Моим друзьям-ролевикам с благодарностью за те далекие уже дни, когда сказка становилась реальностью, а реальность напоминала сказку © Уханов М. И., 2021 © «Издательство АЛЬФА-КНИГА», 2021 Часть первая Глава 1 Сегодня ночью мне опять снилась пустыня. Гигантские барханы, то ли стволы, то ли стебли скудной местной растительности, словно скрюченной приступом непереносимой боли, поднимающаяся от горизонта стена очередного урагана… Черепа и кости неведомых исполинских созданий, полузанесенные песком. И этот песок, он везде и всюду. Песок режет глаза, скрипит на зубах и в сочленениях доспехов, забивает горло и не дает дышать. Песок белый, песок красный, песок черный. Я открыл глаза и долго лежал в темноте, жадно глотая прохладный ночной воздух. Протянул руку, задел стоящий рядом с ложем серебряный кубок с вином. Тот упал, с грохотом покатился по полу. Металлический лязг отозвался болью в голове, но я уже нащупал расположившийся чуть дальше кувшин, отхлебнул раз, другой, плеснул себе на голову. Полегчало, но не сильно. Плохо, когда ночью начинает сниться пустыня, очень плохо. Даже родниковая вода не спасает. Я поднялся, подошел к окну. Тупо посмотрел на кубок, лежащий на полу в луже вина. Воды в кувшине не осталось, а жаль. Но в замке и без того слишком много шепчутся о моих привычках. Повелитель не должен пить воду, как презренный простолюдин, Повелитель по ночам должен хлестать вино, и лучше, если не кубками, а кувшинами или даже целыми бочонками, вот это достойно уважения и зависти. Особенно среди тех, у кого вино на столе не слишком частый гость. В свое время я приказал ставить мне в спальню кубок с родниковой водой, но слуги стали приносить по два кубка, с водой и вином. Кубки в темноте постоянно путались, и я, смирившись, приказал подавать на ночь кроме вина еще и кувшин с чистой водой. Якобы для умывания. Несколько раз это спасало меня от яда. Отраву Владыкам здесь подмешивают именно в вино или, в крайнем случае, в густой местный эль, водой отравители брезгуют. Могу лишь порадоваться этому. Отравить меня сложно, но и пить зелья, зачастую усиленные магией, удовольствие тоже невеликое, даже для меня. Кстати, где мои верные слуги, почему никто не явился проверить, что за грохот в спальне Повелителя? Заснули они там, что ли? Я прислушался повнимательнее. Нет, не заснули. За дверями моих покоев имело место какое-то непонятное движение. Даже сквозь закрытые двери слышны были далекие еще, но тяжелые шаги, гулко отдававшиеся в коридорах Цитадели. Идущие явно не слишком старались соблюдать тишину. Впрочем, диких воплей и лязга оружия я тоже не услышал, значит, это не нападение. Даже жаль, после такого сна с удовольствием размялся бы с мечом в руке. В дверь решительно постучали и, не дожидаясь моего ответа, открыли ее. Это плохо, такое всегда означает только одно. Случилось что-то настолько серьезное, что времени на придворный этикет просто не осталось. В обычных случаях дождались бы моего разрешения войти. В коридоре, озаренном светом факелов, виднелось несколько фигур, но в спальню медведем пролез лишь Рон, глава моих телохранителей. – Гонец с северного берега, Повелитель! Прости, Владыка, что прерываем твой сон, но гонец говорит, что у него срочные вести, которые не могут ждать до утра! Впустить? Я молча кивнул. Стоявший в коридоре закутанный в широкий плащ человек вышел вперед, коротко поклонился, но не сказал ни слова, пока стражники не закрыли за Роном дверь. И правильно, привез вести для Повелителя – нечего с ходу орать о них на весь замок. Мою стражу я этому выучил, но гонец не из здешних, так что молодец. Надо парня взять на заметку, но сначала послушаем, что за вести он привез. – Нападение, Повелитель! Четвертый Коготь уничтожен, никто не спасся. Я присвистнул от удивления. Когтями северяне называли сторожевые башни, охраняющие подходы к моим землям со стороны Холодных морей. Такие башни всегда возводили на скалистых мысах, надменно возвышающихся над вечным буйством морской стихии. С высоты птичьего полета действительно похоже на каменные когти, в клочья пены рвущие одну свинцовую волну за другой. – Сам видел или сказал кто? – хмуро поинтересовался я у гонца. – Сам. Там камень словно бы горел, башня рухнула, от стен осталась только груда камней, да и те вроде оплавились. Не знаю, но думаю, без магии не обошлось. Ни гонцов, ни огненных сигналов не было. В середине ночи полыхнуло зарево на полгоризонта – и все. Утром отправили конный отряд из Торберга, но мы никого не застали, а крепость словно великан развалил по камешку. При простом штурме так не бывает. Даже так! Значит, кто-то решился развязать со мной очередную войну? Смело. Рискованно, но смело, потому, может, и сработало. Признаться, я не ждал сейчас нападения со стороны северных вод. Эльфийский флот давно не появлялся в Холодных морях, а обычным пиратам Когти не по зубам. Ну что же, будем разбираться. Я подобрал с пола и кинул гонцу злосчастный кубок. Парень, просияв, поймал дорогую вещь на лету. Ничего, он заслужил. Мне эта посудина в ближайшее время точно не понадобится. Рывком я распахнул дверь. – Собрать военный совет и магов замка! Стражу на стенах усилить, с рассветом конными разъездами проверить окрестности. Плохо, когда ночью снится пустыня. Глава 