприятным сюрпризом для Орды, давненько не сталкивавшейся с подобными противниками. Маги вели войну по своим правилам. В дуэлях двух волшебников лучшим вариантом считалось уничтожение своего оппонента первым же заклинанием. Если это не получалось, то опытный противник по примененному заклинанию мог оценить не только силу колдующего, но и какую стихию использует маг и к какой школе заклинателей принадлежит. Это давало серьезное преимущество, так как позволяло подобрать для ответного удара наиболее действенные заклинания. Но в массовых битвах основная задача волшебников заключалась в постановке и поддержании магической защиты своих войск и уничтожении вражеских сил. Поединки с вражескими магами напрямую не запрещались, но и не поощрялись, так как отвлекали волшебника от его главной задачи. Сейчас же наше положение осложнялось тем, что противниками были не волшебники людских королевств и даже не эльфийские маги, а шаманы Орды, вдобавок колдующие что-то совершенно непривычное. И Тьма его знает, сколько их привел с собой Глуум. Со мной из Черного замка пришло двенадцать магов во главе с Мортимусом, еще двое на всякий случай оставались в самом замке вместе с его гарнизоном. По традиции каждый из магов привел с собой наиболее опытного и подготовленного ученика. Но хватит ли этого, чтобы отбить атаки степных колдунов, я не знал. Четверо магов ушли вместе с пехотой. Они должны были стать магическим щитом моей армии. Четверо их коллег расположились вместе с лучниками на склонах гор, окружавших долину. Это были наши глаза. Именно эти маги первыми должны были предупредить нас, если Глуум попытается отправить часть своих сил в обход. Имелась у них еще одна крайне важная задача, об истинном значении которой они сами пока не подозревали. Остальные четыре самых сильных волшебника, включая самого Мортимуса, пока оставались со мной. Я с приближенными расположился на склоне одного из холмов за левым флангом моей армии. Отсюда мне открывался хороший обзор на поле предстоящего боя, но заметить нас издалека было не так-то просто. Предосторожность совсем не лишняя. Обычная стрела сюда не долетит, но вот нашаманить какую-нибудь пакость слуги Глуума вполне могли. Пока наша армия выстраивалась на поле боя, рассвело окончательно. С началом нового дня оттянулись к лагерю отряды, посланные ночью в дозоры. Увы, спать им уже не придется, но дать ночной страже хоть немного отдохнуть я еще мог. Ночь у них выдалась нелегкая, а день обещал быть еще труднее. Вдали, в стане Орды, уже различалось какое-то движение. Там тоже готовились к битве. В небо по-прежнему поднимались столбы дыма, скакали во всех направлениях конные отряды. Порывы ветра доносили глухой рокот боевых барабанов, рев рогов и свист костяных дудок. Я попробовал определить, где расположился Глуум со своей свитой, но в пестрой круговерти Орды ничего не разглядел. Повелитель Великой Степи тоже не стремился привлекать к себе внимание наших магов раньше времени. Постепенно в строй вражеских всадников подтягивались все новые и новые отряды, ряды ордынцев становились все более и более плотными, и наконец они двинулись вперед. Пока шагом, это была еще не атака, между двумя армиями еще оставалась полоса ничейной земли, пока никому не принадлежащей. Но вот из строя южан выкатилась первая колесница. Легкая, с плетеным из прутьев коробом-«гнездом», в котором стояли воин и его возница. Взвыли рога, ряды степняков взревели, приветствуя героя, дерзнувшего первым бросить нам вызов. Вызов приняли, навстречу степной колеснице уже двигалась северная. Сбитая из толстых досок, поверх которых висели боевые щиты, она казалась неуклюжей рядом со степной красавицей. Заглушая вопли орков, громыхали железом обода колес, ревели мохнатые быки-туры, легко тянущие тяжелую повозку. Степной возница тряхнул поводьями и повел свою колесницу по дуге, огибая неповоротливого противника. Стоящий