— Как зовут, телефон, адрес? — Не знаю, — наркоторговец мотал своей здоровенной башкой. — Как не знаешь? И телефона его нет? — Не знаю, клянусь, я нарколыгам свой телефон не даю, задолбают. А Пахом — он мой адрес знает, пришёл, сказал, что товар есть, сказал, рыжьё, я вышел, он с бабой, говорит, вот, мол, её монета. — Что за баба? — уточняет Роэ. — Да малолетка какая-то, — вспоминает барыга, — гопница районная, как и Пахом. Школьница, лет шестнадцать-семнадцать, но высокая. — Школьница? — Ну да, вроде того, так и Пахом тоже, кажись, школьник, он как-то брал у меня кое-что, прятал в рюкзак, там учебник был какой-то. Он, Пахом, высокий, но всё-таки школьник. — То есть твой Пахом и эта девка, что была с ним, школьники? А какая тут школа поблизости? — Да их тут штук пять или десять, — сообщил Валяй. Роэ смотрит на капитана Лёлика, а тот только кивает головой: — Я завтра с утра займусь. — Сейчас займись, — больше у него вопросов к наркоторговцу нет, он и Мартышка идут к машине. Ирра стоит и ждёт, что он скажет ей, кажется, она надеется, что для неё поиски закончены, но Виталий Леонидович так не считает: — Ты не стой, не стой столбом, между прочим, червь мог быть в этом дворе, ищи давай, ищи, попробуй взять след. Ирра смотрит на него с ненавистью, но он даже не оборачивается, садится в машину и Мартынов увозит его. Светлана подошла к окну. Папа собирался на работу, резать салаты. А девочка хотела взглянуть, не идёт ли дождь. Конечно, дождь шёл. За окном темно, капельки на стекле, в свете фонаря рябь на лужах, прохожие торопятся домой, машины с красными стоп-сигналами паркуются. В Петербурге обычный осенний вечер, плавно преходящий в ночь. Ей показалось, что звонит её телефон. — Светка, я пошёл, — кричит папа из прихожей. Она бежит к нему — поцеловать. Выпроводив папу, хотела посидеть с мамой, пока сиделка не пришла, но нет… Телефон звонит. И теперь ей не кажется. Номер незнакомый — это странно. Девочка уже и забыла, когда ей звонил кто-нибудь, кроме папы, близнецов или сиделок. Она смотрит на телефон, думая, принимать вызов или нет, а телефон всё трясётся в руке, всё не унимается. И всё-таки решается: — Да. — Здарова, Фомина. «Блин, это Пахомов. Придурок заставил волноваться». — Откуда ты узнал мой номер? — спрашивает Светлана. — У Пети спросил, ты же ему оставила, — Пахом явно доволен своей находчивостью. — Понятно, — Света не знает, что ему ещё сказать. — А ты что делаешь? — Пахомов уж точно найдёт тему для болтовни. — Анимэшки смотришь? — Нет, не смотрю, — у девочки странные чувства, с одной стороны, ей не о чем с ним говорить, а с другой — она рада, что хоть кто-то ей звонит. — А чем занимаешься? — не отстаёт одноклассник. — Ну, проводила папу, посижу с мамой, потом уложу братьев спать. — Понял, а завтра что делать думаешь? — Не знаю. — Я в смысле того, что, может, у тебя ещё дела какие есть, может, опять школу задвинем? — А ты вообще в школу ходить не думаешь? — спрашивает Светлана. — А что, ведь пандемия, полкласса не ходит, да и всё равно я в институт не поступлю, я туда хожу так, для мамки. Ну так что, есть у тебя дела на завтра? Девочка немного сомневалась, но подумала немного и сказала: — Я завтра… может быть, кроссовки купить пойду. — О, офигенно, поедем в «Галерею». Там и «адик» есть, и «найк», и всё остальное. И пожрать там есть что. Давай в половине девятого на детской площадке встретимся. Нет, не так… Это было как-то слишком… Слишком странно. Света ещё не решила всё до конца. — Нет, — сказала она, — давай в школе встретимся. — Ок, давай в школе. Ко второму уроку приходим? — Угу, — ответила она и закончила разговор. Пришла сиделка Нафиса, вся мокрая, у неё зонта нет, что ли? Братья опять спорили за компьютером. Девочка подошла к окну, конечно же, там всё так же шёл дождик. Рябь на лужах, последние прохожие. Не то чтобы Пахомов ей нравился, но больше с ней никто никуда ходить не собирался. А кроссовки ей и вправду нужны. И деньги на это у неё были. Ну а папе она найдёт, что потом сказать. Она вышла из депошки, когда туман ещё и не думал рассеиваться. — Аглаи поблизости нет, — уверял её Любопытный. — Над магистралью справа висят две медузы. А по развалинам бродит один ферокс. Она уже не так доверяла ему, он всё-таки ошибался, не замечая реальной опасности. Поэтому переспросила: — Ферокс слепой? — она думала, что это один из слепых дедков, с