2 Закутавшись в плащ, я стоял на скале, гордо возвышавшейся над морем, и мрачно смотрел на волны, бьющиеся о ее гранитное подножие. Со стороны моя фигура, вероятно, тоже смотрелась гордо возвышающейся и над скалой, и над волнами. И даже могла внушать окружающим что-то такое… Да, вероятно, могла. Вот только вместо моей героической фигуры здесь должна была стоять столь же мрачная, но прочная и надежная башня, окруженная высокой каменной стеной. Тот самый Четвертый Коготь. Гонец не соврал: крепость была буквально стерта с лица земли. Раскатилась на камешки в самом прямом смысле слова. Не то чтобы исчезла совсем бесследно, но опознать в этой куче камней башню теперь было сложно. Остатки стены кое-где сохранились, но тоже в осыпавшемся, изрядно закопченном и довольно жалком виде. Я пнул было подвернувшийся камень ногой, однако затем наклонился и подобрал его, решив рассмотреть поближе. Снял перчатку, пытаясь прочувствовать душу камня. Интересно, гномы до сих пор думают, что слушать камень умеют только они? Впрочем, этот булыжник молчал, как тот же гном на допросе. Вообще ничего – и это странно. Я, конечно, не гномьих кровей, всех оттенков могу и не разобрать, да и камень обычный, не магический. Но все же вот так, чтобы вообще ничего не ощущать… То есть не то чтобы ничего – тяжесть увесистой каменюки в руке ощущалась весьма отчетливо, но все это было не то. Я разочарованно запустил не оправдавшим надежд камнем в остатки ближайшей стены. Раздался треск, посыпались осколки. Сзади восхищенно выдохнула моя охрана. Что за фокусы? Владыка должен быть велик и силен, чего и вам желаю, но тягаться мощью с осадными катапультами я вроде не умел. А теперь, значит, научился? Для проверки я запустил в стену еще один камень. Глухой удар, треск – камни осколками посыпались вниз. Выходит, не почудилось. Я подошел поближе к каменной осыпи, подобрал обломки разлетевшегося валуна. Камень как камень, осколки как осколки. Правда, чтобы гранитный валун вот так, с треском разлетался при ударе, необходимо приложить к нему изрядные силы или магию. Но беда в том, что здесь не было никаких следов магии. Уж это я проверил первым делом, едва мы соскочили с коней. Не хватало еще с ходу влететь в магическую ловушку. Но ловушек не оказалось, ни магических, ни простых. Следов заклинаний, как темных, так и светлых, я тоже пока не ощущал. И не только я. Со мной приехало двое магов, причем каждый притащил с собой по ученику. Один волшебник сейчас стоял над небольшим костерком, читая заклинания из фолианта, который держал перед ним его ученик. В конце каждой фразы голос мага становился необычайно низким, костер послушно вспыхивал, и маг капал в него несколько капель из флакона в металлической оправе. Этих флаконов у него была целая сумка, и он, похоже, решил избавиться от всех. Толку от его заклинаний пока не было, разве что коню на обратном пути станет легче. Особенно если они с учеником и фолиант свой сожгут. Второй маг от помощи ученика отказался, обвешался амулетами, как елка шишками, и бродил кругами у подножия холма. Пользы от его хождений тоже пока не наблюдалось. Остальные всадники из моего отряда были воинами из замковой стражи. В магии они не разбирались, так что просто выслали в разные стороны несколько дозоров и теперь отдыхали после долгой скачки. Лошадей тоже пока не расседлывали, просто водили по кругу, давая остыть. Некоторое время за мной ходили трое телохранителей во главе с Роном. В итоге они мне надоели своим сопением и топотом, и я отослал их к остальным. Впрочем, далеко они не ушли, всем видом показывая готовность в любой момент броситься на защиту Повелителя. Знать бы еще, от кого защищаться. Гонец был прав и по поводу штурма. Никаких следов обычного нападения я не видел. Не приставали к берегу внезапно вынырнувшие из ночного мрака корабли, с их палуб не летели заряды корабельных баллист, не прыгали на берег вражеские бойцы с штурмовыми лестницами и осадными щитами под прикрытием стрелков и боевых магов. Конечно, волшебник высокого уровня легко может выбить магией ворота или проломить участок стены. Особенно если использовать загодя приготовленные амулеты. Но боевая магия – вещь довольно грубая, она всегда оставляет следы, которые не замаскируешь и не спрячешь. Времени с момента разрушения крепости прошло немного, эти следы мы обязательно обнаружили бы. Дракон? Рухнувший с неба крылатый ящер мог сжечь лучников на стенах, мог через бойницы выжечь гарнизон башни, но зачем ему разносить всю крепость по камешку? И главное – откуда здесь дракон? Боевой, обученный, потому что дикий, объявись он внезапно посреди Пустошей, скорее полетел бы охотиться на оленей или утащил бы пару овец. Кроме того, диких или обученных, этих крылатых тварей на Севере уже давно не видели. Да и не только на Севере. Для большинства ныне живущих рас и народностей драконы остались героями страшных сказаний. Сейчас можно встретить лишь их черепа и шкуры в парадных залах самых древних замков. Говорят, драконы еще встречаются далеко на Востоке. Но мало ли что говорят про Восток! Путь туда лежит через Великую пустыню, пройти через которую рискуют немногие. Слишком просто там сгинуть, добавив свои кости к костям таких же неудачников. Так что не думаю, что большинство