— Стучу-стучу… — ворчливо начала соседка, старуха Марья Авдотьевна, — а никто не отзывается. Ба! — она прищурилась на Наташу. — Что это с тобой случилась, красна девица? — Что такое? Старуха отступила на шаг, оглядела молодую соседку с ног до головы. Та стояла перед ней раскрасневшаяся, с растрепанными волосами, грудь высоко поднималась и опускалась. — Ты там с полюбовником, что ли? — подозрительно спросила Марья Авдотьевна. Наталья вспыхнула. — Да вы что, тетя Маша! Заходите в дом, не стойте на пороге. Старуха прошла внутрь и сразу поняла, что чужим мужиком в доме и не пахнет. Вон ведро с водой стоит, вот веник, там тряпка брошена. Нет, так любовников не принимают! Она поводила носом по сторонам и убедилась, что не в любовнике дело. «А похорошела-то как, голубушка! — подумала она, оглядывая Наталью. — И не узнать! Откуда что взялось!» — Красавица моя, — ласково начала старуха, и Наташа вздрогнула от непривычного обращения, — ты отвар какой выпила, что ли? Ну-ка живо признавайся, в чем дело! — Да о чем вы, Марья Авдотьевна? Загадками говорите! — Загадками, значит? Я-то понятно говорю. А загадка у нас вот где! Она подхватила хозяйку под локоть и проворно подтащила ее к маленькому зеркалу на комоде. Схватила его цепкой рукой и сунула Наташе под нос. — Вот загадка, вот! Голову-то мне не морочь, я уже стара для этого. Наташа взглянула на себя и обомлела. Из зеркала на нее смотрела красавица. Глазищи огромные, так и сияют из-под темных бровей. С губ рвется улыбка, от которой на щеках появились мягкие ямочки. Голову на высокой шее держит, как лебедь. Она провела рукой по лицу, и сама поразилась плавности своего жеста. — Вот! — довольно заявила соседка, отбирая у нее зеркало. — Налюбовалась? Теперь говори, к какому колдуну ходила. Может, я тоже пойду. Хоть в гробу полежу красавицей. — Сын у меня будет, — тихо сказала Наташа с той же прекрасной улыбкой, которая преображала ее лицо. — Маленький… И рассмеялась звонко и счастливо. — Не полежу, — проворчала себе под нос Марья Авдотьевна. — Способ, конечно, хороший, ничего не скажу, но не для меня. А ты, Наталья, молодец! Кольке-то сказала? Та покачала головой: — Вечером узнает. — Ну и хорошо. Эх, забыла, за чем приходила! Она махнула рукой, неожиданно обняла соседку и смачно поцеловала ее в румяную щеку. — Красавица моя! Рожай, деточка, рожай. И тебе на радость, и Кольке твоему… И мне, Наташенька. Детки — это счастье. Ох, дожить бы… Она заковыляла прочь. Когда закрылась дверь, Наталья неожиданно вспомнила, что единственный сын Марьи Авдотьевны погиб в последний год войны. Через пять минут она бродила в кустах, раздвигая ветки руками и внимательно глядя под ноги. — Куда же она делась? — бормотала Наталья. — Сюда бросила, кажется… Или вон туда… Она ободрала кожу об колючие ветки, но в конце концов нашла то, что искала, когда уже решила, что фигурку подобрали деревенские ребятишки. Русалка лежала в траве и внимательно смотрела на нее. Наталья прижала фигурку к груди, поцеловала ее. И бросилась к дому соседки. — Неужто ты вспомнила, зачем я приходила? — удивилась та, увидев ее. — А я все мучаюсь… Не слушая старухи, Наташа сунула ей в руки фигурку и отошла. — Что такое? Зачем? — прищурилась Авдотьевна. — Игрушку мне принесла? Да ты что, красавица моя! Я все ж не до конца в детство-то впала! — Она одно желание исполняет. — Чего?! — Она не простая. Исполняет одно желание. Какое хотите, такое и загадайте. А я свое уже исполнила! Наталья улыбнулась и пошла к калитке. — Совсем девка от счастья сбрендила, — проворчала под нос старуха. Она сунула фигурку за поленницу и пошла к сараю. Но на полпути передумала, вернулась, достала русалку и, обтерев