– Понятно. Можно не спрашивать, на чьей стороне ваши симпатии. Остановившись, она посмотрела мне прямо в глаза. – Ковач, я ненавижу этих проклятых извращенцев. Они издевались над нами в течение двух с половиной тысяч лет. Ни одна другая организация в истории человечества не повинна в стольких страданиях. Представляете себе, католики даже не позволяют последователям своей религии планировать рождаемость, чёрт побери! За последние пять столетий они выступали против всех медицинских открытий. Единственное, что можно сказать в их пользу: эта зараза не может распространиться на человечество из-за того, что они не принимают оцифровку сознания. Как выяснилось, мне предстояло путешествовать в видавшем виды, но бесспорно быстроходном транспорте «Локхид-Митома», выкрашенном, насколько я мог понять, в полицейские цвета. Мне приходилось летать в «Лок-Митах» на Шарии, но там они были матово-чёрными, невидимыми для радаров. По сравнению с ними машины в красные и белые полосы казались кричащими. В кабине неподвижно сидел пилот в солнцезащитных очках, таких же, как и у остальных из группы Ортеги. Люк уже был открыт. Когда мы поднялись на борт, Ортега постучала по крышке люка, и турбины тихонько зашелестели, пробуждаясь к жизни. Я помог одному из «ирокезов» закрыть дверь, после чего, кое-как справляясь с перегрузкой на взлёте, пробрался к иллюминатору. Транспорт взмыл по спирали вверх, и я выкрутил шею, провожая взглядом собравшуюся перед терминалом толпу. Набрав метров сто, аппарат выровнялся в полёте и чуть опустил нос. Упав в объятия кресла, автоматически принимающего форму тела, я поймал на себе пристальный взгляд Ортеги. – Вижу, вас они очень заинтересовали, да? – спросила она. – Я чувствую себя туристом. Можете ответить на один вопрос? – Если смогу, обязательно отвечу. – Так вот, если эти ребята не признают контроля за рождаемостью, их должна наплодиться целая туча, правда? А Землю никак нельзя сравнить с кипучим ульем… Почему они до сих пор не прибрали всё к рукам? Переглянувшись со своими людьми, Ортега неприятно ухмыльнулась. – Хранение, – сказал «ирокез», сидящий слева от меня. Я хлопнул себя по затылку и тотчас подумал, используется ли на Земле такой жест. Вообще-то это стандартное выражение недоумения, но на разных планетах его могут толковать по-разному. – Хранение. Ну конечно. – Я вгляделся в лица полицейских. – И для них нет никаких исключений? – Никаких. Почему-то этот небольшой обмен фразами сделал нас приятелями. «Ирокезы» расслабились. Ответивший мне заговорил снова, объясняя: – Для них что десять лет, что три месяца – всё одно. Каждый раз это равносильно смертному приговору. Они не возвращаются со склада. Здорово, правда? Я кивнул. – Очень аккуратно. А что происходит с телами? Полицейский напротив меня неопределенно махнул рукой. – Выкупаются родственниками, расчленяются для трансплантаций. Всё зависит от семьи. Отвернувшись, я уставился в иллюминатор. – Что-нибудь случилось, Ковач? Я повернулся к Ортеге, натянув на лицо свежую улыбку. Похоже, у меня это начинало получаться. – Нет, ничего. Я просто подумал, что попал на незнакомую планету. Полицейские расхохотались. Вилла «Закат» 2 октября Такеси-сан! Получив это письмо, вы, несомненно, будете сбиты с толку. Приношу вам свои искренние извинения, но я уверен, что навыки, полученные в Корпусе чрезвычайных посланников, позволят вам наилучшим образом справиться с происходящим. Одновременно заверяю, что я бы ни за что не втянул вас в это дело, если бы мое положение не было столь безвыходным. Меня зовут Лоренс Банкрофт. Поскольку вы вернулись из колоний, это имя, скорее всего, ничего для вас не значит. Достаточно сказать, что здесь, на Земле, я считаюсь человеком богатым и влиятельным, вследствие чего нажил себе врагов. Полтора месяца назад меня убили, однако полиция, по каким-то своим соображениям, предпочла рассматривать случившееся как самоубийство. Поскольку убийцы в конечном счете не достигли своей цели, я имею все основания считать, что они предпримут новые попытки, и, глядя на подход полиции к делу, можно предположить, что добьются успеха. Естественно, у вас возникнет мысль, какое это имеет отношение к вам и почему вас извлекли из хранения и перетащили через сто восемьдесят шесть световых лет, раз речь идёт о событии местного характера. Мои адвокаты посоветовали мне нанять частного сыщика, но, принимая в расчёт мое положение в здешнем обществе, я не могу доверять никому из местных. Вас мне порекомендовала Рейлина Кавахара, для которой, насколько я понял, восемь лет назад вы выполнили одно деликатное поручение на Новом Пекине. Корпус чрезвычайных посланников смог обнаружить вас на Канагаве через двое суток после моего запроса о вашем местонахождении. Но, поскольку вы уволились со службы и занимались собственными делами, мне не дали никаких гарантий относительно вашей профессиональной пригодности. Однако я понял, что в настоящее время вы совершенно независимый человек. Условия, согласно которым вы были освобождены, следующие. Вы обязуетесь работать на меня в течение шести недель, причем за мной остаётся право по истечении срока продлить контракт, если возникнет такая необходимость. В течение этого времени я обязуюсь оплачивать в разумных пределах все ваши расходы, связанные с проведением расследования. Кроме того, я полностью оплачиваю аренду