тех, кто говорит о драконах Востока, видели их на самом деле. Удача улыбнулась мне лишь под вечер, когда маги давно завершили свои ритуалы, так ничего и не обнаружив. Я сам еще раз поднялся на вершину каменной кучи, постоял и уже собрался спускаться вниз, к своему отряду. У подножия разрушенной башни виднелся полузасыпанный каменный свод. Скорее всего, дверь в подвал или на нижний этаж башни. Не главный вход, боковой. Сама дверь не уцелела, но вот полукруглая арка из крупных тесаных блоков из местного гранита сохранилась. Хоть и была примерно наполовину завалена обломками. Спускаясь по каменной осыпи, я, сохраняя равновесие, схватился за один из блоков рукой. Арка выстояла при разрушении башни, и, вероятно, поэтому камень все же откликнулся. Будь на моем месте кто-то из подгорных мастеров-гномов, он, наверное, сумел бы точно сказать, как и от чего рухнула башня. Я же почувствовал лишь мимолетное касание обжигающего пламени. Странное пламя, совершенно не похожее ни на обычный огонь, ни на огненную магию. Но при этом настолько яростное и жгучее, что неудивительно, что здешние камни разлетаются на осколки, словно стеклянные. И еще было в этом пламени что-то неуловимо знакомое, с чем я уже сталкивался, пусть и невообразимо давно. Так и не поняв, что же это такое, я сжал камень рукой, пытаясь поймать ускользающее ощущение. Увы, моего толчка хватило, чтобы арка зашаталась, как последний умирающий воин на поле брани, и рухнула. Меня обдало облаком пыли, я торопливо нагнулся, схватил один из раскатившихся блоков, но вновь ничего не ощутил, кроме холода и тяжести обычного мертвого камня. Я понял, что больше здесь ничего не добьюсь, и начал спускаться к бегущим навстречу телохранителям. Глава 3 Мы возвращались в Черный замок. Подковы коней стучали по каменистой земле Пустошей в такт моим не слишком веселым мыслям. Местность вокруг этим мыслям вполне соответствовала. Северными Пустошами называли весьма обширные равнины, лежащие в северо-восточной части материка. Говорят, что некогда они были плодороднейшими землями, на которых кипела жизнь. Но в ходе Войны Древних – великого столкновения прежних, ныне вымерших рас под предводительством забытых уже богов, когда единый материк разорвало на несколько частей, здешние равнины были выжжены божественным небесным огнем вместе со всеми сражающимися. С тех пор они так и остались пустынными землями, омываемыми волнами Холодных морей. Селились здесь в основном на побережье – море давало возможность добыть пропитание и на южных границах Пустошей, где более мягкий климат позволял собирать хоть какие-то урожаи. Каменистые земли самих Пустошей не способствовали земледелию: чем дальше к северу, тем беднее была растительность. Леса, густые и полные жизни на юге, здесь редели. Лиственные породы деревьев постепенно сменялись хвойными, а дальше к северо-востоку деревья вообще исчезали. Лишь тамошняя карликовая береза сумела приспособиться и продолжала упрямо расти по холмам среди валунов и густых северных мхов. Правда, под злющими ветрами она превратилась в узловатый скрюченный кустарник чуть выше колена, мало напоминающий своих стройных южных родичей. Но даже сейчас совсем уж безжизненными пустынями Пустоши все же не были. Здесь кочевали стада диких оленей, мохнатых северных овцебыков и исполинских лосей, за которыми неотступно следовали волчьи стаи. В холодных, мелких, но многочисленных озерцах, ручьях и речушках водилась рыба, по берегам – птица. В горных пещерах можно было наткнуться на исполинских медведей, чьи огромные клыки столь ценились орками, также населяющими здешние земли и живущими охотой на здешнее зверье, набегами друг на друга и на людские поселения на побережье. Забредали в Пустоши и твари поопаснее. О них даже бесстрашные северяне, не боящиеся ни орков, ни эльфов, предпочитали не вспоминать после заката солнца. И далеко не всегда это были просто страшные сказки. В этом мы убедились, отъехав от разрушенной башни всего лиг на десять. Местность вокруг была довольно открытая, и шесть движущихся точек мы заприметили издали. На скаку воины перестроились из походной колонны в две линии, передние всадники уже склонили копья для атаки. Задние отстали на два-три лошадиных корпуса, готовясь поддержать товарищей. Со мной и магами остался десяток телохранителей, окруживших нас со всех сторон. Отряд шел легкой рысью, стараясь сохранить силы коней для последнего рывка и копейной сшибки. Замеченные точки приближались. Теперь они не двигались, а замерли на месте и практически ничем не отличались от окрестных валунов, в изобилии лежащих вокруг. Не заметь мы их раньше, сейчас легко могли бы проехать мимо, не обратив на них никакого внимания. Но мы их заметили. Ощетинившаяся остриями копий конница неслась вперед, не думая останавливаться или сворачивать, и «валуны» снова задвигались. Они начали вставать с земли и поднимать в знак приветствия руки. Я выехал вперед и, присмотревшись, приказал перейти на шаг. На этот раз оружие не понадобится…Скорее всего, не понадобится. Перед нами стояли шесть довольно крупных северных орков. Они сильно сутулились, но все равно ростом не уступали обычному человеку. Зато шириной плеч зеленокожие превосходили практически любого в моем отряде, кроме меня, Рона и еще