а иногда он может покинуть его и выйти в Иной мир - в открытый космос. Алгоритмы одни и те же. Это закон сохранения алго- ритма: любой алгоритм суще- ствует в неизменном виде, неза- висимо ни от каких условий. Если с алгоритмами, Тем миром и Этим миром, всё понятно, то всегда остаётся непонятым вопрос о нахожде- нии границы. Пролетая в капсуле космического корабля над курганом, мы можем заметить и курицу, несущую яйца. Для каждой пары мир-антимир - существует своя граница. Она всегда есть - между любыми соседними числами, цифрами, буквами, символами, стихиями, материями, полями, мыслями... «Интересно, - подумала Юша. Недавно мы были заперты в ковчеге под названием "Алатырь", а теперь в нашем распоряжении целый мир под названием "Земля"!» «Интересно, - подумал Кома Посоорву, наблюдая за этими размышлениями общего плана. - Получается, я заперт в пределах Вселенной? Это - мой мир. Если это так, то, значит, есть и другой мир! То есть, существует граница моего мира?» Рис. 7. Рисунок Казани Э. Турнерелли 1839-го года. В центре, на дальнем плане - пирамида, памятник погибшим воинам. Мнимые сказки - Хорошо. Давай теперь проверим насколько правдивы мои сказки? - заговорческим тоном произнёс Глате. С равнодушным видом Викомп послушно завёл свой всезнающий маятник. - Ни насколько. Они - отрицательны, - через' несколько секунд последовал его ответ. - Что это значит? - удивился Глате. Он был откровенно поражён тем, что какой-то маятник так негативно отнёсся к его творению, и в связи с этим отношение Глате к этому «прибору» в корне изменилось и стало резко отрицательным. - Сказок нет. Их никогда не существовало, - продолжил Викомп, очевидно, пытаясь несколько смягчить свою первую реплику. - Но ведь русские народные сказки есть!? - с некоторой долей неуверенности и надежды произнёс Глате. Викомп внимательно посмотрел ему в глаза и, показывая всем видом, что он, безусловно, сожалеет, всё-таки констатировал: - Есть. Но маятник показывает, что их нет. В комнате повисла неудобная тишина. Только одна небольшая муха уверенно расхаживала вниз головой по мутному оконному стеклу, откровенно демонстрируя то, чего человек сделать не сможет. Оба спорщика смотрели на неё, как заворожённые. - Я понял! - вдруг стукнул себя по лбу Глате и сорвался с места. - Сказки отражают не реальный, а потусторонний мир - мир выдумки, фантазий, грёз. То есть то, что в них и описано. Допустим, то, что Царевич прыгал в колодец, или Волк съел Красную Шапочку. Этого в реальности никогда не происходило. Оно всё придумано! Сказки - это интеллектуальный продукт, продукт потустороннего мира. Страны грёз. Зазеркалья. Поэтому то, что для реальных событий является положительной стороной, для сказок является отрицатель- пой. Мира, который описан в сказках, нет и никогда не существовало. Маятник прав... ...Уже потом, когда вечером Глате топал домой по лёгкому ночному снежку, он понял: «Вот ведь действительно, я нахожусь сразу в двух мирах. В одном - реальном. В нём находимся все мы. А в другом - потустороннем. В нём живут сказочные герои и реально совершаются чудеса. Я и в этом, волшебном мире, свой, родной. Всё, что я описал в сказках, происходило со мной. Это я был Волком и Царевичем. Это я был Змеем Горынычем....... ...Будильник прозвенел, как всегда, неожиданно и противно. При свете утреннего солнца уверенность в своих выводах, сделанных в сновидениях, уже не была такой твёрдой. Надо же такое надумать, какой-то Змей... Попытка медитации Pop тщетно пытался прислушаться к своему внутреннему голосу. Несмотря на титанические усилия, кроме некоторой сонливости ничего в голову не лезло. Временами Возуу выходил из своего сомнамбулического состояния и механическим голосом спрашивал: - Медитируешь? Затем, не успев получить ответ, да и не особенно стремясь его получить, он снова «замерзал» и превращался в сомнамбулу. После нескольких часов напряжения Рору надоела эта нелепая затея. Он автоматически стал искать, чем бы ему занять по-прежнему функционирующий мозг - так, чтобы всё-таки попробовать его отключить. Pop понимал, нужно было на чём-то сосредоточиться - на чём-то таком, что было бы крайне статичным. Pop покрутил головой. Стены не дали никакого материала для зацепок. Он принялся медленно всматриваться в дальние углы помещения. Pop подолгу задерживал свой взгляд на каждой подозрительной детали пытаясь зацепиться за её непроглядную статичность. По левой стороне ему хватило этих упражнений на целый час. Pop медленно сморгнул и так же медленно перевёл глаза на правую часть помещения. Только он приготовился к очередному нудному сканированию как его привыкшее к полумраку зрение зацепилось за что-то. очень серое, почти слившееся с пристенным полумраком. Pop напряг глаза, но ничего более детального увидеть не смог. Он ещё некоторое время промучился, а затем не выдержал и спросил: - Возуу! Это что там у стены? Ответа пришлось ждать долго. Но когда он всё же пришёл, Pop за секунды сжёг все с таким трудом сэкономленные удары сердца. Его «моторчик» стал колотиться так, что чуть не выпрыгнул из дохлой грудной клетки Рора. - Бессердечник, - протянул Возуу. Pop, конечно, слышал о таких ...людях. Он знал, что они существуют. Но сам никогда их не видел. Это случилось впервые... Бессердечники - это ещё одна эволюционная ветвь людей, которые экономили удары сердца самым кардинальным образом. На самом деле, они ничего не экономили, а просто вынимали свои сердца из собственных тел. Они удаляли их хирургическим путём. После этого либо на место крупных кровеносных сосудов ставили заглушки, либо сшивали сосуды напрямик. Первые назывались «глушёные». Вторые - «прямые». Поскольку счётчик ударов сердца устанавливался непосредственно на само сердце, то у глушёных такая установка попросту исключалась. То есть, вырезая своё сердце, они самым прямым и непосредственным образом избегали государственного контроля и таким поведением препятствовали сбору сердечного налога. За что бессердечники и были объявлены вне закона.