за спиной возницы орк в тяжелом колесничном доспехе уже наложил стрелу на тетиву, готовясь стрелять, как только подвернется удобный случай. Но орки Пустошей не собирались гоняться за стремительными степными лошадьми на своих здоровенных, но, конечно, не столь быстрых турах. Северная колесница просто прогромыхала вперед, и когда обе повозки уже расходились бортами, наш возница внезапно бросил поводья и тоже вскинул лук. Почти неразличимая отсюда стрела прошила пространство между колесницами. Возница-степняк привычно натянул поводья, разворачивая колесницу и уклоняясь от выстрела, но в этот момент спустил тетиву второй северянин. Полет его стрелы я даже не различил, выстрел же был точен. Стрела ударила степного возничего прямо в голову, и его опрокинуло на стоящего вождя, тоже вскидывающего свой лук. Воин Степи отпихнул падающего соплеменника и выстрелил навскидку, но не попал. Северный возница, не теряя времени, развернул свою колесницу и погнал быков прямо на противника. Лучники выстрелили еще по разу, но напуганные бычьим ревом лошади рванулись в сторону, и южанин снова промахнулся. Северная стрела вновь нашла свою цель, но пробить степную толстую кожу не смогла и осталась торчать в доспехе. Орк-южанин вырвал ее и отбросил за борт колесницы. Его возница так и лежал под ногами у своего вождя, и тому надо было выбирать, продолжать стрелять или подхватить поводья и управлять лошадьми. Степняк выбрал первое и принялся стремительно посылать стрелу за стрелой в приближающихся врагов. Те в ответ так же осыпали его стрелами. Борта обеих колесниц украсились воткнувшимися в них стрелами, по паре стрел получили и орки-лучники – южанин в плечо, а северный вождь в грудь. Однако оба устояли, лишь бросили луки и выхватили из оружейных колчанов, висящих по бортам колесниц, копья со сверкающими наконечниками. Северный возница прикрыл своего вождя подхваченным круглым щитом, и наш воин первым метнул свое оружие. Копье ударило в доспех, орка шатнуло, но южанин устоял. В свою очередь он, стремясь ударить наверняка, медлил с броском и метнул свое копье почти в упор. Наш возничий принял удар на щит, но сила броска была такова, что копье пробило кожу и дерево щита, и северного возницу выбросило из колесницы. Орк тут же вскочил и, прихрамывая, кинулся догонять колесницу. Левая рука безжизненно болталась вдоль тела. Исход поединка решили туры. Не способные долго нестись вскачь подобно лошадям, северные быки способны на короткий стремительный рывок. Повинуясь воплю вождя-северянина, они рванулись и сумели достать уже уходящую степную колесницу. Яростный рев, грохот удара – и южная колесница летит набок. С громким треском ломается выгнутое дышло, освобождая истошно ржущих лошадей. Те мчатся прочь, волоча за собой обломки упряжи. Обоих орков, и вождя, и возницу, выкидывает из колесницы, они кубарем катятся по полю под победный рев орков Пустошей. Победитель выскакивает из своей колесницы и здоровенным топором добивает своих противников, а затем отрубает голову поверженного вождя южан, хватает что-то из его оружия и тащит к себе в колесницу. Степняки воют, но помешать не пытаются – победитель в своем праве. Его даже снова вызвать на поединок не смогут: сейчас очередь других воинов испытать удачу и воинское мастерство. Победитель вместе с запрыгнувшим в колесницу возницей проезжает по полю, торжествующе ревя и потрясая залитым темной кровью топором. Затем колесница уезжает сквозь строй расступившихся пеших орков. А над полем снова ревут рога и трубы, грохочут барабаны. Следующий орк с нашей стороны, выехав на поле, сходит с колесницы и дальше идет пешим, оставив повозку на попечение возницы. Поединщик держит в лапах здоровенный двуручный топор, щит висит у него на спине. Степняки презрительно вопят, но принять вызов не спешат. Пеший бой их не слишком устраивает, Орде привычнее воевать верхом. Но вызов