пары северян. А по сравнению с выступившим вперед вожаком мы все казались худосочными юнцами. Внушительные клыки, торчавшие из пасти, заплетенные в косы черные жесткие волосы и внимательные поблескивающие глазки, казавшиеся на крупных орочьих головах слишком маленькими. Одеты все были в обычные для орков Пустошей летние кожаные куртки без рукавов и штаны, дополненные кожаной же обувкой. Легкой, охотничьей, с мягкой подошвой. Поверх курток все орки носили охотничьи накидки до колена, обшитые лоскутами кожи и вываренными в отварах местных трав полосками грубой ткани. Такая одежда делала лежащего или ползущего орка практически незаметным для чужих глаз, но не сильно стесняла в движениях. Очень удобно подползать к пасущемуся стаду оленей. Или, например, к зазевавшемуся часовому. Кстати, не слишком ли много у них с собой оружия для простой охоты? Кроме подобранных с земли копий и торчавших из-за плеч коротких луков с натянутой тетивой, у каждого из орков имелся колчан со стрелами, круглый щит, обтянутый шкурой, топор или тяжелый однолезвийный тесак. Ковка грубая, работа племенного кузнеца, гномы при одном взгляде на такое просто плевались. Но даже самые грубые орочьи клинки обычно были хорошо заточены и в сочетании с силой орка представляли серьезную угрозу для противника. Скорее всего, еще пара тесаков или ножей меньшего размера висела у каждого под накидкой – на поясах или перевязях. Топор предводителя был гораздо богаче, явно гномьей работы. Длинное древко давало возможность рубить и одной, и двумя руками, вытянутое хищным полумесяцем лезвие уравновешивалось с другой стороны длинным рогом-пробойником, легко проламывающим тяжелые доспехи. Кубическое навершие рукояти, некогда позолоченное, а теперь тщательно замазанное сажей, чтобы не выдать владельца случайным блеском, размерами напоминало булаву и было увенчано граненым шипом. Серьезное и редкое в Пустошах оружие. Еще у этого орка имелся меч, висевший в ножнах за спиной. Клинка не было видно, лишь торчала над плечом рукоять в четыре орочьих лапы с крупным тяжелым кольцом на конце. Рукоять, кстати, изрядно захватанная, видно, что не раз была в деле. Я уже встречал такие клинки. Оружие избранных бойцов-поединщиков, перехват по рукояти дает возможность изменять дистанцию боя, а при хвате за кольцо позволяет на равных соперничать с алебардой или глефой. Владение таким мечом требует изрядного проворства и умения, которого обычно не ждут от орков, славящихся в первую очередь силой. А под накидкой у владельца этого арсенала, похоже, очень неплохой доспех из прочных металлических пластин, соединенных кольчужным плетением. Присмотревшись, я обнаружил доспехи еще на троих орках. Правда, попроще, пластины этих доспехов были просто наклепаны на толстую кожу. Обычный доспех северных орков, неплохо защищающий своего владельца в бою, но совершенно бесполезный на охоте. – Приветствую, Владыка людей черного железа, – пророкотал вожак. Говорил он на всеобщем наречии, которое орки использовали при общении с людьми. – У меня есть мясо, хочешь нашей еды? По орочьим меркам это была любезность, правда, приправленная легкой насмешкой. Уважающий себя охотник Пустошей никогда не унизит себя поеданием мяса, добытого не им. Иначе он не охотник, а слабая и бесполезная тварь, которую можно накормить, а потом пнуть и отправить работать. Исключения делались только для совместных пиров, на которых сходилось все племя, или для почетных, но слабых гостей. Типа, например, меня. – Приветствую, Большой Ханг с Каменной реки, – ответил я. – Мы не едим мясо из чужой добычи. Однако далековато ты зашел. На кого тут охотишься, на морошку? И почему ты в доспехах, ягода нынче хищная пошла? Тоже шутка, по орочьим, разумеется, понятиям. Ягоды у орков собирают лишь дети и женщины, пока мужчины на охоте. Вожак гулко захохотал, показывая, что оценил мой юмор. С орками вообще не стоит много шутить, они могут не понять шутки и схватиться за оружие. Успокаивать их потом себе дороже. Но с племенем Каменной Реки, обитавшим в пещерах в двух днях пути от Черного замка, у меня давно были хорошие отношения. Соседи не нападали на нас без повода, а я старался им поводов не давать. Вдобавок орки Каменной Реки среди окрестных племен слыли острословами, любящими и умеющими пошутить. Пример такой шутки, отсмеявшись, сопел сейчас передо мной. Вождь племени произвел на свет четырех Хангов, выбором имен явно решил себя не утруждать, а остальное племя, чтобы различать отпрысков, называло их, если перевести с орочьего, «Большой», «Не-Большой» и «Малыш». Четвертого сынка к началу моего знакомства с этим кланом задрал медведь, но троих братцев я повидал. Ханг Не-Большой на голову выше и крупнее этого громилы. Размеры Малыша представьте себе сами. – Ягода обычная. – Отсмеявшись, Ханг нахмурился, вспомнив наконец, зачем он здесь оказался. – Тролль объявился. Двоих сожрал и ушел. Отец сказал: «Найди и голову принеси». Третий день по следам идем. Хочешь с нами? Среди конников за моей спиной прошел ветерок перешептываний. Я понимал их. Бродячий тролль – это серьезно. Крупные безобразные твари, вечные странники, они двигались по Пустошам в поисках своих, только им ведомых целей. Жили охотой и собирательством, пожирали по дороге все, что