которым она познакомилась в самом начале своих приключений в Истоке. — Скорее всего. — Сначала зайду к жабе, — произнесла девочка. Жёлтый жир, который она собрала с жабы вчера, подзапылился, Светлана не хотела лезть через забор парка, пока её главное оружие не будет эффективно на все сто. — Это разумно, — согласился Лю. Это странно, но крикунов она никогда не боялась, и теперь их крики в тумане заставляли её просто быть осторожнее. Она быстренько прошла к двадцать восьмому дому, к своей «личной» жабе. И снова, немного помучив животное, собрала с его спины жёлтый секрет, как следует размазав его по острому концу палки. Оружие было готово. И Светлане даже было немного жаль жабу, и даже было чуть стыдно за то, что в самое первое время их знакомства она скинула на неё огромный камень. «Хорошо, что не убила», — думала Света, рассматривая тёмный от жира конец своего оружия. — Лю, Аглаи точно нет? — спросила она перед тем, как выйти из развалин. — Не вижу, ферокс и пара крикунов, больше никого не наблюдаю. «Вот и отлично». Девочка собиралась сегодня добраться до фикуса, что рос в парке за забором. Она спустилась от жабы вниз и вышла из развалин. Невдалеке звонко, даже через туман, заорал крикун, но девочка не замерла, как прежде, а спокойно, положив палку на плечо, пошла к полям серебристого мха, к проспекту. После лёгкой победы над марабу, после трудной победы над синим мальчиком, после убийства гигантского кузнечика она стала заметно увереннее в себе и своей офигенной палке. Теперь если кто и мог её действительно напугать, так это сумасшедшая Аглая. — Ферокс слышит ваши шаги, — заговорил Лю, — он слева, впереди, прислушивается. — Интересно, — негромко произнесла Светлана, — а где эти слепые прячутся, когда выходит солнце? Но Лю ей не ответил, он сказал: — Ферокс вас слышит, движется к вам. Она на всякий случай ускорилась и быстро добралась до первых проплешин мха. Дошла и остановилась. Теперь она разглядела в тумане приближающуюся тень. «А он тихий!», — отметила девочка. Так и есть, это был слепой дедок, только чуть поменьше того, которого Света видела в первый раз. Он остановился и стал принюхиваться. И чтобы ему легче было сориентироваться, Светлана дважды легко ударила палкой по куску вздыбленного поребрика. Дедок сразу оживился и смелее пошёл к ней. Пасть с редкими зубами, белый пушок на животе и в паху. Он был уже рядом, но она его не боялась. Совсем не боялась. Весь из мышц, лапы когтистые, ушастый, вместо носа длинная щель, но глаза… Девочка через туман прекрасно видела его белёсые мёртвые глаза. Она ещё раз ударила палкой по поребрику, чтобы он не терял её, и сделала ещё один шаг назад, в мягкий мох: мол: ну давай, или сюда, уродец. Но он не был совсем уже тупым, подойдя ближе, он вдруг наклонился и стал принюхиваться. Он учуял её запах, но почувствовал и другой запах. Нет, он не пойдёт дальше. Конечно, он отлично знал запах мха. Это было странно, она раньше совсем такой не была, но сейчас девочка не хотела просто так отпускать этого ферокса. «Нечего тут бродить! Нашёл себе место для охоты, что ли?». Девочка даже не осознавала того, что это место, которое она для себя сейчас называла «тут» и уже считала своим, её местом не являлось. Светлана и сама тут была на птичьих правах и пряталась, как могла, от настоящей хозяйки. Но ничего подобного ей и в голову не приходило. Она просто сделала шаг и, неплохо вложившись, врезала дедку по морде «жабьим» концом палки, чтобы не вынюхивал тут ничего. Дедок чуть не перевернулся от неожиданности, озлобился, оскалился. Света едва успела отскочить на мох, подальше от него, как он стал размахивать своими когтистыми лапами, рассекая воздух, но потом, видно, до него дошло жжение. Он заверещал, сначала зло, а потом и жалобно, остановился и, почесав рыло, повернулся, стал уходить, разрывая туман своими жалобными завываниями. — Привет от моей жабы, — сказала Света и улыбнулась. В общем-то, она никогда не была злой девочкой, но тут, во сне, ей никого не было жалко. Это было немного странно, но Лю никак не прокомментировал эту её маленькую победку. Он должен был похвалить её, но молчал. Может, ему она не понравилась? Света насторожилась. И решила узнать: — Лю, вы всё видели? — Да, видел, вы стали демонстрировать хладнокровие, которое я раньше за вами не замечал. По его тону Света не поняла, одобрил ли он её поступок или нет.