брошен, на него надо отвечать, и из толпы врагов выходит воин с кривой саблей и круглым тяжелым щитом. Голову степняка закрывает очень хорошо знакомый мне шлем с кованым полумесяцем. Торопишься за славой, Гуурваг-аб-Нуур из племени Багровой Луны? Что же, это твой выбор. Молодой вождь обернулся к своим завывающим соплеменникам, видимо, что-то им сказал и двинулся к противнику. Тот широким шагом поспешил навстречу. Бойцы сошлись чуть в стороне от перевернутой колесницы. Взметнулся в небо топор, громыхнул принявший на себя удар щит. Лязгнуло, снова лязгнуло и вновь громыхнуло. Северный орк рубил, вкладывая в каждый удар всю свою силу. Южанин уклонялся или закрывался щитом, а сам все норовил прорваться поближе, чтобы дотянуться до противника саблей. Пару раз ему это даже удалось, но северный богатырь сумел отбить удары древком топора. Противники подобрались достойные, ни один из них не мог одержать верх. Наконец оба орка отпрыгнули назад, чтобы перевести дух. Передохнули, снова шагнули навстречу друг другу. Северный орк вновь замахнулся топором, но Гуурваг внезапным движением метнул свой щит ему в лицо. Опытный северянин уклонился с неожиданной для его размеров грацией и ударил по открывшемуся плечу противника. Но вождь Багровых Лун и не подумал защищаться. Он прыгнул вперед и в тот самый момент, когда сверкнувший топор уже почти достиг своей цели, успел в свою очередь ударить врага. На мгновение оба бойца застыли, а потом так же дружно рухнули на землю. Крики и вой стихли, над войсками повисла ошеломленная тишина, тут же сменившаяся яростными криками. На поле выкатилось сразу две степные колесницы, навстречу им, на ходу выбирая противников, помчались колесницы северян. Я уже не смотрел за следующими поединками. Слышно было, как в нашем строю радостно заорали. Потом выдохнули. Снова вопли, крики, рев рогов. Проехал на колеснице мой старый знакомый, Большой Ханг, размахивая отрубленной головой. Прогрохотала утыканная стрелами колесница с одним возничим. Снова и снова в поле выходили и выезжали зеленокожие бойцы, бросая и принимая вызов. Вот он, орочий путь воина во всей красе. Воинственные боги орков должны быть довольны. Сегодня к ним придут толпы героев, не пожелавших умереть дряхлыми и немощными старцами. У тебя будет хорошая компания по пути в Верхнюю Степь, Гуурваг-аб-Нуур из племени Багровой Луны. Но вот стоит ли оно того? Нужно ли было тебе погибнуть сегодня лишь для того, чтобы твой труп послужил для Глуума очередной ступенькой к трону Повелителя мира? Проклятый Глуум, сколько еще орков и людей ляжет сегодня в твою честь! А я ничего не могу сейчас сделать, могу лишь смотреть, как падают в траву мои соратники и их противники. Я даже не могу вызвать тебя на поединок, ты не выйдешь, и не потому, что боишься проиграть. Возможно, ты бы тоже предпочел решить дело схваткой один на один. Но неумолимые законы войны работают против нас. В степных войнах Повелитель Орды не может выйти и драться, как простой воин или мелкий вождь. Этого поединка просто не допустят, ведь Повелитель ведет войско, с его смертью армия будет обезглавлена. Поэтому в случае вызова на поединок выходит не он сам, а замещающий его боец. Любой боец, которого сочтут достойным такой чести. Любой, но кто бы ни вышел в поле, это будет не Глуум. И потому я тоже оставался на месте, а мой Черный меч по-прежнему дремал в своих ножнах. Поединки на поле продолжались. Глава 4 Пока в поле зеленокожие воители добывали себе славу и трофеи, я внимательно разглядывал войско Великой Степи. Первое впечатление оказалось не слишком радостным. Точно подсчитать мелькающих в поле наездников было невозможно, но на глаз Орда превосходила нас по числу больше чем в два раза. Сейчас за поредевшей цепочкой колесниц с поединщиками уже выстраивался плотный вал всадников. К атаке готовилась первая волна ордынцев, состоящая в основном из легкой конницы. Они