могли добыть. Их вечно терзал голод, и, обнаружив на своем пути следы людей, гномов или орков, тролли редко упускали возможность сожрать одного-двух неосторожных двуногих. Мудрецы всех рас до сих пор спорят, являются ли тролли разумными и откуда вообще они взялись в этом мире. Речью тролли не владеют, ремесел не знают, из орудий пользуются лишь огромными дубинами. Магией они тоже не владеют, но взамен всего этого раса обладает странными, присущими только ей способностями. Так, троллей невозможно обнаружить с помощью нашей магии. Огромные и неуклюжие на вид, они при желании могут двигаться очень быстро, чрезвычайно ловко прячутся и почти не оставляют следов. Шкуру их плохо берет обычное оружие, а полученные раны, даже очень тяжелые, тролли необычайно быстро залечивают. Сила делает их грозными противниками в ближнем бою, и практически любое столкновение с ними оканчивалось смертью для нескольких их врагов. Словом, Большому Хангу и его бойцам предстояла нелегкая задача. Но и орков я понимал. Тролли, при всей своей тупости, памятливы и, если их не уничтожить, могут возвращаться за добычей снова и снова. Пока не сожрут всех. Поэтому орки будут гнать тварь, пока не догонят и не прикончат. Но сегодня это не моя охота. – Удачной охоты тебе, Большой Ханг, – сказал я и тронул коня. Расставшись с отрядом Ханга, я выбросил орков из головы. Бродячий тролль опасен для всех, и в другое время я бы, возможно, присоединился к охоте на опасную тварь, но сейчас у меня были другие заботы. Мы продолжили путь к Черному замку. Так все называли его уже много веков, хотя абсолютно черной в замке была лишь Цитадель – гигантская башня в самом его центре. Три кольца стен и их башни были сложены из самых обычных тесаных блоков из местного гранита темно-серого цвета. Если замок чем-то и отличался от прочих крепостей и замков, то только размерами. Черный замок давно уже перестал быть собственно замком и разросся до небольшого города. Место для него было выбрано необычайно удачно. Горную цепь, тянущуюся с севера почти от самых берегов Холодных морей далеко на юг, здесь прорезало единственное удобное для прохода и проезда ущелье. Чтобы перейти горы, минуя ущелье, надо было долго двигаться сначала на юг, а затем на восток. Лишь там непрерывная стена мрачных горных пиков постепенно уменьшала высоту и распадалась на отдельные скалы, открывая проходы между ними. Но путь этот был нелегок, зачастую опасен и занимал много дней. За что хребет и заслужил среди людских племен название Долгих гор. Гномы называли их Каменным поясом, утверждая, что на самом деле горная цепь – это остатки пояса одного из первых гномьих праотцов. Пояс был сброшен бородатым праотцем в запарке во время жаркой работы по выковыванию этого мира под руководством целого сонма столь же бородатых гномьих богов, на основании чего нынешние гномы считают своим все, что находится в этих горах и под ними, ничуть не смущаясь возможными размерами своего праотца, обладавшего поясом такой длины. Орки Пустошей называют все горы просто «горами», расщедрившись на особые названия лишь для нескольких наиболее приметных или известных вершин. А эльфы после нескольких не слишком удачных для них военных кампаний нарекли гряду Горами Тьмы. Только как их ни называй, а горы высокие, большинство здешних перевалов почти круглый год – непроходимы из-за вечных снегов. Вставший в ущелье Черный замок надежно закрыл пути любым незваным гостям и не раз останавливал пришедшие со стороны заката вражеские армии. Цитадель же являлась самым старым строением моей твердыни и по праву считалась ее сердцем и одним из самых таинственных мест на Севере. По преданиям, Цитадель воздвигли боги, наравне с прочими расами сражавшиеся друг с другом в той самой Войне Древних. Знания о том, кто именно из этих божеств воздвиг Цитадель и для каких целей, были давно утрачены, и башня являлась для всех нынешних рас и народов неразрешимой загадкой. Даже гномы, знающие сотню способов обработки камня, при виде стен Цитадели разводили руками, а потом долго ругались в бороды. В отличие от остальных замковых сооружений стены Цитадели были сплошными, словно башню вырезали из одного немыслимых размеров камня. Ни одного шва или стыка между камнями, ни одного даже самого крошечного следа работы инструментов. Гладкими, словно отполированными до зеркального блеска, были стены, полы и потолки здешних залов и переходов. Мрачная и зловещая красота подавляла любого, кто попадал сюда, не важно, по собственной воле или насильно. Жить здесь постоянно отваживались немногие. Даже ближайшие мои сподвижники предпочитали помещения в других, более скромных, но привычных строениях. Кроме моих личных покоев, тронного зала и еще нескольких чертогов, в которых проходили крупные пиры или большие советы, помещения Цитадели ныне оставались нежилыми и предназначались для хранения наиболее ценных и опасных предметов, в первую очередь магических книг, амулетов и оружия. Имелось здесь еще несколько потайных залов, о которых знали немногие, а бывали в них единицы. Большинство же обитателей Черного замка о существовании этих помещений и о том, что в них находится, и не подозревали. Признаюсь, порой я им даже завидовал. Дальнейший наш поход проходил без происшествий. Лига за