Я дал возможность словам утонуть в тёмных углах комнаты. – Почему? Я увидел, как её губы приоткрылись в улыбке, услышал звук, который они при этом издали. – А почему бы и нет? – спросила она. – Ну… – Я отхлебнул виски, полоща алкоголем порезы во рту, чтобы унять гормоны. – Начнём с вашего мужа. Он ясно дал понять, что попытка выйти из игры и сбежать может серьёзно повредить моему здоровью. Далее, не нужно забывать о ста тысячах долларов. Ну а затем мы переходим к эфемерной вселенной моих слов и обещаний. И, если честно, мне самому любопытно. – Сто тысяч – не такие большие деньги, – осторожно произнесла Мириам Банкрофт. – А Протекторат огромен. Я могла бы дать вам деньги. И подыскать такое местечко, где Лоренс вас никогда не найдёт. – Верю. Но все равно остаются моё слово и любопытство. Она подалась вперед. – Мистер Ковач, давайте говорить начистоту. Лоренс не заключал с вами контракт, он притащил вас сюда за шкирку. Навязал сделку, от которой вы не могли отказаться. Никто не упрекнет вас в том, что пострадает ваша честь. – По-прежнему остаётся любопытство. – Возможно, я смогу его удовлетворить, – тихо промолвила Мириам Банкрофт. Я сделал большой глоток виски. – Вот как? Все же это вы убили своего мужа, миссис Банкрофт? Она нетерпеливо махнула рукой. – Я имею в виду не вашу глупую игру в сыщиков. Вас ведь… интересует другое, не так ли? – Прошу прощения? – Я посмотрел на неё поверх стакана. Мириам Банкрофт соскочила с подоконника и встала, прижимаясь к нему спиной и бёдрами. С преувеличенной осторожностью поставив стакан, она опёрлась руками о подоконник, поднимая плечи. При этом её грудь зашевелилась под тонкой тканью трико, слегка изменив форму. – Вам известно, что такое «девятое слияние»? – Эмпатин[4]? Я выкопал это название сам не знаю откуда. Какая-то банда вооружённых грабителей, которых я знавал на Харлане, друзья Вирджинии Видауры. «Голубые жучки». На дело они отправлялись, накачавшись «девятым слиянием». Якобы это позволяло им чувствовать себя сплочёнными. Сброд психопатов, мать их. – Да, эмпатин. Производная эмпатина, усиленная «сатироном» и «гедином». Эта оболочка… – Она указала на своё тело, неторопливо проведя растопыренными пальцами по изгибам фигуры. – Это новейшее слово биохимических технологий, производство лаборатории Накамуры. Я способна выделять «девятое слияние» в моменты сексуального возбуждения. Потовыми железами, слюнными железами… и половыми органами, мистер Ковач. Она выпрямилась, и шаль, соскользнув с плеч, упала на пол и растеклась под ногами шёлковой лужицей. Перешагнув через неё, Мириам Банкрофт подошла ко мне. Конечно, есть Ален Мариотт, непоколебимый и доблестный во всех своих бесчисленных ролях; и есть жизнь. В реальной жизни существуют вещи, от которых не отворачиваешься. Я встретил Мириам Банкрофт посреди комнаты. «Девятое слияние» уже чувствовалось в воздухе, в аромате её тела и влажном дыхании. Вобрав его полной грудью, я почувствовал, как в желудке начинают звучать, словно задетые струны, химические рецепторы. Мой стакан с виски исчез, остался где-то, и рука, сжимавшая его, стиснула выпирающую грудь Мириам Банкрофт. Обхватив за голову, она привлекла меня к себе, и я ощутил «девятое слияние» в бисеринках пота, усыпавших ложбинку на груди. Я потянул за шов трико, освобождая зажатую грудь, и нащупал губами налившийся сосок. Я почувствовал, как Мириам Банкрофт ахнула, судорожно раскрывая рот, и понял, что эмпатин начал воздействие на мой мозг, пробуждая спящие телепатические инстинкты. Очнувшиеся рецепторы жадно впитывали сильный аромат сексуального возбуждения, выделяемый женщиной. Понял также, что она сама начинает получать удовольствие от прикосновения губ к её груди. Эмпатин разливался по нашим телам со скоростью теннисного мяча, стремительно перелетающего с одной половины корта на другую. Он набирал силу, касаясь воспламенённых нервных окончаний… Слияние достигло апогея невыносимо скоро. Мириам Банкрофт тихо застонала. Мы опустились на пол, и я стал двигаться взад и вперед по её грудям, лицом ощущая их упругое сопротивление. Мириам жадно вцепилась