оболочки на этот период. В случае успешного завершения расследования оставшийся срок вашего хранения на Канагаве – сто семнадцать лет и четыре месяца – будет аннулирован и вы будете переправлены назад, на планету Харлан, с последующим немедленным освобождением в оболочке по вашему выбору. Если же вы изъявите желание остаться на Земле, я выплачу закладную за вашу нынешнюю оболочку, и вы сможете стать натурализованным гражданином ООН. В любом случае на ваш счет будет переведена сумма в сто тысяч долларов ООН или её эквивалент в любой валюте по вашему желанию. На мой взгляд, условия более чем привлекательные, однако должен добавить, что со мной лучше не шутить. В случае, если ваше расследование закончится неудачей и меня убьют, или вы предпримете попытку скрыться, или другим способом нарушите условия контракта, аренда оболочки будет немедленно аннулирована и вас вернут на хранение – отбывать оставшуюся часть срока на Земле. К этому сроку могут быть добавлены дополнительные наказания за ваши возможные проступки. Если вы сразу же откажетесь от контракта, вас немедленно вернут на хранение, хотя в этом случае я не смогу обеспечить переправку обратно на Харлан. Надеюсь, вы заинтересуетесь моим предложением и согласитесь работать на меня. Рассчитывая на положительный ответ, присылаю своего водителя, чтобы он встретил вас у терминала. Его зовут Кёртис, и он один из моих самых преданных слуг. Кёртис будет ожидать вас в зале прибытия. С нетерпением жду нашей встречи на вилле «Закат». С уважением, Лоренс Дж. Банкрофт Глава третья Вилла «Закат» не зря получила такое название. Из Бей-Сити аппарат полчаса летел на юг вдоль берега моря, пока изменившийся рёв двигателей не сообщил о том, что мы приближаемся к цели. К этому времени правые иллюминаторы тёплым золотом раскрасило клонящееся в море солнце. Мы начали спускаться. Прильнув к иллюминатору, я увидел внизу волны цвета расплавленной меди, а воздух светился чистым янтарем. Казалось, мы опускаемся в банку с мёдом. Транспортное средство накренилось, делая поворот, и я увидел поместье Банкрофта. От берега моря отходили аккуратно ухоженные зелёные газоны, расчерченные дорожками из щебня. Дорожки вели к приземистому особняку с черепичной крышей – достаточно просторному, чтобы вместить небольшое войско. Стены особняка были белые, крыша – кораллово-красная, а войска, если оно существовало, нигде не было видно. Охранные системы, применённые Банкрофтом, не поднимались на большую высоту. Когда мы опустились совсем низко, я разглядел неприметное марево силового забора, окружающего поместье с внешней стороны. Почти не портит вид из окон особняка. Очень мило. Менее чем в десяти метрах над одной из безукоризненных лужаек пилот надавил на посадочный тормоз – как мне показалось, излишне резко. Аппарат содрогнулся от носа до кормы, и мы немного ударились о землю, подняв облака пыли. Я неодобрительно посмотрел на Ортегу, но та не обратила никакого внимания. Открыв люк, она первой сошла на землю. Через секунду я присоединился к ней, спрыгнул на изуродованный газон. Ткнув ногой вывороченный комок дёрна, я крикнул, перекрывая рёв турбин: – Зачем всё это? Вы в обиде на Банкрофта, потому что он не поверил в собственное самоубийство? – Нет. – Ортега осмотрела стоящий перед нами особняк так, словно подумывала о том, чтобы в него войти. – Нет, мы в обиде на него не за это. – Не хотите открыть мне, в чём дело? – Вам вести расследование. Из-за дома показалась молодая женщина с теннисной ракеткой в руке. Она направилась к нам прямо через газон. Метров за двадцать женщина остановилась и, взяв ракетку под мышку, сложила ладони рупором. – Вы Ковач? В ней воплотилась красота солнца, моря и песка; теннисные шорты и майка самым выгодным образом подчеркивали это. Золотистые волосы ниспадали до самых плеч; крикнув, женщина на мгновение показала молочно-белые зубы. На руках у неё были напульсники, на голове повязка, а капли пота на лбу показывали, что это не для красоты. Ноги у женщины выглядели точёными и мускулистыми, а поднимая руки, она продемонстрировала внушительные бицепсы. Пышная грудь распирала ткань майки. Мне захотелось узнать, её ли это тело. – Да! – крикнул я в ответ. – Я Такеси Ковач. Меня выпустили сегодня. – Вас должны были встретить у хранилища. Фраза прозвучала, как обвинение. Я развёл руками. – Вот меня и встретили. – Не полиция. – Женщина шагнула вперёд, пристально глядя на Ортегу. – Вы? Я вас знаю. – Лейтенант Ортега, – представилась женщина, словно мы были на пикнике. – Полиция Бей-Сити, отдел по расследованию органических повреждений. – Да, теперь вспомнила. – Голос женщины оставался откровенно враждебным. – Насколько я понимаю, это вы подстроили так, чтобы нашего водителя задержали под каким-то надуманным предлогом. – Нет, это сделала дорожная полиция, – вежливо поправила её лейтенант. – Это не в моей юрисдикции. Стоявшая перед нами женщина презрительно усмехнулась. – О, не сомневаюсь, лейтенант. Уверена, у вас в дорожной полиции нет друзей. – Её голос стал снисходительным. – Знайте, мы сделаем так, что ещё до захода солнца наш человек окажется на свободе. Я украдкой взглянул на Ортегу, желая узнать, какое это произвело на неё впечатление. Однако орлиный профиль был непроницаемым. Меня заинтересовала усмешка женщины с ракеткой – отвратительная, принадлежащая старому лицу.