лигой ложились под копыта коней, дорога вилась между холмов, поросших то суровым ельником, то светлыми высокими соснами. Потом холмы кончились, снова начались россыпи валунов и болотца, покрытые густым ковром мхов. Порой невысокие горные кряжи упрямо лезли из-под земли, порой дорога шла вдоль быстрых мелководных речек, шумевших на перекатах. От них веяло холодом даже коротким северным летом. Красивая, но холодная и не слишком приветливая местность. Но все же это были мои земли, где я считался полновластным господином. И отвечал за все, что здесь происходит. Похоже, что на Севере вновь начинается война, причем непонятно, кто на этот раз мой главный враг. Уж кого-кого, а врагов у меня всегда хватало. Проще сказать, кто мои друзья и союзники. Проще потому, что друзей у Владыки Черного замка и Повелителя Тьмы нет. Да и союзников можно по пальцам пересчитать. Светлые, объясняя, почему с главным злом этого мира в моем лице до сих пор не покончено, обычно упирали на то, что мои воины тупы, но многочисленны. Причем многочисленны настолько, что любая атака даже самых величайших Светлых воителей просто захлебнется, увязнув в трупах моих бойцов. За бесконечные столетия войн и стычек бывало, конечно, и так, но в целом далеко не все обстояло столь хорошо. Как я порой утверждал, мои бесчисленные Черные легионы в основном состояли из меня самого. Шутка, конечно, но шутка горькая. Я не Творец и создавать себе разнообразных помощников в необходимых количествах просто не могу. Вот и приходится обходиться тем, что есть под рукой. А выбор небогатый. Во-первых, это те же орки, мои верные многочисленные рабы и слуги. Так говорят Светлые лорды Закатных земель, а проще говоря – нынешние эльфийские Владыки, возглавляющие наиболее влиятельные эльфийские рода. С самими орками Перворожденные не разговаривают принципиально, а жаль. Сказали бы они в глаза самому последнему орку, что он чей-то там раб или хотя бы слуга, сразу бы схлопотали тесаком промеж золотых бровей. У северных орков слово «раб» вообще применяется только по отношению к захваченным в плен людям или гномам. Орк Пустошей рабом быть не может, а эльфов они в плен просто не берут, что, впрочем, взаимно. Слова «господин» у них в языке тоже нет. Есть «вождь», или, если перевести дословно, «сильный». Ему подчиняются по праву силы, он водит более слабых соплеменников на охоту или в набеги и делит добычу. Если набег неудачен, вождя могут зарезать и съесть. Не пропадать же добру. А их более развитые южные сородичи предпочитают просто зарезать вождя. Именно из таких вождей-неудачников, сбежавших от гнева прежних соратников, и состоят шайки бродячих орков, наводящих ужас на Пограничье, земли между моими владениями и Великой Степью. Они одинаково опасны для караванов гномов, людских поселений или стойбищ степных орков. Изгои не жалеют никого, дерутся до последнего, и справиться с такой шайкой очень сложно. Но и обычные орки не подарок. С большим трудом мне удалось вколотить в головы северных орков хоть какое-то почтение к своей особе. Но даже сейчас, в глаза называя меня Повелителем, они подразумевают, что я повелитель лишь в своем Черном замке, а им, вольным орочьим племенам Севера, в лучшем случае союзник. С южанами дело обстоит еще хуже. Вообще орочьих племен в нашем мире довольно много, но все они делятся на северных и южных и отличаются друг от друга даже внешне, цветом кожи. У северных орков она заметно темнее, а сами северные орки – крупнее. Мой приятель Ханг и его братцы как раз из таких. Кланы северян малочисленны, живут, как я уже говорил, в основном охотой и зверо- а так же людо- и гномоловством. Ну и друг друга при случае могут схарчить. Особенно почетно закусить каким-нибудь вождем или великим воином соседнего племени. Нравы суровые, но жизнь в Северных Пустошах вообще не слишком легкая штука. Здешние обитатели, как разумные, так и не очень, постоянно сталкиваются друг с другом в борьбе за подходящие для них места обитания. Нет, земли здесь много, но вот угодий, способных прокормить в течение долгого времени даже небольшое племя, маловато. Так что свободное от охоты время северные кланы проводят в бесконечных стычках друг с другом. Но для войны нужно войско, а войско это надо содержать, вооружать и кормить. Понятно, что ни один, даже самый крупный по меркам Севера, клан не в состоянии делать это постоянно. Здешние зеленокожие с блеском выкрутились из сложного положения. В каждом клане есть несколько бойцов, которых кормят остальные сородичи. В орочьих диалектах существует несколько названий для таких бойцов, что-то типа «воин-грабитель, который ходит за добычей везде». «Грабитель» – это совсем не ругательство, а наоборот, показатель степени восхищения. Воин должен сражаться за добычу, иначе зачем вообще воевать? На всеобщем языке таких орков называют рейдерами Вся их, как правило, не слишком длинная жизнь посвящена войне и только войне. Любой орк с детства знаком с оружием и умеет им пользоваться, но что это за оружие? Копье и лук со стрелами, равно пригодные для охоты и набега. Дубины с шипами, тяжелые топоры, тесаки и ножи грубоватой работы местного кланового кузнеца. Есть деревянные щиты, обтянутые кожей, да доспехи из той же кожи, только дубленой и усиленной порой стальными