ногтями в мои бёдра, усиливая ноющую, распухающую боль в паху. Наши губы дрожали от неутолимого голода. Мы яростно содрали друг с друга одежду, и прикосновение ковра к обнажённым телам показалось обжигающим. Я устроился на Мириам Банкрофт верхом, шурша отросшей щетиной по гладкой, нежной коже её живота, скользя вниз и оставляя ртом по пути влажные круги. Наконец мой язык ощутил что-то терпкое и солёное. Проникнув в складки влагалища, пропитанные соками женского тела и «девятым слиянием», он вернулся на поверхность и надавил на крошечный бутончик клитора. Где-то далеко, на другом конце вселенной, мой член пульсировал в руке Мириам Банкрофт. Затем она обхватила губами головку и принялась нежно её сосать. Наше возбуждение стремительно нарастало. Скоро я уже не мог различать сигналы, поступавшие от союза, порожденного «девятым слиянием», для меня сливались ощущения мучительного напряжения члена, зажатого в пальцах Мириам Банкрофт, и прикосновения моего собственного языка к какой-то недостижимой точке у неё в чреве. Она стиснула бёдрами мне голову. Послышалось сдавленное рычание, но я уже не различал, из чьего горла оно вырвалось. Обособленность, разделявшая нас, расплавилась во взаимной перегрузке чувственных рецепторов. Напряжение нарастало слой за слоем, вершина за вершиной, и вдруг Мириам Банкрофт рассмеялась, получив в лицо и руку обжигающий солоноватый фонтанчик. В это же мгновение я оказался стиснут закрученными штопором бёдрами: она тоже достигла наивысшего блаженства. Наступил миг облегчения, наполненного дрожью. Малейшее движение, скольжение плоти по плоти отзывалось судорожными спазмами. Затем – последствия длительного пребывания моей оболочки в резервуаре и сладостных воспоминаний об Анемоне, прижавшейся к стеклу биокабины, – член зашевелился и начал снова наливаться кровью. Мириам Банкрофт потёрлась о него носом, провела кончиком языка, слизнула скользкую влагу, и он, гладкий и отвердевший, упёрся ей в щеку. Развернувшись, Мириам оседлала меня верхом, откинувшись назад для равновесия. Она опустилась вниз, с протяжным стоном насаживаясь на мой жезл. Затем Мириам Банкрофт склонилась надо мной, раскачивая грудью, и я, выгнув шею, жадно впился губами в нежные, упругие купола. Мои руки, поднявшись, обхватили её бедра в месте, где они расходились по обе стороны моего тела. А потом было движение. Второй раз длился дольше, и эмпатин сделал его не столько сексуальным, сколько эстетическим. Руководствуясь сигналами, которые щедро отдавали мои органы чувств, Мириам Банкрофт начала двигаться медленно, покачиваясь из стороны в сторону, а я с каким-то отрешённым вожделением наблюдал за её упругим животом и вздыбленной грудью. По непостижимой причине «Хендрикс» завёл в одном из углов номера неторопливый, размеренный, ритмичный рэгги, а потолок над нами озарился кружащимися красными и багровыми пятнами. Мечущиеся звезды расползлись по стенам и покрыли танцующими узорами наши тела, и я почувствовал, что острота сознания покидает меня. Осталось только ощущение скользящих бёдер Мириам Банкрофт и разрозненные образы её лица и тела в разноцветных отблесках. Когда я пришел в себя, то почувствовал отдалённый взрыв, казалось, имеющий отношение к женщине, застывшей в дрожи верхом на мне, а не к моей собственной оболочке. Затем, когда мы лежали рядом, лениво работая руками и подводя друг друга к уже не столь впечатляющим пикам, Мириам Банкрофт сказала: – Ну, что ты обо мне думаешь? Скользнув взглядом по своему телу и задержавшись на том, что проделывала её рука, я кашлянул, прочищая горло. – Это вопрос с подвохом? Она рассмеялась грудным покашливанием, которое произвело на меня такое впечатление в картохранилище виллы «Закат». – Нет, я просто хочу знать. – А тебя это так волнует? Это было произнесено без резкости, и «девятое слияние» полностью лишило вопрос грубых интонаций. – Ты думаешь, «Вот каково это – быть мафом»? – Слово прозвучало в её устах как-то странно, будто Мириам Банкрофт говорила о ком-то другом. – Ты полагаешь, ничто молодое нас не волнует? – Не знаю, – искренне признался я. – Мне