лишь зачинщики общей битвы, их задача закидать строй врага стрелами, напугать бешеным наскоком и отступить, давая дорогу следующим отрядам. Но первый натиск самый страшный, главное для нас – выдержать, не побежать. Дальше будет проще, бояться станет просто некогда. С нашего склона я не расслышал сигнала, бросившего степняков в атаку, но хорошо различил ее начало. В поле еще рубились отдельные пары бойцов, но, когда всадники Глуума дружно двинулись вперед, проходя сквозь строй своих колесниц, поединки сразу прекратились. Колесницы обеих армий начали спешно разворачиваться и откатываться в тылы. Битва не поединок, здесь не важно, великий ты боец или величайший. Такая масса конницы затопчет любого, не спрашивая, насколько ты умелый воин и на чьей ты стороне. Выйдя на свободное пространство, степное войско на миг замерло, и тут громыхнуло так, что я на миг оглох. Да, такого начала я не ожидал! Из мгновенно сгустившейся над строем Орды черной тучи по нашему войску ударили гигантские бледно-зеленые молнии, живо напомнившие мне весеннее происшествие в моем тронном зале. Грохот грома оглушал даже на расстоянии, в воздухе повис мерзкий вой, словно все духи Нижней Степи рушились нам на головы. Как степняки сумели усидеть в седлах, не знаю, но сумели. Они явно знали о том, что должно было случиться, и теперь, не теряя времени, ринулись с места в галоп. Молнии ударили в наш строй. В двух местах их приняли на себя магические щиты из сгустившейся черной дымки, поднятые нашими магами. Одна молния угодила в стоящий в гуще строя вагенбург. Ударом разбило один из возов, и он загорелся неярким в свете дня пламенем. Рядом задымила еще одна повозка. Еще одна молния впилась в склон холма. Моих войск там не было. То ли шаманы промахнулись, то ли наши маги им помешали, но, кроме нескольких вывернутых с корнем деревьев никто не пострадал. Лишь один зеленый зигзаг-двузубец прошиб щит из белесого тумана, возникший было перед нашим левым флангом, и полыхнул вспышкой прямо посреди орочьего строя. Крики горящих зеленокожих на мгновение перекрыли вой и грохот шаманской бури. В толпе наших лучников образовалась широкая выжженная брешь. Лишь чадили небольшие кочки, только что бывшие живыми существами. А всадники Глуума уже натянули луки, и десятки стрел полетели в потрясенных первым ударом воинов. Затем последовал еще один залп и еще. Но застать врасплох привычных к внезапным нападениям орков Пустошей было не так-то просто. Их толпа, издали казавшаяся беспорядочным толковищем, мгновенно ответила залпом на залп, а затем укрылась под тяжелыми деревянными щитами. Свистящий вихрь степных стрел рухнул на наш строй, и в нем возникли новые прорехи, но попадали немногие. А вот степные конники, на скаку самозабвенно рвущие тетивы, защищаться так же надежно уже не могли. Я видел, как закувыркались по полю падающие кони, как вываливались из седел орки, пробитые гранеными бронебойными наконечниками тяжелых боевых стрел. Лучники Пустошей успели дать еще один залп по приближавшимся ордынцам и кинулись назад, просачиваясь в проходы между отрядами тяжелой пехоты. Лишь самые невезучие в последний момент все же получили по стреле в спину, но бо́льшая часть успела отступить. Свою первую задачу орки Севера выполнили, прикрыв собой наш основной строй от первого удара. Теперь наступила очередь тяжелой пехоты. Отряды копейщиков в черных доспехах склонили копья наперевес и под грохот боевых барабанов мерным шагом двинулись навстречу надвигающейся волне всадников. Над головами щитоносцев взлетела темная туча стрел и арбалетных болтов, наши стрелки били навесом через головы атакующих товарищей. Степняки в ответ почти прекратили стрельбу. Их единый вал конницы разбился на отдельные отряды, которые начали заворачивать коней, пытаясь уйти от столкновения с движущейся на них пехотой. Если бы им это удалось, перед нашим строем закружились бы