пластинами. Рейдеры же в походы таскают с собой приличных размеров арсенал из нескольких копий, клинков и топоров самых разных форм и размеров. Огромной популярностью пользуются метательные булавы, а также тяжелые шипастые гири на цепях. Обычно доспехи и шлемы рейдеров – гораздо более искусной работы, чем у рядовых соплеменников. Кожаные, столь обычные для рядовых орков, зеленокожие вояки не жалуют. У них доспехи из металла, причем отменной ковки, чаще всего – неслыханное дело – сделанные на заказ. Поножи и наручи тоже из металла, так же как и щиты. Не брезгуют племенные богатыри и трофейным оружием, выбирая из общей добычи экземпляры потяжелее и побогаче. А так как таскать все это на себе тяжеловато даже могучим северным оркам, они уже давно ездят в бой на колесницах, запряженных косматыми северными быками или лосями. В легендах и преданиях эльфов о славных битвах прошлого упоминаются порой орки, мчащиеся в бой на шерстистых носорогах. Когда-то такие рейдеры у орков действительно были, но сейчас они встречаются очень редко. Спору нет, врезающийся в строй врагов северный носорог страшен. Обычные стрелы, дротики и даже копья его шкуру, покрытую густой спутанной шерстью, не берут, да и попробуй останови эту тушу, когда она разгонится! А тут еще сидящий на спине чудовищного зверя орк, дико орущий и размахивающий какой-нибудь тяжелой железякой. Но, к счастью для противников орков, носорогов на равнинах, что лежат северо-восточнее Пустошей, осталось мало, мамонтов и то больше. Взрослый носорог дрессировке не поддается, надо ловить детеныша. А потом долго с ним возиться, выращивая из неуклюжего бочонка могучего злобного зверя. И это с учетом того, что терпение вообще не самая характерная черта орков, а особенно рейдеров. А когда орки наконец сообразили, что колесница способна везти гораздо больше оружия и добычи, чем самый большой носорог, рейдеры-всадники вымерли естественным путем. Остались лишь единицы, упрямо следующие обычаям предков. Но в бою с ними лучше не встречаться. Южные племена орков, населяющих Великую Степь, среди прочих рас известны под общим названием Орда. Они гораздо более многочисленны и уже познали вкус цивилизации. В отличие от Севера, где каждый клан владеет своей, пусть небольшой, но постоянной территорией, племена южных орков передвигаются по всей степи, нигде особо не задерживаясь. Их многочисленные стада требуют все новых и новых пастбищ, так что южане веками ведут кочевой образ жизни. Ремеслами они особо не занимаются, предоставляя это рабам. А сами южные орки, как и их северные родичи, предпочитают проводить время в войнах и набегах. Орда налетает подобно степному вихрю и так же стремительно исчезает. Кстати, что бы там ни рассказывали в сказках люди, эльфы и гномы, на волках степняки в бой не ездят. Орки для этого слишком крупные твари, а степные волки, наоборот, сильно уступают в размерах своим северным сородичам. Как и сами орки-южане. Так что ездят они на обычных степных лошадях, правда мохнатых, низкорослых и кусающихся так, что любому волку завидно. А волчьи стаи сопровождают орочью орду, ожидая своей доли добычи на поле брани и пепелищах сожженных селений. Обычно орки эти ожидания оправдывают. Учтем привычку степных орков выть во время атаки по-волчьи для устрашения врага, а также то, что многие орки Орды носят волчьи шкуры поверх своих доспехов, – вот вам и орки на волках. Кроме того, если на Севере каждый клан живет, охотится и воюет самостоятельно, то зеленокожие Великой Степи нередко объединяются под рукой сильного и хитрого вождя в мощные племенные союзы. Союзы эти обычно заключаются для больших набегов и прочих совместных действий. Хотя такой союз редко бывает долговечным, но объединенные племена способны выставить достаточно многочисленные отряды. Вот только мне все эти отряды и племена подчиняться обычно и не думают. Далее идут черные колдуны и некроманты. Мне они тоже подчиняются в основном по словам Светлых. Большинство темных магов одиночки, а в других волшебниках они чаще всего видят лишь конкурентов, только и думающих, как бы завладеть чужим артефактом или амулетом. И, в общем, правильно видят. Магия Тьмы штука мощная, но объединить силы хотя бы нескольких темных магов для создания заклинания нужной силы… Короче, обычно мне приходится пользоваться заклинаниями одиночек. Даже в Черном замке таких магов редко собирается больше двух дюжин, да и то далеко не самых сильных. За века в замке накопилось немало вещей, пронизанных магией, – амулетов, оружия, магических книг и свитков. Лишь возможность изучить эти сокровища заставляет темных волшебников хоть как-то служить мне. Да еще страх перед Владыкой Тьмы. Отступников и предателей я наказываю без снисхождения, слишком уж опасными знаниями они обладают. Но самых сильных волшебников трудно соблазнить или запугать даже мне. А тем более заставить объединить силы с коллегами. Так что в большинстве своем они сидят каждый в своей башне. Там черные маги составляют заклятия, творят обряды, приносят жертвы и копаются в древних рукописях. Судя по тому, как с завидным постоянством их башни взрываются, проваливаются под землю или просто исчезают, оставляя после себя воронки нехилых размеров или пятна спекшейся выжженной земли, периодически