Да, демоны его раздери, Гектор просто хотел убедиться, что она станет вести себя иначе, чем Миранда. Если, конечно, вообще есть основание для таких опасений. Тайра закончила. Отложила в сторону мешочек, еще раз провела кончиками пальцев по рунам, закусила губу. Лицо ее было белым, как бумага, оно почти сливалось цветом с глазами. Сделав прерывистый вздох, она медленно заговорила: – Я… не скажу тебе ничего нового, Гектор. – Голос дрожал и сипел, словно Тайра с трудом сдерживала слезы. – Все то же, что уже сообщил отец. Шел по лесу, возвращался домой, его ударил кто-то… незнакомый. Маг, которому заплатили. Хотелось спросить, зачем она врет, но дознаватель сдержался. Во-первых, если врет, подобный вопрос в такой ситуации ничего не даст, а если не врет, обидится смертельно. Может, все-таки не врет? – А зачем было так тщательно прятать тело, Тай? – спросил вместо этого Гектор. – Я не понимаю, почему нельзя было просто оставить труп на месте. Зачем уничтожать тело и все следы? – Мне… – Ладони на мгновение сжались в кулаки. – Посмотреть? – Если ты хорошо себя чувствуешь. – Нормально, – пробормотала она, нервным жестом смахнула руны в мешочек, встряхнула его и вновь принялась раскладывать. На этот раз Тайра молчала дольше, изучая выпавшие руны. Гектор на них не смотрел – все равно он в этом смыслил меньше, чем даже в фасонах женских шляпок, – он смотрел на лицо Тайры. На щеках ее то разгорались, то гасли ярко-красные пятна. И губы она продолжала кусать. – На теле что-то было, чего нельзя было показывать, – выдохнула она в конце концов. – Это что-то, возможно, выдало бы исполнителя. Я не понимаю, что именно, но оно как-то связано с кровью. А вот это уже интересная информация. И Гектор о ней обязательно подумает. – Хорошо, достаточно, Тай. Как ты? Она провела ладонью по покрывшемуся испариной лбу. – Сносно, – произнесла она с явным удивлением. – Я думала, будет хуже. Вспотела чуть, и голова побаливает, но это сущая ерунда. Я даже… – Она медленно поднялась. – Вот, встать могу нормально. – Кстати, – Гектор тоже поднялся, – что за мост был во сне? На самом деле сейчас ему это было не слишком интересно. Просто хотелось отвлечь самого себя от ощущения дыры в сердце. Что, если Тайра все-таки соврала? – Ближайший к Тилю город знаешь? Турна. Там этот мост. Я его не видела, конечно, отец описывал просто, так что это, скорее всего, не он, а мое о нем представление. Так вот, три года назад, как только мы сюда переехали, отправились в Турну на ярмарку купить всего, вещей-то взяли мало. И под тем мостом Джека в коробке нашли. Точнее, он из той коробки выбрался и нам навстречу выбежал. Отец тогда сказал – судьба. Судьба. Гектору порой казалось, что он уже ненавидит это слово… Как она продержалась до дома, Тайра не знала. Наверное, на каком-то упрямстве, на отчаянном желании показать своему дознавателю, что все в порядке, что она не увидела в рунах ничего особенного. Хотя особенного она и вправду не увидела. Да и вообще ничего не увидела, она ведь не умеет видеть. Лучше бы и не умела! Лучше бы и не было у нее этого демонского дара! Была бы обыкновенной девушкой и горя бы не знала! Зачем отец учил ее, зачем? Ведь мог бы оставить это все, не передавать знания. Даже и браслетов антимагических не нужно, как у классических магов, без знаний сила значения не имеет. Зачем он учил ее?! Тайра, всхлипнув впервые за последние полчаса, шагнула за калитку. Она не помнила, о чем говорила с Гектором на обратном пути, да и говорила ли. Все ее существо заполняла лишь одна цель – не расплакаться, не выдать себя ни словом, ни жестом. Хотя… нет. Не себя. Тайра взбежала по крыльцу, так топая ногами, что Джек даже недовольно заворчал, следуя за ней по пятам с тех пор, как она вошла в сад. И ткнулся холодным и мокрым носом в ладонь. Тайра погладила его, пытаясь показать, что все в порядке, а затем толкнула входную дверь и вошла в дом. Тишина. Шагнула в гостиную, пересекла ее и заглянула в комнату отца. Она была абсолютно бесшумна, но он все равно услышал, заворочался в постели, приподнялся, а после удивленно замер, когда Тайра подбежала к нему и бросилась на грудь, обвивая руками шею. – Ласточка? Самый родной голос. Самый