Скарадах в осаде продержался ровно два дня, а затем на стене появился сам Сигурд, принявшийся осыпать меня проклятиями и оскорблениями. — Чем ты недоволен? — весело крикнул я ему. — Хочешь поменяться местами? — Обязательно поменяемся, — прорычал он. — Вряд ли, — хмыкнул я, — тебе конец, Сигурд! — Это мы еще посмотрим! — прямо-таки заревел он. — Я вызываю тебя на хольмганг! — На хольмганг? — рассмеялся я. — Меня, значит, вызывает сам конунг! — Да! И ты не смеешь отказать! — О! Еще как смею, — ответил я, — в свое время ты рассказывал моему дяде, что не достойно конунгу биться с каждым, кто его вызовет. Так вот мне, как ярлу, тоже негоже принимать вызовы от всякого сброда… Люди, находившиеся рядом со мной, растянули губы в усмешках, кто-то и вовсе откровенно засмеялся. И это на Сигурда сработало почище красной тряпки, от которой впадают в бешенство быки. — Всякого сброда? — переспросил он сквозь зубы, весь бледный от злости. — Тебе бросил вызов сам конунг! Сможешь победить на хольмганге, и корона конунга твоя… — Мне проще свою сделать, — рассмеялся я, — побольше твоей! На Сигурда было страшно смотреть — он выглядел так, будто готов сигануть на меня со стены и вцепиться зубами в горло. — Ты ‒ трус! — рявкнул, наконец, он. О! Пошли аргументные аргументы. А я уж испугался, что до них не дойдет…но нет, зря переживал, все в порядке. Сигурд не подвел. — Достоин ли человек выйти с ярлом на хольмганг, если он отправил шарлатана-шамана к сатам, выделил для их перевозки свои корабли? Человек, который побоялся сражаться сам, бросить в бой своих воинов, который надеялся, что нас вырежут саты, не достоин ровным счетом ничего. Он не смеет рассчитывать на достойную смерть. Такая моя отповедь в очередной раз заставила конунга заткнуться. Я же судорожно соображал, а не перегнул ли я планку? Не слишком ли опустил его в глазах не то что моих, а даже его собственных людей? В конце концов, хольмганг меня всецело устраивал, и я нисколько не сомневался, что смогу в нем победить. Но мне нужна была не просто смерть конунга или победа над ним. Нет, мне нужно было, чтобы расправа над ним для его же людей стала не постыдным проигрышем их лидера, а скорее избавлением от сатрапа и самодура. — И, тем не менее, я дам тебе шанс оправдаться! — заявил я вдруг конунгу. — Для нас твоя вина и твой позор — дело очевидное, это уже не требует доказательств, и вернуть себе человеческий образ в наших глазах тебе не удастся. Но может, ты хотя бы сможешь вернуть уважение своих людей? Я принимаю твой вызов! Было слышно, как конунг скрипнул зубами. Он резко повернулся и исчез со стены, а спустя несколько минут ворота города открылись, и наружу вышел он. Сам, с мечом в руке. — Готовься умереть, проклятый нод! — крикнул он. — Мне пока рано, — буркнул я и пошел навстречу противнику. В одной руке я держал топорик. Тот самый, что раньше принадлежал моему старому персонажу. Рагнар смог сохранить его. И, надо сказать, жизненный путь топора, который вроде как после моей смерти должен был достаться Р`аму, был полон приключений. В первой же стычке Р`ама с Рагнаром и Р`атором, Р`ам топор умудрился потерять или, скорее, его заполучили в качестве трофея Р`атор и Рагнар. Затем топор переходил от Рагнара к Р`атору и наоборот. В конце концов, они отдали его на хранение Олафу, так как во время последней дележки, споря, кому оружие достанется, они сильно повздорили. Ну а Олаф в свою очередь отдал его мне, но не сразу, а когда Нуки заявил, что я есть Р`мор. И я был очень рад, увидев свое верное оружие. Рад, словно встретил старого друга, каковым, по сути, топор являлся. Старый добрый топор Йорма…он прошел со мной весь длинный путь, был с Р`мором до самой его смерти. Однако сейчас я шел на битву с конунгом не с одним лишь топором. Рядом со мной, касаясь меня своими телами, шли два здоровенных пса. Гери и Фреки моментально узнали меня, стоило им только увидеть мои очертания. Когда они кинулись ко мне, озадачился даже Копье. — Что-то