до чего-то интересного маги докапываются. А затем это интересное докапывается в свою очередь до них. Докапывается и закапывает, нередко вместе с башней. А мне приходится следить, чтобы очередной светлый герой не утащил из развалин что-нибудь чудом уцелевшее, но на редкость пакостное и смертоносное. Когда я стоял над развалинами Четвертого Когтя, у меня мелькала мысль: не послужила ли причиной гибели башни волшба тамошнего мага? Это многое объяснило бы. Но, прикинув все обстоятельства, я со вздохом от этой версии отказался. Ни силами, ни умениями Хьюго де Элорно, маг Четвертого Когтя, не обладал, почему и прозябал в скромной должности дозорного волшебника. А самое главное, даже если его магия послужила бы всего лишь толчком к катастрофе, следы заклинаний Хьюго мы бы обнаружили. Но нет, там было что-то другое, недоступное пониманию обычных людей. Да, среди моих подданных есть и обычные люди. Не так много, как хотелось бы, но есть. Во-первых, это крестьяне, которые сеют и пашут точно так же, как и земледельцы в Светлых землях. Куда же без них, кушать мы все любим. Но земли пустошей не слишком плодородные, желающих селиться на них немного. Сельские общины у меня в основном на южных границах, где земля получше. Но и здешних крестьян надо, помимо всего прочего, надежно прикрыть как от лихих баронов Пограничья, так и от местных полудиких племен, которым все равно, кого грабить. Ремесленники и мастеровые, напротив, живут в основном в Черном замке или в нескольких торговых городах на побережье Холодных морей. Нет, конечно, есть у меня и некоторое количество людей благородных кровей – мои знаменитые Черные рыцари, – но как же их мало! К эльфийским Владыкам все эти младшие вторые-десятые сынки так и лезут, а ко мне приходят в основном сыновья тех же баронов Пограничья, традиционно враждующих с королями Запада. Редко, но объявляются наивные мечтатели, придумавшие себе в тиши родительского замка свой прекрасный Черный мир, а он, как любой придуманный мир, не выдерживает столкновения с грубой реальностью. Чаще, правда, приходят всякие обиженные. Но этим главное – поскорее отомстить и прославиться, на мои собственные планы им плевать со спины единорога. А больше всего у меня выходцев из тех самых полудиких племен с побережья. Северяне-норды – мои любимцы. Отважные воины и умелые мореходы. Верные, храбрые, закаленные в боях как друг с другом, так и с орочьими рейдерами, вдобавок большинство искренне считает меня божеством войны, явившимся во плоти. Но, Тьма меня поглоти, как же с ними поначалу тяжело – с их кровавыми обрядами и жестокими обычаями! Пока их всему научишь, пока объяснишь, что к чему! А людской век скоротечен. И, наконец, ко мне иногда приходят разнообразные бастарды полублагородных кровей, а то и просто полукровки. Дома их по понятным причинам презирают, от трона отделяет толпа законных наследников, внимательно наблюдающих за нежелательными конкурентами. И недаром! В эльфийских хрониках и людских летописях упоминаются случаи, когда такие бастарды все же всходили на трон, для начала изрядно залив его кровью родственников. Так что бастарду редко удается прижиться во дворце высокородного родителя. Еще хуже приходится полукровкам, детям двух рас. Полуэльфов Светлые еще терпят, гномы с другими расами потомства не дают, а вот полуорку выжить очень сложно. Люди считают его орком, орки – человеком, а гномы вообще всегда верят только гномам. Что не мешает подгорному народу вести бесконечные войны между кланами из-за древних, забытых всеми, кроме самих бородатых упрямцев, обид. Эльфы же видят в любых полукровках искажение замысла Творца, а учитывая их гордыню и убеждение в превосходстве собственной расы над всеми остальными, жизнь полуэльфов в эльфийских землях совсем не сладкая. Впрочем, у эльфийских полукровок хотя бы остается возможность осесть в одном из людских королевств, а там при удаче подняться достаточно высоко. Лишь что-то совсем немыслимое заставляет таких полуэльфов присягнуть мне. Полуорки в Черном замке встречаются гораздо чаще. Занятый своими мыслями, я не слишком оглядывался по сторонам. И только когда почувствовал едва уловимое напряжение, прошедшее по рядам нашего отряда, вскинул голову. Навстречу нам скакали трое всадников. Судя по черным доспехам и трепещущему на копье флажку того же цвета, это были свои, но, вероятно, вид разрушенной крепости прочно засел в головах у воинов, и сейчас им во всем виделась угроза. Да и про бродящего где-то в окрестных лесах тролля они не забыли. Это не плохо, но надо будет присмотреть за тем, чтобы самые впечатлительные в ночной караул не попали, пока не отойдут. Иначе они из-за каждого шороха весь замок по тревоге станут будить по десять раз за ночь. Всадники мчались прямо на нас, и я, пришпорив коня, двинулся им навстречу. Какие бы новости они ни везли, лучше будет, если я узнаю их побыстрее. Мы съехались. Как я и думал, это были посыльные из Черного замка. Старший из них отвесил мне короткий поклон, пристукнув латной перчаткой по вороненому нагруднику. – Владыка, новости с южной границы. К нам движется посольство орков Великой Степи! Дней через шесть будут под стенами замка. Вот и южные орки пожаловали. Что же, посольство – это хорошо, послушаем, что они скажут.