ее фартуком от налипшего сора, сунула в карман. — Пусть дома валяется. Все ж старался кто-то, вырезал. Ох, дел других у людей нету… И, кряхтя, Марья Авдотьевна направилась в огород. Глава 7 На работу Катя успела к обеду и застала офис гудящим, как улей. Первой ее мыслью было, что все узнали об убийстве Олега Борисовича, но она тут же поняла ее абсурдность. — Катерина! Наконец-то! — закричала бегущая навстречу с ворохом документов Снежана, вскидывая голову, словно белогривая лошадь. — Помоги мне сейчас же! Вот это — отксерить в пяти экземплярах. И позвони нашему нотариусу, он должен кое-что немедленно заверить. — Снежан, а что случилось-то? — перебила ее Катя. — И почему ты головой мотаешь? Снежана остановилась и объяснила, что головой она мотает, потому что уложила челку особенным образом, и теперь та лезет в глаза. А случилось то, что их фирма будет принимать участие в тендере — Министерство образования Москвы предлагает им очень выгодный контракт. — Игорь Сергеич ходит довольный, руки потирает, как будто контракт уже у него в кармане, — шепотом делилась с ней Кочетова. — Хотя Капитошин говорит, что у нас и в самом деле неплохие шансы. Говорит — загадывайте желание, ешьте счастливые билетики! Ну его! Пусть сам ест. Из кабинета выскочила Алла Прохоровна, ошпарила Катю ненавидящим взглядом. — Викулова, вы Трудовой кодекс давно читали? За прогулы у нас увольняют! — Я отпросилась, — рассеянно сказала Катя, думая о своем. Ей неожиданно вспомнилось, как вчера она рассказывала любопытным сотрудникам «Эврики» о русалке — сокровище ее соседа. «Я говорила, как его зовут? — мучительно пыталась вспомнить девушка. — Или где он живет?» — Я говорила, как его зовут? — повторила она вслух. — Андрей Андреевич его зовут. Капитошин. — Снежана покосилась на нее и вновь махнула косой челкой. — Ты чего, выпила, что ли? Катя уже хотела ответить, что беспробудно пила со вчерашнего вечера, но заметила, что Шалимова все еще пристально смотрит на нее. — Нет. Я просто задумалась. Алла Прохоровна, мы вам мешаем? — Вы обе — нет, — отрезала та. — А вот конкретно вы — да, мешаете. Надавили на жалость Игоря Сергеевича, чтобы он принял вас на работу, а теперь бессовестно этим пользуетесь. Вот уже начались опоздания на три часа! Что нам дальше предстоит? Катя вспыхнула, но заставила себя сдержаться. — Снежана, что нужно отксерить? Кочетова немедленно нагрузила ее документами, и Катя пошла к своему столу, чувствуя, как сверлит ей спину взгляд бывшего завуча. Механически копируя один за другим документы, она пыталась представить, как сейчас обстоят дела дома. Антуанетту Катя оставила в их съемной квартире, потому что других вариантов у нее не было: после того как следователь переписал данные ее паспорта и предупредил, что завтра ей придется еще раз прийти для дачи показаний, она ушла, забрав с собой скулящую Тоньку. Домочадцы изумились, увидев Катю со взъерошенной собачонкой в одной руке и пакетом корма в другой. В двух словах описав ситуацию, Катя выгрузила терьера на пол, и Тонька немедленно засеменила в глубь квартиры, оглядываясь на Катю. — Кто убил? — глупо спросила Седа, протирая сонные глаза. — Убийца убил. Седа, присмотри, пожалуйста, за собакой. Она очень испугана. — Тебя допрашивали? — резко спросила свекровь. — Конечно. — А почему тогда тебя не задержали? Когда его убили-то? — Вечером. — Катя удивленно посмотрела на нее, не понимая, к чему та клонит. — За что меня задерживать? У меня же алиби. Я спала. — Прекрасно! Свое «прекрасно» свекровь почти прошипела в лицо невестке, неожиданно наклонившись к ней совсем близко. — Ты спала! А кто это может подтвердить, невестушка? Ты об этом подумала?