уже приходилось слышать такую точку зрения. Когда проживёшь на свете триста лет, отношение к жизни обязательно должно измениться. – И это действительно так. – Мои пальцы проникли внутрь неё, и у Мириам Банкрофт перехватило дыхание. – Да, что-то в таком духе. Но это не порождает безразличия. Ты видишь, как всё проходит, скользит мимо. И тебе хочется ухватиться, вцепиться во что угодно, чтобы остановить. Не дать уплыть, увянуть, засохнуть. – Правда? – Да, правда. Так что ты обо мне думаешь? Склонившись над ней, я посмотрел на тело молодой женщины, в котором она обитала, на безукоризненные черты лица и на старые-престарые глаза. Я до сих пор находился под воздействием «девятого слияния» и не мог найти никаких изъянов. Мириам Банкрофт была самым восхитительным созданием, какое мне только доводилось видеть. Отказавшись от борьбы за объективность, я нагнулся и поцеловал её в грудь. – Мириам Банкрофт, ты чудо из чудес, и я с готовностью продал бы душу, чтобы обладать тобой. Она фыркнула. – Я серьёзно. Я тебе нравлюсь? – Что за вопрос… – Повторяю, я говорю серьёзно. Слова проникли глубоко, глубже эмпатина. Взяв себя в руки, я посмотрел ей в глаза. – Да, – просто сказал я. – Нравишься. – Тебе понравилось, что было между нами? – понизив голос, продолжала Мириам Банкрофт. – Да, мне понравилось то, что было между нами. – Ты хочешь продолжения? – Да, хочу. Она уселась, повернувшись ко мне лицом. Её рука зашевелилась, повторяя требовательные движения, выжимая меня. – Повтори ещё раз, – она сказала твёрже. – Я тебя хочу. Положив ладонь на грудь, Мириам Банкрофт опрокинула меня и склонилась сверху. Я снова приблизился к полной эрекции. Движения её руки стали размеренными и неторопливыми. – Здесь в море, – прошептала она, – на западе, совсем недалеко, часах в пяти, есть один островок. Он принадлежит мне. Доступ туда закрыт. Над ним пятидесятикилометровый защитный зонт, контролируемый со спутника. Островок очень красив. Я построила там целый комплекс, с банком клонов и устройством загрузки оболочек. – Её голос дрогнул. – Время от времени я выпускаю клоны. Делаю свои копии. Ради потехи. Ты понимаешь, что я тебе предлагаю? Я издал нечленораздельный звук. Образ, нарисованный Мириам Банкрофт, – быть в центре внимания целого гарема таких тел, управляемых единым рассудком, – довел моё затвердевшее естество до грани экстаза. Её рука продолжала двигаться сверху вниз, словно заведенная. – Что ты сказал? Она склонилась надо мной, пощекотав сосками грудь. – И надолго? – выдавил я, бессознательно сжимая и разжимая мышцы брюшного пресса, с головой, затуманенной зовом плоти и «девятым слиянием». – На какой срок приглашение в этот парк развлечений? Мириам Банкрофт похотливо усмехнулась. – Ограничений никаких. Это место принадлежит мне. Островок, море вокруг него – это все моё. Сможешь гостить там столько, сколько захочешь. До тех пор, пока тебе не надоест. – Быть может, это произойдет очень нескоро. – Нет. – Покачав головой, она отвела взгляд, и в голосе прозвучала тень печали. – Нет, ты ошибаешься. Сдавливающая хватка чуть ослабла. Застонав, я дёрнул Мириам Банкрофт за руку, заставляя возобновить движение. Казалось, это несколько её успокоило, и она с воодушевлением принялась за работу, то ускоряясь, то замедляясь, нагибаясь ко мне, чтобы «покормить» грудью, и подкрепляя движения руки языком и губами. Ощущение времени исчезло, сменившись бесконечно нарастающим чувством, вздымающимся вверх, медленно приближающимся к вершине. Я словно со стороны слышал свой заплетающийся от дурмана голос, который доносился издалека, умоляя не останавливаться. Чувствуя неумолимо надвигающийся оргазм, я смутно увидел через связь «девятого слияния», как Мириам Банкрофт погрузила пальцы в себя и принялась тереть с неудержимой страстью. Это совершенно не вязалось с холодным расчетом, с которым она манипулировала мной. Эмпатин позволил подстроить время с точностью до секунды. Мириам дошла до верха экстаза всего за несколько мгновений до того, как я начал кончать. Она обильно сбрызнула выделениями моё мечущееся в судорогах тело. Затмение.