хороводы конных лучников, бешено мчащихся друг за другом вдоль строя, всаживая стрелы в щели между щитами. Дети Великой Степи прекрасно знали, что тяжелую пехоту в строю в лобовой атаке не затопчешь. Но и мы знали, в чем сила степной конницы. И в тот момент, когда орки Глуума перестраивались для поворота, сказали слово наши маги. Навстречу всадникам, чадя дымными хвостами, полетели горящие шары. Вспыхнула под копытами лошадей трава, кони начали шарахаться от неожиданной угрозы, а со стороны нашего строя продолжали дружно щелкать арбалеты. Пока арбалетчик перезаряжался, конный лучник успевал сделать два-три выстрела, но зато редкий орочий доспех мог выдержать удар толстого арбалетного болта, к тому же пущенного с близкого расстояния. Опережая болты, летели хорошо заметные даже издали стрелы «скорпионов». Эти прошивали всадника, а при удаче и двоих, насквозь. По ордынским сотням словно частым гребнем прошлись. Падали кони и их седоки, зыбкий порядок в степных рядах окончательно сменился хаосом, атака захлебнулась, и в этот хаос ударили перешедшие на бег копейщики. Над полем повис чудовищный рев, исторгнутый из сотен глоток. Вставали на дыбы и опрокидывались на землю лошади, висли на копьях зеленокожие всадники. Лишь на левом фланге, где в наше войско угодила колдовская молния, выжигая ряды лучников, степные орки завертелись было в круговой скачке, осыпая копейщиков стрелами. Но в это время протрубил кавалерийский рожок, и из-за стены черных щитов выметнулись тяжелым скоком три конные сотни. Лорд-капитан Черных рыцарей барон Гуго фон Брамберг был в повседневной жизни человек желчный и даже сварливый, но в военном деле он разбирался как немногие. Я сам не смог бы выбрать более удачного времени для контрудара. Три конных клина рыцарей в вороненых доспехах верхом на закованных в черную броню скакунах дружно опустили длинные копья и сшиблись с разогнавшимися было зеленокожими. Свернуть и умчаться из-под удара ордынская конница уже не успевала, перестроиться для встречи тоже, и Черные рыцари просто втоптали в землю своих противников. Треск ломающихся копий, грохот щитов, истошные крики гибнущих степняков. Шаманы Глуума попытались помочь погибающим соплеменникам, метнув несколько сгустков зеленого пламени в глубину нашего строя, но не преуспели в этом занятии. Наша атака не захлебнулась, несмотря на потери. А затем с нашей стороны в строй орков ударил огненный смерч. Крутящийся столб темно-багрового пламени вырос прямо среди рядов степняков, покрутился и осыпался на головы уцелевших хлопьями жирной черной копоти. На том месте, где только что плясал колдовской огонь, осталось выжженное пятно. Сгустки шаманского огня в нашу сторону лететь сразу перестали. А стоящий рядом со мной Мортимус с усмешкой отбросил в сторону дымящийся магический жезл. Топаз редкой нежно-фиолетовой окраски, венчавший навершие, растрескался в мелкую крошку и высыпался из слегка оплавленной оправы. Грюго, ученик магистра, поспешил подобрать жезл, помахал в воздухе, чтобы остудить его, и спрятал в металлическую шкатулку с крышкой, украшенной затейливыми рунами. Конница барона тем временем добила тех своих противников, которые не успели убраться с пути, и тем же тяжелым скоком ушла за строй нашей пехоты. По моему знаку стоящие чуть выше по склону сигнальщики начали размахивать флагами, из глубины пехотных рядов им ответили трубачи. Повинуясь сигналам труб, копейщики тоже прекратили атаку и начали отход, восстанавливая общий строй. Пожар в пострадавшем от шаманов вагенбурге вроде тоже потушили. Уцелевшие ордынцы умчались прочь, растворяясь среди уже начавших движение свежих отрядов степной конницы. В сражении возникла небольшая пауза. Краткая, как и любая передышка на войне. Первую атаку мы отбили, но лишь первую. Исход всего сражения был пока не известен никому, даже богам войны, если они сейчас наблюдали за нами с небес.