я не припомню, чтобы эти твари раньше так себя вели, — заметил он пока я, валяясь на земле, хохотал и отбивался от двух здоровенных тварей, пытавшихся вылизать мне лицо и затоптать лапами. Их виляющие хвосты мелькали столь быстро, что могли бы вызвать небольшой смерч. — Угу, Р`атора они, конечно слушались, но сказать, что привязались к нему, как к хозяину… — покачал головой Рагнар, — нет. — А с кем псы себя так вели? — хмыкнул Нуки. — Вам напомнить? Напоминать не было надобности. Все и так прекрасно знали, что оба эти боевых пса принадлежали Р`мору, моему старому персонажу, и хозяином считали только его… И вот, я вернулся. Однако немного обидно, что альмьерк меня не признал. Впрочем, Карей всегда был нагл и своенравен. Все же чуть позже и он соизволил прилететь, сесть мне на плечо, позволил мне покормить его с руки. Но сейчас его рядом не было. Высоко в небе парили только мои вороны… Вообще, забавно получается. Я — Вотан, мои псы — Гери и Фреки, мои вороны — Хугин и Мунин. На берегу неподалеку от Лейры стоит мой драккар — Слейпнир… Кстати, корабль знатно потрепало — сначала он попал в руки Р`ама, однако, как и топор, перешел к клану Альмьерке после очередной стычки. К чему я? Да к тому, что мне уже даже не нужно прикидываться любимчиком богов, скорее уж я сам могу быть воплощением одного из них — самого Одина. И наверняка кто-то из моих друзей (не игроки, разумеется) так и думают. Тот же Нуки, к примеру. И скоро, как мне кажется, к нему присоединится Копье. Пока он сопротивляется, не верит в силу врожденного скептицизма и подозрительности, но… Время на моей стороне. И, чую, скоро появится возможность явить какое-нибудь «чудо», лишний раз доказав, что я в Вальхалле и Асгарде не последний человек. Так вот, к конунгу я шел вообще без брони, в обычной рубахе на голое тело, без щита, доспехов и кольчуги. Они мне попросту были не нужны. Во всяком случае, для того, что я задумал. — Ты умрешь, глупый нод! — заорал мне конунг. — Где твоя броня и шлем? — Они мне не нужны. — Думаешь, тебя спасут твои шавки? — Спасут? — рассмеялся я. — От кого? От тебя, старый доходяга? — Может, я и старый, — хмыкнул конунг, — но не стоит меня недооценивать! Мы приблизились, и конунг сразу перешел в атаку, попытался достать меня первым же выпадом. И, надо сказать, был бы я чуть медленнее, ему это удалось бы. Но я ждал подобного финта и легко смог избежать удара. Оба моих пса принялись обходить конунга, рыча, скаля зубы. Одно мое движение, и они на него набросятся. — Без своих псов не можешь справиться? — подначил меня конунг. — Они тебе все равно не помогут. — Они здесь не для того, чтобы спасать меня или помогать. — А для чего тогда ты их приволок? — Чтобы ты подох так, как тебе и положено. Как жалкий трусливый ублюдок, который недостоин даже смерти от стали, чьи останки раздерут и растащат по острову псы, — ответил я. — Ты станешь наглядным примером для всех. Тебя запомнят как предателя, от которого не осталось ничего, единственная польза — стать собачьим дерьмом… Конунг мгновенно взбесился — его лицо стало красным, глаза выкатились. Он что-то заорал, подался вперед, явно намереваясь в самоубийственной атаке все же достать меня, но… Он стал медленным, очень медленным. Все его движения я теперь видел как в замедленной съемке. Прежде чем он успел сделать даже шаг, я перерубил ему руки, при этом еще и сломал лезвие его меча, а затем ударом ноги отправил врага назад. Конунг Сигурд повалился спиной на землю, вопя от боли, потрясая обрубленными руками, из которых била кровь, замарывая все вокруг. Режим берсерка отключился, и я с радостью отметил, что никакой усталости теперь уже не чувствую. Нет, конечно, навык я использовал секунду, не больше, но…вообще никаких намеков на усталость. Конунг же, несмотря на свои страшные раны, все же не утратил разума. — Нет! Ты не можешь! Не так! Я конунг! Я имею право пройти проверку! Казни меня через Кровавого орла! Я выдержу! Я достоин попасть в Вальхаллу!