— Так они уже трупаки, может, не те? — Эти. Они еще теплые и в карманах у них кто-то уже покопался. — Кто их так мог, сразу четверых, прирезать. Раздалось шуршание. Я со своего места видел, как один снова начал шарить по трупам. — Товарищ сержант, а их не прирезали. Все трое в голову застрелены. — Ничего не понимаю. Ну, я, в отличие от сержанта, примерно понял. Наша разведка шарит у немцев по тылам, и скорее всего, собирались этих четырех отработать, троих прирезать и одного с собой утащить. А тут мы с Павловым мародерничаем. Придется выходить на сцену. Осторожно подполз к брустверу, вытащил пистолет с глушителем. Дождавшись момента, когда один из бойцов поднимет голову и окажется на моем уровне, упер ему в затылок ствол и тихо, почти на ухо сказал: — Спокойно, не дергайся. Подзови сержанта, скажи, что с ним поговорить хотят. Но все остальные бойцы разведгруппы услышали новый голос и синхронно повернули головы. Кое-кто схватился за оружие. Боец продублировал мой приказ. — Товарищ сержант, тут с вами поговорить хотят. — Кто? — Не знаю, но ствол мне в затылок уперся. Тут я решил выйти на сцену поактивней. — Сержант, времени мало, скажи своим, чтоб не дергались, иначе гранат в окоп накидаю. — Человека отпусти. — Щас. Поговорим, потом отпущу. Ну? Смотрю, он еще сомневается. Я спокойно, вполголоса говорю: — Павлов. В стороне прохода раздался лязг затвора пулемета. Разведчики были не дураки, сразу поняли, что это за звук. После небольшой паузы сержант согласился. — Хорошо. Он спокойно подошел ко мне ближе, хотя трое его человек меня взяли на прицел. — Сержант, представьтесь. Тот посопел носом, но не стал качать права. — Сержант Никаноров. 222-я стрелковая дивизия. — Понятно. Капитан Зимин, разведка Главного управления госбезопасности. Боец, свободен, дай мне поговорить с сержантом. Отпустив бойца, сам спрыгнул в окоп. Разведчики, сами облаченные в армейские маскировочные костюмы, двухцветки, с удивлением рассматривали при слабом освещении мой наряд. Но все еще меня держали на прицеле. Сержант сразу обратился, показывая рукой в сторону мертвых немцев. — Товарищ капитан, это вы их? — Да пришлось, не вовремя они на нас вышли. Значит, так, сержант, я не знаю, какое задание тебе дали, скорее всего «языка» приволочь, но у меня особые полномочия. Вся твоя группа поступает в мое распоряжение. — Товарищ капитан, я не могу, у нас «языка» ждут. И так еле держимся. — Сержант, у меня особый груз, который еще вчера должен был быть в Москве. Если он попадет к немцам, это будет намного хуже. — Товарищ капитан, что делать? — Далеко тут до наших позиций? — Километров восемь, если через лесок и речку. А по прямой километра три. — Значит, так, твои люди обязаны помочь моей группе пройти через линию фронта к ближайшему особому отделу, желательно не ниже дивизии. В метрах двухстах расположились окруженцы. С ними особист 145-й дивизии и груз. Сейчас отправишь двоих человек с моим лейтенантом в лес, и вместе с ним пусть проводят группу к нашим. А мы тут с тобой посмотрим, чтоб все без шума было, а то наследили. Если что, прикроем отход. И кивнул в сторону мертвых немцев. Подозвав Павлова, объяснил ему ситуацию. Тот вместе с двумя разведчиками забрали с собой все, что мы приготовили, пулемет, немецкий автомат, полевую сумку с документами погибших бойцов и убитых немцев и вещмешок с собранными продуктами. Но один из магазинов для МП-40 я оставил себе, нащелкал восемь патронов себе в руку и, когда бойцы уползли с Павловым, достал из пистолета магазин и снарядил его. Все это время сержант с интересом наблюдал за моей экипировкой и особенно его заинтересовал пистолет с глушителем. — Это та штука, из которой вы немцев постреляли? — Ага, глушитель называется. — Я такие видел, только для наганов. Но к нам не попадали. — Ну, это немного другого типа, специально для осназа НКВД делался. Ладно, пока наши будут по лесу ходить, надо подумать, где мы «языка» возьмем и, если возьмем, как его унести и не помешать моей группе спокойно выйти в расположение наших войск. Риск, конечно, велик, но мне тоже интересно знать, что тут немцы на завтра задумали. Глава 3 До позиции немецкой части, которая нас теперь стала очень интересовать с точки зрения захвата «языка», было метров двести. Поэтому все внимание было направлено туда. Желание наделать немцам гадостей не покидало меня. Находясь в полуразрушенном окопе, рядом с погибшими советскими солдатами, я чувствовал только желание отомстить. Но вот, как оно принято, с криком «ура» бросаться на немцев, завалив два или три человека, а потом сгинуть, как-то не хотелось. Надо мыслить категориями человека двадцать первого века и попытаться понять наше преимущество. А главное, это информированность и связь. Вот оно, связь. Повернув голову к Никанорову, шепотом спросил: — Скажи, сержант, от немцев до наших позиций километра три? — Да, ну может, чуть дальше. — А гаубичная батарея сохранилась? Немцы ее не разбомбили? — Есть, она чуть дальше, мы как раз должны были разведать, где немцы расположились, чтоб артиллеристы утречком накрыли их. — Как думаешь, смогут гаубицы накрыть вот это расположение немцев, если корректировать огонь? — Тогда накроют, конечно. — Вот что мы сделаем. Лейтенант останется с нами, он артиллерист и будет корректировать огонь, а с группой отправим к нашим радиостанцию. Когда начнется обстрел, мы по-тихому в беготне умыкнем кого-нибудь из офицеров, да и из бесшумного оружия немного постреляем. Надо за наших отомстить. А то они тут лежат не погребенные, а эти уроды жрут, веселятся рядом и гадят на нашей земле. — Дело. Умно придумано. — Да. Ты вот что, своих людей обряди в немецкие шмотки, чтоб при случае не сильно выделялись, а в суматохе так никто вообще внимания не обратит. Подумают, свои раненого тащат. Да, еще скажи своим, чтоб пошукали по окопам гранат. Если что, будет чем немцев задержать на время. Пока сержант разбирался с двумя оставшимися разведчиками, я связался с Павловым. — Мозг, это Феникс. — На связи. — Вы где? — Нашли нашу группу, готовимся уходить. — Значит, так, слушай внимательно. Ты остаешься здесь, возвращаешься к нам. Передатчик отдашь Строгову. Он его на время передаст нашему командованию. Пока они будут пробираться, мы разведаем цели для гаубичной батареи. Ты сможешь корректировать огонь? — Конечно. — Вот когда они начнут немцев долбить, мы пошумим и возьмем «языка». Теперь передай рацию Строгову. Строгову я дал жесткие инструкции относительно его действий. Объяснил ситуацию и уникальную возможность безнаказанно нанести немцам серьезный урон. Минут через двадцать приполз Павлов. И вот тогда началась интересная работа. В леске, недалеко от лагеря, обнаружились позиции немецкой артиллерии, которая, как оказалось, целый день обстреливала наши позиции. Пока группа Строгова не добралась до наших, мы осторожно облазили все подступы и обнаружили еще несколько интересных объектов для обстрела. Томительно тянулось время. Прошло два часа, когда на связь вышел Строгов. — Феникс, на связи. — Наконец-то, заждались уже. Скоро рассвет, а вы только проснулись. Ну что там, огонек будет?