Хэнд. Имя, которое вырвалось у него какое-то время назад. По всему было похоже, что он действительно раскололся. Я медленно повернулся обратно. – Хэнд? Он судорожно кивнул. – Матиас Хэнд? Он поднял голову. По взгляду было видно, как у него что-то сломалось внутри. – Я могу положиться на твое слово? – Раз такое дело, то можешь. Твой стек будет доставлен «Мандрейк» в целости и сохранности. Итак. Хэнд. – Матиас Хэнд. Отдел слияний и поглощений. – Он твой старший? – я нахмурился. – Начальник отдела? – Вообще-то нет. Все тактические группы подчиняются главе Службы безопасности, но с начала войны семьдесят пять оперативников были определены под непосредственное командование Хэнда в отдел слияний и поглощений. – Почему? – А я, сука, знаю? – А ты предположи что-нибудь. Это была инициатива Хэнда? Или шло сверху? Он заколебался: – Говорят, что Хэнда. – Как давно он работает на «Мандрейк»? – Не знаю, – он увидел выражение моего лица. – Блин, да не знаю я. Дольше меня. – Что у него за репутация? – Он крут. С ним шутки плохи. – Ну да, ну да. Как и со всяким другим корпоративным начальничком чуть поболе главы отделения. Они все такие крутые сукины дети. Ты мне расскажи что-нибудь, о чем я сам не могу догадаться. – Это не просто слова. Два года назад один проектный менеджер из отдела разработок подавал заявление правлению о нарушении Хэндом корпоративной этики… – Корпоративного чего-о? – Смейся-смейся. В «Мандрейк» за это можно попасть под стирание, если обвинение подтвердится. – Но оно не подтвердилось. Дэн отрицательно качнул головой: – Хэнд договорился с правлением, никто не знает как. А того менеджера нашли мертвым на заднем сиденье такси, и нутро у него было разворочено, словно внутри что-то взорвалось. Поговаривают, что Хэнд одно время был хунганом в Братстве Карфура на Латимере. Всякая эта вудуистская хрень. – Вудуистская хрень, – повторил я, больше изображая безразличие, чем чувствуя его. Религия есть религия, под каким бы соусом ее ни подавали, и, как говорит Куэлл, увлеченность миром иным свидетельствует о неспособности нормально устроиться в мире нашем. Тем не менее Братство Карфура ничем не уступало любым другим серьезным бандам вымогателей, с которыми мне довелось столкнуться на своем скорбном пути, а в их число входили, наряду с прочими, якудза Харлана, религиозная полиция Шарии и, конечно, сам Корпус посланников. Если Матиас Хэнд был экс-карфурцем, он представлял собой нечто посложней и посерьезней среднестатистического корпоративного боевика. – Ну а помимо «всякой этой вудуистской хрени», что еще о нем говорят? Дэн пожал плечами: – Что он умен. Прямо перед войной его отдел заполучил много правительственных контрактов. Из разряда таких, которые мейджоры даже не рассматривали. По слухам, Хэнд заявил правлению, что через год в этот же самый день у них будет место в Картеле. И никто из тех, кого я знаю, не считает это смешным. – Ну еще бы. Украшать салон такси своими кишками – слишком уж резкий поворот карьеры. Я думаю, нам… Падаю. Покидать формат УЛПиО оказалось столь же невеликим удовольствием, как и заходить в него. Как будто под моим стулом распахнулся люк, и я провалился в тоннель, пронизывающий планету насквозь. Море помех надвигалось со всех сторон, пожирая темноту с жадным похрустыванием и терзая все мои органы чувств разом, как резкий отходняк с эмпатина. Когда этому пришел конец и море отступило, подарив новую порцию столь же малоприятных ощущений, я снова вернулся в реальность, обнаружив себя лежащим на кровати головой вниз, со стекающей из угла рта тонкой ниточкой слюны. – Ты как, Ковач? Шнайдер. Я моргнул. После купания в море помех комната показалась неожиданно сумеречной, как будто я слишком долго глядел на солнце. – Ковач? – на этот раз это был голос Тани Вардани. Я вытер рот и огляделся. Рядом