любимый. – Зачем, папа? Зачем? – спросила она очень тихо и расплакалась, утыкаясь носом в грудь Моргана. Ее отец пах травами и теплым ржаным хлебом. Самый родной запах. Самый любимый. – Ты все-таки гадала на Зака, – вздохнул он, обнимая Тайру в ответ одной рукой, а второй стирая слезы с щек. – Не плачь, ласточка. Она помотала головой. Слезы не иссякали, наоборот, усилились. – Ты поэтому не хотел, чтобы я гадала? – прошептала Тайра, крепче прижимаясь к отцу. Так, словно он мог защитить ее от правды. – Нет. Хотя, не скрою, мне было бы легче, если бы ты не знала. – Мне тоже было бы легче… наверное. Ласковые губы коснулись виска. – Вот поэтому, Тай. Чтобы не переживала. Но я понимал, что ты, скорее всего, не выдержишь. В конце концов, – Морган усмехнулся, но усмешка эта веселой не была, – кто еще мог это сделать? – Я повторила Джону то, что ты сказал. – Тайра поморщилась от навязчивой и противной боли в груди: вспоминать собственную ложь было нестерпимо стыдно. – Про заказ. – Ясно. – Отец вздохнул и сел удобнее, перетянув ее к себе на колени как маленькую. – Ласточка, я… Я прошу тебя, не переживай. Разве Иниго стоит твоих переживаний? – Я за тебя переживаю, не за него. Зачем, папа? – повторила Тайра свой первый вопрос. – Я не понимаю. Неужели он так мешал? – Мешал, – подтвердил Морган, но тут же добавил: – Но я… не поэтому. Так было нужно. Спросить что-то еще Тайра не успела – отец вдруг коснулся ее лица, заставив запрокинуть голову, запустил ладонь в волосы и прошептал с отчаянием человека, приговоренного к смерти: – Я прошу тебя, ласточка, выходи замуж за Риана. Не медли, не надо. Мне так будет спокойнее. – Папа… В голове роились разом миллионы вопросов. – Тай, пожалуйста. – Голос был умоляющим. – Ты же знаешь, я никогда не желал тебе зла. Так нужно. Я знаю, я обещал не торопить тебя, но… Тай… – Это из-за… – Она запнулась. – Моих недомоганий? – Да. – Кровь Альго… поможет? – Должна. – Папа… – Тайра. – Он сжал ладони на ее талии. – Потом можно развестись. Главное – выйти замуж. – А если… – Нет, ласточка. – Отец опустил голову и прижался своим лбом к ее. – Не будет никакого «если». – В голосе звенела обреченность. – Тай… я не вынесу… Мне плевать на этого Джона, на возможный арест, но ты… Ты должна жить. Пожалуйста, Тай. Она не ожидала, что разговор так повернется. И замерла, не зная, что ответить. А Морган все продолжал шептать, и гладил ее по голове, и целовал, и вздыхал с таким отчаянием, что сердце кровью обливалось. – Я никогда не смогу тебя заставить, ласточка. Никогда. Поэтому прошу… И она сдалась, чувствуя себя раздавленной и уже мертвой – несмотря на желание жить. – Хорошо. Я обещаю. В блокноте Зака Иниго не оказалось ровным счетом ничего интересного, кроме забавного предположения о том, что Морган Рид испытывает к Тайре не отеческие чувства. Увидев подобное, Гектор сначала обалдел, а потом расхохотался так оглушительно, что стены отделения задрожали. Воистину, каждый рассуждает в меру собственной испорченности. Впрочем, эта версия, видимо, не занимала Зака долго – запись с большим знаком вопроса в углу была зачеркнута. На следующей странице оказались названия городов, откуда когда-то уехал Морган: Граага, Барна, Лирта, Марсана. С датами. И под каждым городом корявым почерком Иниго было накорябано: «Причина?» Все-таки совсем уж идиотом Зак не был, раз додумался до тех же рассуждений, что и Гектор. Забавно, что он в своем стремлении вызнать что-либо неприглядное о Моргане полез настолько далеко. Это очень напомнило Дайду принца Аарона, который все никак не мог усидеть на своем месте и всю жизнь норовил занять чужое. Так и Зак – не способен был просто жить, забыв о Моргане и Тайре, решил всю подноготную их раскопать. Но, видимо, ничего не вышло – поля рядом со словом «причина» остались пустыми. Теперь особенно интересно будет посмотреть, что раскопал о прошлом Рида Кристоф Дан. Прежде чем посетить комитет, Гектор отправился на совещание к императору и через некоторое время был вынужден признать, что сегодня оно началось на редкость неожиданно. – Ко мне ночью приходил Адриан, – сказал его величество, задумчиво помешивая ложкой чай в чашке, хотя помешивать там было нечего – чай с сахаром он не пил никогда.