со мной тихо гудел УЛПиО- аппарат, зеленые цифры замерли на сорока девяти. Вардани и Шнайдер стояли по обе стороны от него, уставившись на меня с почти комической озабоченностью. Расположенная за их спинами лепная пошлятина бордельных апартаментов придавала всей сцене вид дурно срежиссированного фарса. Подняв руку, чтобы снять шлем, я почувствовал, что мои губы начинают кривиться в ухмылке. – Ну? – Вардани слегка отодвинулась от меня. – Хватит скалиться, рассказывай. Что удалось узнать? – Достаточно, – ответил я. – Думаю, теперь мы готовы к сделке. Часть 2 Коммерческие соображения Всякая программа, политическая или любая другая, имеет свою цену. Всегда интересуйтесь, какова цена и кто будет платить. Иначе те, кто стоит за этой программой, учуют ваше молчание, как болотные пантеры – запах крови, и не успеете вы глазом моргнуть, как счет предъявят именно вам. И вы его можете не потянуть. Куэллкрист Фальконер. То, что я уже должна была понять. Том второй Глава девятая – Дамы и господа, прошу внимания. Аукционер деликатно постучала пальцем по гарнитуре микрофона, и громкий «пум-пум» раскатился под сводами зала над нашими головами, подобно приглушенному раскату грома. В соответствии с традицией, она была облачена в некое подобие вакуумного костюма, минус шлем и перчатки, но костюм этот своим фасоном вызывал у меня ассоциации скорее с модными домами Нового Пекина, чем с марсианскими раскопками. Ее голос был приятен, как теплый кофе с несколькими каплями крепкого рома. – Лот семьдесят семь. Раскопки на Нижнем Данангском поле, недавняя находка. Трехметровый пилон с техноглифами на основании, нанесенными методом лазерной гравировки. Начальная цена – двести тысяч санов. – Это вряд ли, – Матиас Хэнд отхлебнул чай и лениво поднял взгляд к краю клирингового балкона, где вращалось увеличенное голографическое изображение выставленного лота. – Не сегодня и не с этой чертовой трещиной на втором глифе. – Ну, всякое бывает, – легко ответил я. – Мало ли в таком месте бродит идиотов, не знающих, куда потратить деньги. – Что верно, то верно, – он слегка поерзал на сиденье, словно сканируя разрозненную толпу потенциальных покупателей, рассеянных по балкону. – Но я думаю, вы сами увидите, как эта штука уйдет меньше чем за сто двадцать. – Как скажете. – Вот так и скажу. Чеканные черты его европеоидного лица тронула скупая улыбка. Как большинство корпоративных управленцев, он был высоким, привлекательным, но незапоминающимся. – Мне, конечно, случалось и ошибаться в прошлом. Нечасто. А, отлично, похоже, это наше. Прибыла еда. Официанта заставили нацепить более дешевую и менее качественную версию костюма аукционера. Несмотря на это, он выгрузил наш заказ с замечательной ловкостью. Мы молча ждали, когда он закончит, и с симметричной осторожностью проводили его взглядами. – Не ваш? – спросил я. – Едва ли, – Хэнд подозрительно поворошил палочками содержимое бэнто. – Вообще-то могли бы выбрать и другую кухню. Я имею в виду, война же, а до ближайшего океана больше тысячи километров. Вы правда считаете, что суши были хорошей идеей? – Я с планеты Харлан. Мы там едим суши. Мы оба не затрагивали тот факт, что суши-бар располагался в самом центре клирингового балкона, представляя собой прекрасную мишень для снайпера, который в этом просторном помещении мог находиться где угодно. В одной из таких позиций и притаился сейчас Ян Шнайдер с короткоствольным лазерным карабином с закрытым излучателем, глядя через оптический прицел в лицо Матиасу Хэнду. Я не имел представления, сколько других мужчин и женщин в этот момент выцеливали меня. На голодисплее над нашими головами замерцали оранжевые цифры: начальная цена заскользила вниз и прошла отметку в сто пятьдесят, невзирая на умоляющие ноты в голосе аукционера. Хэнд кивнул в сторону экрана: